Тень - Иван Борисович Филиппов

не составляло ровно до тех пор, пока он не узнал, что человеку, пусть страшному, но человеку, помогают нежити. После боя на вокзале Степа мог довольно трезво оценить свои шансы, и вероятность того, что он сможет победить превосходящего по силе противника, с его точки зрения, была нулевой.

К ним подошла царевна. Впервые Степа видел ее не собранной и ироничной, а напуганной и даже, кажется, сердитой. Не обращая никакого внимания на Фомича, она обратилась к Степе:

– И что же ты узнал?

Степа замялся, но решил, что важнее рассказать все как есть, а не придумывать способы выглядеть более героическим в глазах царевны, чем было на самом деле.

– Я многое узнал и многое понял. Наверное, даже все. Вот только я не очень понимаю, что делать дальше…

Царевна перебила его.

– Вот и обсудим. Расскажи все, что ты узнал, только не мне расскажи – им.

Она взяла Степу за руку и повела его на крыльцо собора. Толпа внизу с искренним любопытством рассматривала его. Он чувствовал на себе их взгляды и смущался. Царевна подвела его к площадке на крыльце, с которой он был виден всем собравшимся, и отошла в сторону. Степа еще раз посмотрел на обращенные к нему взволнованные лица. Ему было не по себе от внимания, но делать было нечего, и тихим голосом он заговорил:

– Я знаю, что за опасность грозит городу, и знаю, кто стоит за этой угрозой, – Степа решил, что рассказывать надо прямо и по существу, а кто он такой, вероятно, собравшиеся внизу люди и так знают. – Человек по имени Игорь Воробьев хочет сжечь Москву. Как когда-то ее уже сожгли в 1812-м. Он нашел дневник человека, устроившего тот пожар, и нашел в нем подробную инструкцию, как именно сжечь город снова.

Толпа внизу заволновалась. Многие из обитателей Подмосковия, в том числе сама царевна, очень хорошо помнили ту сентябрьскую ночь. Подмосковие пополнилось тогда множеством новых обитателей.

– Но это не самое страшное! Воробьев – могущественный человек, но он всего лишь человек, – продолжил Степа. – Человека я мог бы остановить, но ему – и теперь я в этом не сомневаюсь – помогают нежити.

По толпе внизу прокатился гул. Показалось, что все собравшиеся начали говорить одновременно. Еще бы! Такого прежде не было за всю историю города, чтобы человек и нежить объединили усилия… Степа ждал, пока стихнут разговоры.

– Я не справлюсь один, – Степа опустил голову. – Без вашей помощи я никак не справлюсь.

Собравшиеся и вправду заговорили все одновременно.

– А зачем нам помогать, мы уже мертвые, нам чего! – кричал почтенного вида старичок в золотом пенсне. Левую часть его головы отрубили, по-видимому, топором.

– Что мы можем сделать? Мы готовы, скажи! – кричал веселого вида парень в легкой кольчуге.

– Нежити не могут никому помогать, у них нет сознания, их разум не превосходит разума приматов! – визгливо оппонировал Степе снизу профессор Вознесенский.

Степа стоял и ждал, пока разговоры утихнут, но страсти внизу только накалялись. Царевна сделала шаг вперед, и тут на крыльцо зашел хмурый мужик в рубахе, которого Степа встречал раньше. Он деликатно, но твердо отодвинул царевну в сторону и встал рядом со Степой. Над площадью разнесся его громкий голос, и что это был за голос – идеального тембра, мелодичный и такой убедительный! Этому голосу хотелось верить, за этим голосом хотелось идти, куда бы он ни позвал.

– Братия! – начал мужик. Остановился, поймав на себе взгляд одной из девушек из восьмидесятых, и поправился: – И сестры! Послушайте меня.

Мужик на минуту замолчал, ожидая наступления тишины. Постепенно гул голосов внизу и правда стих.

– Тень говорит нам, что ему нужна помощь. Но помощь нужна не ему! – мужик возвысил голос, чтобы подчеркнуть значимость произносимых им слов. – Нам нужна помощь. Все мы – дети этого города, все мы здесь потому, что такое пространство имеется, потому что мы, неупокоенные, хотя бы здесь можем найти себе дом. Если города не станет, не станет и нас!

Толпа затихла и ловила каждое его слово. Как умелый заклинатель змей, оратор в сальной рубахе буквально за минуту заворожил и приручил этих очень разных людей, которые смотрели теперь на него с интересом и вниманием.

– Если мы не поможем городу, мы исчезнем. Хотите ли вы исчезнуть? Готовы ли мы к тому, что нас всех ждет потом?

Мужик закончил речь, и над толпой повисла тишина. Наконец – Степа не сомневался, что так и будет, – голос подал профессор Вознесенский.

– Ну, что именно нужно сделать?

На крыльцо вышла Хутулун. Она властно оглядела собравшихся. Это был ее момент, ее подданные, и если кто-то и имел право отправлять их на смерть, то это право принадлежало ей. И право, и ответственность.

– Вы все знаете, что житель нашего мира, оказавшись в мире настоящем, не может существовать дольше отведенного ему времени. Для кого-то из вас это будут минуты, для кого-то – часы. Но если вы пойдете с Тенью, вы, вероятнее всего, не вернетесь. Я не могу звать вас, я не могу приказывать вам, но я прошу вас сделать это. Ради нашего дома.

Хутулун замолчала, ожидая нового всплеска недовольства, но ее народ безмолвствовал.

– Тень скажет вам что делать. Идите с ним. И загляните к Савелию, у него наверняка для всех оружия хватит. Зря он, что ли, его столько времени собирал.

Степа повернулся к мужику в рубахе. Прежде чем уйти с крыльца, он хотел поблагодарить его, но тот опередил Степу.

– Семеном меня зовут. Я когда-то бунт поднял. Сам до сих пор не понимаю, почему меня послушали, но послушали – говорят, голос у меня убедительный. Поднял я людей на убийство и смерть, – Семен понизил голос. – До сих пор стыжусь.

Степа и Хутулун с изумлением слушали его маленькую речь.

– В жизни я ни одного дела доброго не сделал. Вот и подумал: может, хоть после смерти получится, – он посмотрел Степе в глаза. – Ну чего? Мне к Савелию за оружием?

Степа кивнул. У него еще не было четкого плана, что делать с этой маленькой армией, которую он неожиданно получил в свое распоряжение. Они поднимутся на поверхность и, пожалуй, попробуют пробиться к Воробьеву. Степа знал, где сидит второй по значимости человек в стране, Воробьев гордился своим небоскребом и не делал секрета из того, где находится его кабинет. Значит, Степа и его помощники отправятся в «зиккурат». А дальше – дальше по обстановке.

* * *

Мертвый был абсолютно уверен, что после второго подряд фиаско он больше никогда не услышит голоса своего руководителя. Игорь Валерьевич не прощал ошибок. К тому же двух подряд. Мертвый ждал звонка с известием о том, что