Три ступени до ада - Анна Васильевна Дубчак

этим вареньем. Сначала они пили чай с ним и Алена расхваливала варенье, потом тот мужчина, имени которого они наверняка не узнают, принес еще одну банку, которую Алена привезла уже домой.

Кто он такой? И если таскает из дома варенье, то либо живет где-то поблизости от той дачи, либо проживал в ней… Хотя почему поблизости? Он мог также приезжать туда, они могли созваниваться, договариваться… Да и варенье это Алене могла подарить какая-нибудь знакомая из того же детского сада!

— …Вы слышите меня?

Он очнулся. Надо же, так крепко задумался, что выпал из реальности. Да и не выспался еще.

— Извините…

— Я говорю, что пригласил вас для разговора. Знаю, как вам сейчас тяжело, понимаю, в каком вы находитесь состоянии, тем более что не так давно вы и сами были подозреваемым… Сразу скажу, я не обязан был вызывать вас и разговаривать с вами, но… Все мы люди и должны оставаться людьми, что бы ни случилось.

Герман напрягся еще больше. А ведь Ребров, получается, явно позвал его, чтобы как-то успокоить.

— Я не понимаю… — Лицо Германа исказилось, словно у него внезапно сильно заболел зуб. Поскорее бы уже все закончилось!

— Мы нашли человека, который убил вашу жену.

У Германа от удивления приоткрылся рот. Он был потрясен! Ему захотелось зарычать, и поэтому, быть может, он поспешил прикрыть рот ладонью. Неужели сейчас он услышит имя убийцы? И кто же это?

Он лихорадочно соображал: кто-то из детского сада? Равич? Какой-нибудь пьяница-кладовщик со склада, с которым Алена распивала чай и шампанское в Сосновом Бору? Кто-о-о-о?

— Его фамилия Корнетов. Виталий Корнетов. Он жил в Сосновом Бору по соседству.

Так все-таки житель Соснового Бора. И это он угощал Алену кизиловым вареньем.

— Да там вроде бы никто и не живет… — Он пытался понять, откуда этот Корнетов. — Там только актриса какая-то живет… Ее муж, что ли?

— Нет, там проживает еще одна семья.

— Понятно, — сказал Герман, хотя на самом деле он так ничего и не понял. Он не знал, кто этот человек и, главное, за что он убил Алену.

— Экспертиза показала, что в этом доме, даче, называйте как хотите… Там, где вы были вчера, понимаете, да?

— Да.

— Там обнаружили следы вашей жены и этого человека. Он убил ее в спальне, задушил подушкой… На наволочке обнаружены ее слюна и микрочастицы крови… Видимо, закровила ее губа… Вы извините, что я говорю вам все это, но полагаю, вы имеете право это знать.

— Да кто он такой и за что он ее убил? Что он сам-то говорит? Вы же его нашли. Поймали?

— Он сейчас, возможно, в Мурманске, вернее, должен был полететь туда, взял билет… Камеры в Домодедово засекли его, когда он входил в аэропорт, но потом он словно испарился… Мы его ищем.

— Значит, пока вы его не найдете, я так и не узнаю, за что он ее так? Что она ему сделала?

Ребров развел руками.

И тут Герман заплакал. Словно пружина, которая сдавливала все его тело, причиняя боль голове и мешая дышать, лопнула. Он глубоко и свободно вздохнул.

— Простите меня… Я думал, что меня арестуют. Почти готов был к этому. Все думал, как будут мои дети без нас с Аленой… Ну, я пойду? Мне надо готовиться к похоронам. Платье я уже подобрал, осталось белье и туфли… Боже, что я такое говорю? Простите меня…

И он, вскочив, бросился к двери.

Глава 34

1 мая 2023 г. Женя

— Ты чувствуешь, что сегодня праздник? Все-таки Первомай! — спросила Женя, подсыпая землю в новенькие горшки с гибискусом.

Через стеклянный купол зимнего сада пробивалось теплое весеннее солнце, и все растения, умытые, свежие, поблескивали в его лучах.

Наташа, любуясь на другое, уже взрослое растение с тремя крепенькими темно-бордовыми китайскими розами, как она называла гибискусы, пожала плечами:

— Даже и не знаю. Это для бабушки с дедом Первомай был настоящим праздником, когда они ходили на демонстрацию, выпивали, собирались большими компаниями где-нибудь на даче, жарили шашлыки… Это было какое-то особое настроение, настоящее гульбище! А я, бездельница, радуюсь просто потому, что наступил последний месяц весны, что скоро лето, которое я так люблю. Вот так. Слушай, какие чудесные китайские розы мы купили! Эта вообще похожа на маленькое дерево, которое будет постоянно цвести. У нас дома была похожая, красота!

— Галину Петровну видела? Пришла сегодня во всем нарядном. Я уж хотела ее отпустить, все-таки праздник, а она заартачилась, сказала, что собирается напечь пирогов. Она одинокий человек, думаю, здесь, у нас, ей будет приятнее провести этот день.

— Пироги! Знаешь, я здесь у вас скоро растолстею, — засмеялась Наташа.

— Почему это «у вас»? Теперь ты должна говорить «у нас», ты же член нашей семьи.

— Ну, я как бы еще не замужем… Хотя Петр предлагал…

— А ты? Ты что, не уверена в нем? Или в себе? — встрепенулась Женя.

Вот это новость! Она была так спокойна за эту пару, так полюбила Наташу, что теперь одна только мысль, что у них что-то там не сложится, вызвала искреннее беспокойство.

— Мне надо уладить кое-какие дела, — уклончиво ответила Наташа.

— Если тебе понадобится моя помощь — сама знаешь, всегда помогу. Вы такие милые, славные, хорошие! Не могу даже представить себе, чтобы кто-нибудь из вас… Словом, давай уже, решайся, и поскорее уже женитесь! А потом, глядишь, и детишки пойдут! Представляю себе, какие у вас с Петром будут красивые дети! — И сразу же, без перехода, шепотом сказала: — Мне надо в Сосновый Бор.

— Что-о-о? Я не ослышалась?

— Наташа, я серьезно. Не прошу тебя ни прикрывать меня, ни объяснять что-либо Борису. Просто уеду, и все.

— Ты с ним до сих пор не разговариваешь?

— Нет.

— Знаю, что ты спишь в детской, с Мишей.

— Я обдумываю пока свое будущее. Может, и разведусь. Говорю же, думаю.

— А что в Сосновом