Танец со смертью - Марина Серова

– Вот этого я сказать не могу, – тихо произнесла Рахматуллина. – Я уже говорила, что Кристина Владимировна вообще отличалась холодностью даже по отношению к близким людям. Видимо, это было особенностью ее натуры, характера, что ли. И с Клементиной она держалась как будто бы на расстоянии.

– Значит, Кристина Владимировна была эмоционально отстранена от дочери, – констатировала я.

Алевтина Александровна кивнула:

– Да, это вы верно сказали. Я бы даже сказала, что она была излишне критична по отношению к дочке. А ведь Клементина была тогда совсем маленькой. И она отчаянно искала маминой любви, маминого одобрения, но не получала его. И только благодаря вниманию Василия Юрьевича, его любви, его «комплиментам маленькой принцессе» Клементина хотя бы отчасти получала то, что необходимо всем детям: чувствовала себя защищенной и значимой.

– А как вы думаете, была ли какая-то еще причина, по которой Кристина Владимировна не испытывала к дочке по-настоящему материнских чувств? Почему она не относилась к ней с нежностью? – спросила я.

– Вы знаете, я думаю, что Кристина Владимировна не любила своего супруга. Ведь у них была большая разница в возрасте. И наверное, это повлияло на ее отношение к дочери. А еще Кристину Владимировну удручало, да просто злило, что внешностью Клементина пошла не в нее. Кристина Владимировна ведь была очень красивой женщиной. А Василий Юрьевич… Ну, по-своему, по-мужски он был привлекательный. Но что простительно мужчине – я имею в виду красоту, да и просто привлекательность, – то для женщины создает проблемы.

– Но разве для матери внешность дочки может иметь основополагающее значение? – с удивлением спросила я.

– Не знаю, мне, к сожалению, не удалось испытать счастья материнства, – печально проговорила Рахматуллина.

На глаза женщины снова навернулись слезы.

– Но я думаю, что если бы у меня была дочка или сын, то я любила бы их просто за то, что они есть, что они мои. А Кристина Владимировна как-то в телефонном разговоре со своей приятельницей сказала такую фразу по поводу Клементины: «Ну, кому она такая нужна? Кто ее замуж возьмет?»

– А Клементина это слышала? – спросила я.

– Мне показалось, что да, слышала. Потому что с тех пор она еще больше замкнулась в себе. Она ведь уже была взрослой, почти девушкой. Кому в таком возрасте приятно услышать о себе такие вещи? Да еще если это говорит родная мать, – сказала Алевтина Александровна.

– А как к Клементине относилась ее бабушка Людмила Анатольевна? – спросила я.

– Людмила Анатольевна очень редко здесь бывала, поэтому ничего не могу сказать. Да и к матери Кристина Владимировна тоже особо часто не ездила. Я думаю, что бабушка и внучка не особо-то и знали друг друга, – высказала свое мнение Рахматуллина.

– Значит, отец любил Клементину, – задумчиво произнесла я.

– Да, и именно он привозил ей из-за границы после гастролей и игрушки, и одежду. Нет, конечно, они и все вместе, втроем ездили отдыхать и за рубеж, и по России, – добавила Алевтина Александровна.

– Людмила Анатольевна сказала, что Клементина умерла, – сказала я.

– Да, это был удар для всей семьи, особенно для Василия Юрьевича. После смерти дочери он прожил всего несколько лет: сердце не выдержало, – объяснила Рахматуллина.

– Да, конечно, – кивнула я и спросила: – Скажите, Алевтина Александровна, у Василия Юрьевича и Кристины Владимировны имелись недоброжелатели? Ну, кто-то, кто мог им завидовать, например.

– Я думаю, что нет. Василий Юрьевич, несмотря на свое высокое положение и статус, был очень простым и доброжелательным в общении, у него было много приятелей и просто хороших знакомых, – сказала Рахматуллина.

– Ну а Кристина Владимировна? Ее-то ведь особо общительной трудно назвать, не так ли? – сказала я.

– Да, Кристина Владимировна не отличалась радушием, но ведь за это не убивают, правда? У нее были приятельницы, правда, их было немного. Знаете, со смертью Василия Юрьевича этот дом как-то заметно опустел. При нем еще устраивались праздники, особенно когда Василий Юрьевич возвращался с гастролей. Сюда приходили его коллеги, музыканты, устраивалось застолье, а потом… – Женщина махнула рукой.

– Скажите, Алевтина Александровна, а вы в курсе, почему Веретенниковы решили взять из детского дома Екатерину? – спросила я.

Рахматуллина покачала головой:

– Нет. И вообще, я даже представить себе не могла, что они решатся на такой шаг. Как можно было привести в дом совершенно чужую девочку? Я считаю, что таким образом они просто предали память о Клементине. Кроме того, перед тем, как Екатерина появилась в этом доме, все фотографии Клементины были убраны. И те, что находились в рамках на столе или на комоде, и те, что висели на стене. Из альбомов тоже вынули все фотографии с Клементиной. Как будто у них никогда не было родной дочери. – Последние слова женщина произнесла дрожащим голосом.

– Наверное, супруги не хотели, чтобы Екатерина считала, что ее взяли из детского дома только для того, чтобы заменить умершую дочь, – предположила я.

– Но ведь так оно и было на самом деле! Екатерина была призвана заменить Клементину! Я только не могу понять, как на такое согласился Василий Юрьевич? Ведь он так сильно любил дочку!

– Возможно, что его уговорила Кристина Владимировна. Вы же знаете, если женщина чего-то захочет, то она обязательно этого добьется. А для любимой женщины мужчина готов пойти на все, – сказала я.

Попутно я вспомнила, как Людмила Анатольевна говорила про Кристину, что она – упертая, что ее любимое слово – «добиться».

– Как по мне, так лучше бы они оставили Екатерину там, в детском доме, – сухо проговорила Рахматуллина.

– А почему, Алевтина Александровна? Что, Екатерина была трудным ребенком? – спросила я.

– Ну, ее нельзя было назвать трудным ребенком. Напротив, она не доставляла особых хлопот. Она вела себя со всеми ровно, я никогда не слышала от нее грубого слова. То есть девочка была воспитанной и вежливой, но какой-то… отстраненной, что ли, – не сразу подобрала нужное слово Рахматуллина.

– Такой же, как и Кристина Владимировна? – подсказала я.

– Да, это их сближало. И еще – внешность. Нет, они, конечно же, не были похожи, все-таки не родные люди. Но и Кристина Владимировна, и Екатерина отличались привлекательной внешностью: утонченные черты лица, густые волосы, стройная фигура, – сказала Рахматуллина.

– Этим Екатерина отличалась от Клементины, да? Вы говорили, что родная дочь не унаследовала красоту своей матери, – заметила я.

– Это верно, – кивнула Алевтина Александровна.

– А что вы можете сказать о характере девушки? – спросила я.

– Екатерина не слишком-то общительна, у нее была, кажется, всего одна или две подруги. Да и с ними она общалась довольно редко. В основном Екатерина сидела дома.

– Была домоседкой? –