Убить Голиафа - Марина Валерьевна Герасимова

с Виктором в момент моего пробуждения, то Сергея было решено оставить в неведении, как и всю остальную охрану и прислугу.

Ещё от Виктора я узнал, что люблю и умею играть в шахматы. Действительно, как только он принёс доску и устроил её на моей кровати, я тут же понял, что от меня требуется. Теперь каждый раз, когда Виктор ко мне заходил, он сразу же раскладывал шахматную доску, и все наши с ним разговоры стали проходить за шахматной партией. Играет в шахматы и Джон. С ним я тоже уже сыграл несколько партий, и все выиграл, правда, не сразу. Сергей же – моя молчаливая тень. Впрочем, Джон также неразговорчив. Эти двое обычно сидят за дверью моей спальни, и совершенно не лезут мне на глаза, если я их, конечно, не зову. А я их, как правило, не зову.

Женщины

Через две недели я встал с постели, хотя профессор Голиков настаивал на продолжении постельного режима до трёх недель. Но я больше не мог лежать, всё тело ныло и стонало от бездействия, несмотря на то, что его ежедневно полностью массировал доктор китайского происхождения, который почти не говорил по-русски. Он разминал и растирал мои кожу и мышцы, занимался с суставами и позвоночником, и даже делал массаж головы. Кроме того, он каждый день тыкал в меня иголки, налаживая потоки Ци в моём организме. К сожалению, на возвращение памяти нормализация движения энергии никак не повлияла. Зато я почувствовал себя вполне способным вести более подвижный образ жизни, чем лежать в постели, читать, слушать, смотреть и играть в шахматы.

Итак, я встал. И сразу же направился в гардеробную, вход в которую был между кроватью и окном. Здесь я увидел невероятное количество костюмов, рубашек и других видов мужской одежды. Всё было аккуратно развешено и разложено. Я выбрал свободные джинсы и футболку синего цвета, такие же синие кроссовки и пошёл гулять по дому. Виктор и доктор Светлана неотступно сопровождали меня. Я же надеялся на память тела, о которой мне рассказал академик Зимницкий. Может быть, она поможет мне всё вспомнить.

Дом также казался мне незнакомым. Открывая двери комнат, которых было не мало, я ни разу не угадал, что ждёт меня внутри. Я по-прежнему ничего не помнил. Даже, когда сидел в своём кресле в собственном рабочем кабинете, мне не удалось вызвать воспоминания своих былых ощущений и эмоций.

Обедал и ужинал я в компании с Леной и Анной Андреевной, которые не скрывали своей радости, что я вышел к столу. Они дружелюбно разговаривали друг с другом, из чего я сделал вывод, что моя мать и жена хорошо ладят между собой, хотя одновременно сразу двоих у своей кровати я их не видел ни разу. Перед Леной стоял бокал вина, и она время от времени отпивала из него по глотку. Ей хватило бокала на весь обед, который длился минут сорок. Это меня порадовало: значит, моя жена хоть и любит выпить, но до алкоголизма пока не дошла.

После обеда мы перешли в гостиную и удобно устроились в креслах. Пока женщины разговаривали, время от времени пытаясь втянуть меня в свой разговор, я большей частью молчал, слушал и впитывал в себя информацию о быте семьи, детях и общих знакомых. Что я мог обо всём этом сказать? Мне оставалось только вежливо улыбаться.

Ещё через пару дней после ужина я вышел на улицу в сопровождении Виктора. Мы беседовали обо всём, что попадалось нам по пути. За нами молча следовали Света и Джон. Теперь эта парочка сопровождала меня повсюду: Джон, как телохранитель, а Света, как врач, на всякий случай. Таково было распоряжение Виктора, хотя я и не совсем понимаю, зачем моему телохранителю ходить за мной по пятам в моём собственном доме, где секьюрити на каждом шагу, да и камеры повсюду. Против Светы я ничего не имею, её сопровождение мне приятно. Впрочем, и против Джона я тоже ничего не имею, просто не понимаю зачем.

Вскоре к нам присоединились Лена и Анна Андреевна, которые тут же стали помогать Виктору восстанавливать мои утерянные знания о собственном доме и территориях вокруг.

Мы гуляли по парку, окружавшему дом, который оказался и не домом вовсе, а настоящим дворцом: кругом мрамор, скульптуры, лестницы, фонтаны. Когда я почувствовал усталость и вялость в ногах, и сказал об этом Виктору, он пригласил нас всех пройти в беседку неподалёку. Внутри беседки было просторно, по кругу стояло несколько кресел-качалок. Я тут же занял одно кресло и стал смотреть на открывшийся мне вид заката.

Оказывается, дворец был построен на возвышенности. Вокруг него раскинулся парк с аллеями и фонтанами. С западной стороны местность постепенно понижалась, представляя собой достаточно пологий склон холма, у подножия которого раскинулась река. За рекой открывался красивый вид на зелёные просторы, над которыми сейчас садилось солнце. Удивительное зрелище. Ярко-розовые всполохи прорывались сквозь череду сизых облаков, подсвечивая их изнутри.

Видел ли я раньше закат? Но ведь я же понял, что это закат. Значит, видел. Но почему сейчас я, как будто впервые в жизни, любуюсь этой необыкновенной красотой?

Впервые за последние дни я ощутил спокойствие. И понял, что смирился с потерей памяти. Если мир так прекрасен, он достоин того, чтобы его узнавать повторно.

Прошло ещё несколько дней. Я уже вполне освоился в доме и в своём прошлом, специально познакомился со всей прислугой и каждым из секьюрити, надеясь, что хоть что-нибудь, как крючок, подцепит мою память, и я смогу вытащить за этот крючок её содержимое. Ни у кого из работающих в моём доме моё поведение не вызвало подозрений, потому что, как сказал Виктор, после трагедии, происшедшей со мной, весь старый обслуживающий персонал, был уволен и набран новый. Кроме Джона и Сергея. Да ещё, пожалуй, повара – Эллы Матвеевны, которая была не просто поваром, а подругой Анны Андреевны ещё со времён службы отца на Дальнем Востоке.

Элла Матвеевна также была женой офицера. К сожалению, она рано овдовела: её муж умер от рака лёгких, он был заядлым курильщиком. Детей у них не было. Зато готовить Элла Матвеевна умела отменно, обучая поварскому искусству скучающих офицерских жён. Спустя годы, когда в дом олигарха потребовался повар, Анна Андреевна вспомнила о ней, написала письмо и пригласила жить в нашем доме. С тех пор вот уже больше двадцати лет Элла Матвеевна – неизменный повар в доме Айдашевых. Хороший, покладистый человек,