Охота за наследством Роузвудов - Маккензи Рид

как она набросится на меня с кулаками. С нее станется, особенно когда она пьяна. Он поворачивается к бабушке: – Мама, ты не…

– Дэйзи, ты тоже поезжай, – говорит бабушка.

Дэйзи таращится на нее:

– Что? Почему это мне надо уезжать из-за нее?

– Потому что ты недоразумение, – шиплю я, быстро переведя взгляд к выходу из гостиной, где собираются гости, чтобы посмотреть на наше шоу.

Она насмешливо фыркает:

– Это же не я выгляжу как пончик в сахарной глазури.

Мои щеки вспыхивают, на языке вертится резкий ответ.

– Ты…

– Перестаньте, – командует бабушка, вытолкнув нас наружу, подальше от взглядов гостей.

– Я их отвезу, – предлагает дядя Арбор, с неудовольствием глядя на мое платье. Надо думать, ему совсем не хочется, чтобы я измазала ванильным тортом заднее сиденье его красного «Мерседеса».

– Их отвезет Фрэнк, – говорит бабушка, прижав руку к груди, закрыв глаза и сделав глубокий вдох. Когда она открывает их снова, я вижу в них такое разочарование, что внутренне сжимаюсь.

– Фрэнк? – спрашивает Дэйзи, когда по зову бабушки из дверей выходит семейный адвокат и подходит к нам. – А где Стьюи?

Никто не отвечает. Фрэнк держит в руке ключи и отпирает ими свой черный кроссовер, припаркованный на огромной закольцованной подъездной дорожке, заполненной машинами. Я поворачиваюсь к дверям, чтобы попытаться уговорить бабушку или хотя бы извиниться, но она уже зашла внутрь, и дядя Арбор следует за ней. И за ними захлопывается дверь.

– Думаю, нам лучше уехать, – говорит Фрэнк старческим сиплым голосом.

Бабушкин адвокат стал для меня чем-то вроде двоюродного дедушки, ведь, пока я росла, он всегда находился где-то рядом, и вот теперь я сажусь в его машину, оставляя на асфальте следы из глазури. Слезы, которые я до сих пор еле-еле сдерживала, теперь текут по щекам, потому что первый шок сходит на нет, на меня обрушивается унижение, и я чувствую, что начинаю сгорать со стыда.

– Это черт-те что. – Дэйзи кипит от злости, захлопывая дверь машины.

– С каких это пор тебе стала интересна учеба в Милане? – выдавливаю я, прежде чем она успевает снова накинуться на меня. – Это же моя мечта. Я трачу часы, выбирая, кроя и сшивая ткани. Рисуя фасоны. Я изучаю показы Недель моды, как учебник. Я делаю все для этого.

Ее взгляд делается жестким, если в нем и были какие-то искорки сочувствия, они гаснут. Она открывает рот, но тут в ее окно кто-то громко стучит, и мы вздрагиваем. С другой стороны двери стоит Куинн и со злостью смотрит на нее.

– Ты сказала, что мы сможем поговорить! – вопит она через стекло, и во взгляде ее темных глаз, устремленном на Дэйзи, сверкает раздражение.

Ее черные волосы стянуты сзади в узел, из-за чего видно, что внизу они подстрижены короче, чем наверху. До меня доходил слух, что в волосах она прячет нож.

– Я немного занята! – кричит в ответ Дэйзи.

Куинн опять сердито колотит по стеклу и отходит в сторону, когда Фрэнк трогается с места. Мы смотрим в заднее окно и видим, что она стоит и показывает оба средних пальца, пока не исчезает за поворотом подъездной дороги.

– Это еще что за черт? – спрашиваю я Дэйзи, на миг забыв о собственном нервном срыве.

– Не лезь не в свое дело, – огрызается она, сложив руки на груди и со злостью глядя в окно, пока доносящаяся с вечеринки громкая музыка постепенно затихает.

Фрэнк ловит мой взгляд в зеркале заднего вида. Я изучаю морщины, прорезающие его кожу теплого коричневого цвета. Он выглядит усталым, более усталым, чем когда-либо на моей памяти. Мы проезжаем через открытые ворота особняка, и их черные фигурные створки из кованого железа четко вырисовываются на фоне неба. Они почти никогда не закрываются, но даже когда они закрыты, в западной части живой изгороди есть одно местечко, где можно незаметно протиснуться внутрь.

– Фрэнк…

– Мисс Роузвуд, у меня ответов не больше, чем у вас, – вздыхает он. Выражение лица у него, как всегда, стоическое, но взгляд карих глаз смягчается. – Для вашей бабушки это очень важный и очень напряженный день. И для вас тоже. Полагаю, она поняла, что это, возможно, оказалось вам не по силам.

– Я могу справиться с этим, – огрызаюсь я.

– Ясен пень, – бормочет Дэйзи.

– Дайте вашей бабушке передышку, – продолжает Фрэнк, пока мимо проносятся здания Роузтауна, омытые цветами заката. – Ведь она, как-никак, никогда вас прежде не подводила, не так ли?

Его слова не звучат как вопрос. Я заставляю себя улыбнуться, чтобы подавить новый приступ слез и сдержать боль, прожигающую дыру в моем и без того уже опаленном сердце.

– Никогда, – лгу я.

Глава 3

ВОСКРЕСЕНЬЕ, 16 ИЮНЯ, 10:03

«В итоге Лили Роузвуд, хотя от нее этого никто не ожидал, стала причиной невероятного и злополучного краха званого вечера, который до этого момента проходил безупречно».

Светлые брови Майлза взлетают вверх, когда он кладет на прилавок сегодняшний номер «Роузтаун кроникл». Мы оба одеты в видавшие виды белые передники с красной вышивкой «Кулинария ДиВинченци». На моем переднике также красуются высыхающие пятна от слез. Когда нынче утром я открывала кулинарию, на переднем крыльце лежал номер газеты с моей фотографией на первой полосе, на которой в моих волосах виднелись куски торта, а на лице застыло выражение ужаса.

– Черт возьми, они вообще не церемонились, – говорит Майлз.

– Это катастрофа, – стону я.

Несколько блаженных секунд, после того как проснулась сегодня утром, я вообще ничего не помнила о том, что произошло. Но затем до меня дошло, где я проснулась – в одной из гостевых спален дома дяди. А затем, открыв социальные сети, я обнаружила себя везде. Одно из видео даже стало вирусным. Мне пришлось выключить телефон, чтобы спастись от уведомлений.

Хотя мне и хотелось весь этот день прятаться под одеялом, пришлось разбудить дядю Арбора, чтобы он отвез меня на работу, где каждый посетитель либо смотрел на меня с сочувственной улыбкой, либо молча пялился. Если еще хоть кто-нибудь начнет сверлить меня глазами, пока я нарезаю проволоне[3], я точно выйду из себя.

– Это пройдет, – заверяет Майлз, говоря, как всегда, беспечно и непринужденно. Он редко беспокоится из-за чего бы то ни было, даже из-за того, что после окончания школы ему придется пропустить год, чтобы поработать и поднакопить денег на учебу. – Ты же знаешь этот город. Людей здесь хлебом не корми, а дай о чем-то посудачить.

– Надеюсь, твой вечер закончился лучше, чем мой. Как дела с тем таинственным парнем?

Он протягивает руку, чтобы взять с решетки