Виновны все - Николай Иванович Леонов

«добросовестно заблуждавшийся». Оба нотариуса, стряпавшие липу, отчего-то внезапно умерли в один день, с одинаковыми симптомами. Взять удалось всех пятерых вышибал, троих «чистильщиков». Четвертый был убит при задержании Стасом Крячко.

Этого махрового уголовника с несколькими сроками отсидки, в том числе и за убийство, выявить удалось не сразу. Его подручные признавались в чем угодно, но только не в том, что касалось их «бригадира». Они скорее согласились бы откусить себе язык, нежели дать признательные показания о главаре. Но Гуров и Крячко все же сумели выйти на его след. И скоро случилось так, что судьба свела их нос к носу. Проверяя один из боксов гаражного массива, Лев обратил внимание на какого-то невзрачного мужичишку. На его требование остановиться, тот кинулся наутек. Но проход между рядами гаражей, по которому он пытался скрыться, заканчивался тупиком. Вот там и состоялась скоротечная «дуэль» между операми и «мокрушником», которому, скорее всего, терять было нечего. Обернувшись к преследователям и выхватив пистолет, бандит заорал, что сейчас же положит обоих, если те от него не отвяжутся. Гуров был настроен на то, чтобы попытаться взять его живым – «бригадир» был напрямую связан с главарями этой криминальной паутины. Он попытался убедить впавшего в истерику подонка бросить оружие и сдаться. Но тот вместо ответа вскинул свой пистолет, намереваясь вести огонь на поражение. Тут же в его сторону дуплетом грянули сразу два выстрела. Пуля, выпущенная Львом, попала бандиту точно в правое плечо. Пуля, выпущенная Станиславом, – точно в лоб, вырвав на выходе кусок черепа.

Позже Лев спросил Стаса – случаен ли был его выстрел в голову «бригадира»? Тот без обиняков признался в том, что не случаен.

– Знаешь, Лева, – морщась, высказался Крячко, – такие твари жить не имеют права. На его руках кровь не менее десятка человек, всех этих несчастных бабушек и дедушек, которых он пристреливал без малейшей жалости. Криминалисты до сих пор находят по лесам безымянные могилы. Ну, дадут ему пожизненное. Да и плевать ему на это! Тюрьма для него – дом родной. Просто когда я почувствовал, что сейчас он выстрелит, рука сама поймала на прицел его башку. Пусть на моем счету будет лишний грех убийства – хрен с ним, зато хоть одна сволочь получила свое заслуженное сразу и сполна.

– Все так, но сможем ли мы теперь добраться до главарей? – сокрушенно покачал головой Гуров.

– А мы до них не добрались бы в любом случае! – язвительно хохотнул Стас. – Один уже в Израиле, другой – в США. И про обоих «независимые, демократические» СМИ голосят как про жертв преследования «тоталитарного режима». Нет, Лева, при жизни эти двое в любом случае останутся безнаказанными. А их исполнителей, которых мы уже взяли, посадят максимум лет на двадцать, с правом выхода по УДО. Так что хоть уж одна тварь получила свое заслуженное, как ей и подобает!

…Да, было такое, было… И вот снова дело, так сказать, ультрасовременного «фасона». Какие при Союзе могли быть ночные клубы и тому подобные заведения? Да, так называемая золотая молодежь, бесящаяся с жиру, имелась и в те времена. Но то, что иной раз происходит сегодня, как те же гонки на запредельной скорости по улицам Москвы, в те времена могло бы показаться какой-то чернушной утопией. Знать бы, что мы увидим еще лет через тридцать-сорок… Ведь если не остановить нравственную деградацию некоторых частей нашего общества, то будущее у нас – уж точно! – может стать сплошным чернушным сериалом.

Подрулив на улице Нарядной к элитному дому-башне под номером семнадцать, обнесенному по периметру кованым фигурным ограждением, Лев подошел к домофону ворот и, набрав номер сорок, услышал раздавшийся из динамика женский голос:

– Входите, пожалуйста!

В вестибюле первого этажа миновав консьержа (крепкого среднеазиата с внимательным, изучающим взглядом), Лев на лифте поднялся на восьмой этаж. У входа в квартиру его встретила и проводила в гостиную миловидная горничная. Квартира Кудашиных, обставленная весьма и весьма богато, тем не менее, на взгляд Льва, особой душевности и уюта не излучала. В гостиной его уже ждали: сам хозяин – плотный, широченный гражданин лет под пятьдесят, его жена (судя по всему, не первая, с данными фотомодели, годами чуть за тридцать) и сын-старшеклассник. Все трое, сидя за большим столом, пребывали в дежурно-меланхоличном настроении.

Поприветствовав присутствующих, Лев сел на предложенный ему стул и, согласившись на чашку кофе, который оперативно принесла горничная, попросил главу семьи рассказать о своей дочери все, что тот считал бы нужным. Кивнув, Серафим Кудашин немного подумал и сдержанно заговорил, осторожно подбирая слова:

– Ну, что сказать об Ирине? Она, как это иногда называют, домашний ребенок. Ее мамы, моей первой жены, не стало десять лет назад. Она погибла в авиакатастрофе. Для Ирины это было большим потрясением. Она была вне себя от горя, я даже опасался за ее рассудок. К счастью, наша медицина оказалась на высоте, и постепенно Ирина вернулась к обычной жизни. Когда лет пять назад я встретил Веру и мы решили пожениться, она восприняла это достаточно спокойно, хотя какое-то время немного дичилась.

– Да, сейчас у нас с ней очень хорошие, я бы даже сказала, доверительные отношения, – кивнула Вера. – Она мне рассказывает о событиях своей жизни, часто спрашивает совета по тому или иному поводу…

Как было рассказано далее, школу Ирина окончила с отличием, даже получила золотую медаль, причем, что Серафим подчеркнул особо, дочь ее получила сама, без папиного вмешательства. В вуз поступила без особых затруднений, хотя конкурс был до пяти человек на место. По своему характеру она всегда была несколько замкнутой, поэтому близких друзей у нее было не слишком много. Ухаживать за ней пытались многие, но безуспешно. Лишь один из ее однокашников со старшего курса смог с ней несколько сблизиться и в данный момент формально числился кандидатом в женихи. Именно с ним она и была вчерашним вечером в ночном клубе.

– А до Ирины он с кем-то встречался? – сразу же заинтересовался Гуров.

– Да, Ириночка говорила как-то раз, что у Паши – ее парня зовут Павлом – была подружка, но они расстались… – сочувственно пояснила Вера. – Насколько мне известно, произошло это по взаимному согласию и каких-либо осложнений не повлекло…

– Хм-м… Я об этом ничего не слышал… – Кудашин был явно удивлен.

– Дорогой, это чисто