Смертельный инструмент ацтеков - Наталья Николаевна Александрова

притворись». – «Сделаем, – говорит, – Дуся, вот как раз та машина скоро подъедет». Убрала я телефон, оглянулась, а семейка вся на меня уставилась. Я и говорю, что видела ночью, как кто-то возле спальни хозяйской ошивался. Эвелина опять орать начала и бесноваться, так что Артур с папашей едва ее удержали. А дед все понял. «Ты кого, – говорит доченьке младшей, – такая-сякая, в дом привела? Ты где его подхватила? Иначе с чего бы это он вдруг сорвался, на тебя обидевшись? От сытой жизни-то кто просто так побежит?»

– Здраво дед рассуждает, все сразу просек, даром что инвалид…

– Ага, но тут я вмешалась: «Потом, – говорю, – разбираться станете, а сейчас как бы не упустить ворюгу, что сережки подменил». Тут мамаша вступила. «А не ты ли сама все задумала, – спрашивает, – мы тебя знать не знаем, только ради сына в дом и пустили».

– Так и сказала? – ахнул Лебедкин. – Ну и ну!

– Ну, пришлось тогда им удостоверение предъявить, мамаша прямо синяя вся стала. А папаша – в машину, Артура с собой, и я еще с ними. Доехали быстро, папаша тихий-тихий, а просто асом оказался, ну дорога-то у них отличная. На выезде скандал: этот прохвост кричит, чтобы открывали немедленно, а Витька отлаивается. Прихватили мы его, я – удостоверение в нос, он тут же и спекся. Вообще, таким трусом оказался, если бы посмелее был да порешительнее, то снес бы шлагбаум напрочь да и уехал, пока мы не подоспели. А он не решился. Ну, дальше все просто, нашли у него сережки те, он тут же признался, что его наняли специально для этого. Он, значит, познакомился с этой дурой Эвелиной, а про нее все знают, что она до молодых парней охоча, она его в дом сестры и привела. Он ночью сережки подменил на копию, понятия не имел, что мамаша их с утра наденет. А сам притворился, что обиделся, да и уехал. Раньше никак не мог, у них, видишь ли, ночью шлагбаум запирают, просто так не откроют, если только по срочной надобности: «Скорая» там или, не дай бог, пожар. А днем выезжающих не проверяют. Ну, привезли мы его в дом, а там семейка уже круговую оборону заняла. Мамаша на пороге стоит, руки на груди сложила вот так. «Мы, – говорит, – вам, конечно, очень благодарны, но дальше все сами решим». Да мне-то что, сами так сами. «Ну, – говорю, – тогда я уж поеду, только вещи соберу». – «Это, – говорит, – горничная все сделает». Артур как мамашу увидел – так сразу испарился, как не было его.

– Паршивец какой! И даже спасибо тебе не сказали?

– Не-а, а я чувствую – есть хочу, умираю прямо! Завтрака-то так и не дали. Пока ждала сумку, кофе на кухне напилась, да кухарка еще с собой вот это дала… – Дуся посмотрела на опустевший контейнер, – а потом Витька звонит: «Я как раз со смены, тебя подвезти?» – «А как же, – говорю, – как раз ты вовремя». Ну и вот, решила на работу с полдня выйти, чего отгулу-то пропадать…

– Ну, отдохнула ты по полной программе! – веселился Лебедкин. – Надолго запомнишь богатеньких этих!

– Да брось ты, нечего там вспоминать! – отмахнулась Дуся. – Так что давай излагай свои новости!

И капитан выложил ей все: про коварного интригана Еропкина, про малиновую свидетельницу, про найденный труп в мусорном контейнере и про то, что дело это поручили как раз ему, Лебедкину.

– Ну, Петька, оставить тебя на пару дней нельзя! – рассмеялась Дуся. – А что ты так расстраиваешься? Судя по всему, муж ее прикончил, значит – дело быстро закроем.

Она позвонила экспертам и тут же договорилась насчет опознания трупа, найденного в мусорном контейнере.

Лебедкин привычно поразился, как быстро у нее все получилось.

– Давай, Петя, звони, может, он дома… а нет, то я мобильный его быстро выясню!

Как обычно, в присутствии Дуси Лебедкину дышалось легко, как после грозы. И небольшая частичка ее жизненной энергии передалась ему. Поэтому он на всякий случай набрал номер домашнего телефона предполагаемой покойницы Ромашкиной.

Из трубки понеслись длинные гудки, и капитан уже хотел ее повесить, как вдруг раздался щелчок, и мужской голос проговорил:

– Слушаю!

– Гражданин Барсуков? – осведомился Лебедкин, придав своему голосу служебную твердость.

– Ну, я… – опасливо признались в трубке, – а это кто? Если это опять стоматология, я буду жаловаться…

– Нет, это не стоматология! Это капитан Лебедкин, полиция!

В трубке испуганно хрюкнули, затем, после небольшой паузы, тот же голос проговорил:

– Правда, что ли?

– У меня шутить с вами, гражданин Барсуков, нет ни времени, ни настроения, ни желания! – отчеканил капитан под одобрительным взглядом Дуси.

– А… по какому поводу вы мне звоните?

– По самому серьезному. Скажите, гражданин Барсуков, где сейчас находится ваша жена Марианна Ромашкина?

– Кто? Марианна? Да она мне вовсе не жена! Мы с ней не расписаны! Если она вам так сказала…

– Жена, или не жена, или просто сожительница – это меня в данный момент не интересует. Ответьте на мой вопрос! Где сейчас гражданка Ромашкина?

– Она… она сейчас у своей родни в Новоржеве… так она мне сказала…

– А по нашим сведениям, все не так. Нами обнаружен неопознанный женский труп, и у нас есть основания полагать, что это – Марианна Ромашкина. Жена она вам или не жена – это к делу не относится. Вы должны немедленно явиться к нам в отделение на опознание этого трупа.

– Опо… что? – испуганно переспросил собеседник.

– Опознание! – отчеканил Лебедкин.

– Но я… не могу… как это вдруг сразу… и вообще, почему опознание, зачем опознание, я же сказал – она уехала!

– Очень хорошо! Тогда я сейчас же высылаю к вам опергруппу, и вас силой доставят на опознание!

Разумеется, Лебедкин блефовал, кто бы ему дал опергруппу. Но Барсуков был здорово напуган, что, несомненно, говорило о том, что совесть его нечиста.

И угроза сработала.

– Не надо опергруппу! – пролепетал Барсуков. – Я приеду… сейчас же… скажите только адрес…

Лебедкин продиктовал ему адрес отделения и спустился на вахту, чтобы встретить Барсукова и проводить его в полицейский морг.

Дуся же решила пока сбегать к Софье Павловне, чтобы поделиться своими приключениями, а то та небось умирает там в приемной от любопытства. Вездесущий Еропкин наверняка уже донес, что она вернулась раньше времени, Дуся его в коридоре встретила.

Однако доверительной беседы не получилось, поскольку в приемной толкался народ, и Софья сделала страшные глаза: «Наш, мол, из управления вернулся недовольный, видно, там снова что-то придумали, так что не до разговоров сейчас». И Дуся пошла за Петькой.

Барсуков не заставил