Василий Викторов - Банк

— Ну, что у нас сегодня? — обменявшись рукопожатием с коллегами, спросил он. — Никто еще не обратился с предложением взять у нас кредит под залог фальшивых бриллиантов? — (Это была любимая шутка Ильина, с неизменным успехом им ежедневно повторяемая и неизбежно, несмотря на ее кажущуюся избитость, вызывающая смех у Наташи, юной, но весьма томной девицы, которая в их отделе занималась выполнением различных мелких поручений, отвечала на звонки — то есть являлась, по сути, секретарем-референтом. Весь ее вид красноречиво говорил, что она в Александра Николаевича страстно влюблена, но, зная ее характер, Влад понимал, что сие она демонстрирует специально, вероятно надеясь на Сашину протекцию для получения в будущем более высокооплачиваемой должности. Ильин это тоже замечал, но, смеясь, всегда повторял, что первым делом самолеты, а девушки — потом. Эта шутка была у него второй и последней.) Вместо ответа они привычно рассмеялись.

Время до вечера, включая обед, пролетело быстро. Влад свою трапезу променял на путешествие в центр, в магазин «Бабочка» на Фурманова, где долго выбирал косынку и остановился, как ему показалось, на вполне приличной. Девочка же, стоявшая за прилавком, так ее изящно и красиво упаковала — обернула красной бумагой, обвязала крест-накрест прелестной золотой ленточкой, — что подарок получился весьма и весьма занимательным. Саше показывать не стал — несмотря на давно установившиеся между ними дружеские доверительные отношения, боялся, что окружающие сочтут, будто он подлизывается, — Косовским быть не хотелось. Когда стрелки часов приближались к трем пополудни, Ильин вдруг вскочил, быстро оделся, сказал:

— Так, ребята, у меня сегодня короткий день — а вас жду в восемнадцать тридцать. Наташа, пока!

— До свидания, Александр Николаевич! — повернувшись к нему, ответила Натали, в один миг вдруг вся вспыхнув, расцветая, — казалось, сейчас она вскочит, бросится к нему на шею. Однако, как только дверь за Сашей захлопнулась, она так же быстро потухла и со скучающим видом стала раскладывать на компьютере пасьянс.

В конце рабочего дня, когда за окном уже смеркалось, в комнату вихрем ворвались операционистки Аня и Света, две жизнерадостные неразлучные подруги, одинаково неопределенного возраста, одинаково склонные к полноте, одинаково подвижные, одинаково неунывающие, — казалось, они разговаривают и даже думают одинаково. Они тоже были приглашены на празднество, посему принарядились, в руках у Светы был огромный букет роз. Перебивая друг друга, они скороговоркой с ходу заверещали:

— Мальчики, а, мальчики, ну что же вы не собираетесь! Опоздаем ведь! Серж, давай быстро, заводи «аутомобиль» свой, и вперед!

Косовский, который еще утром пообещал, что они поедут вместе, засуетился, оделся, все спустились вниз, кое-как разместились в его «семерке», Влад впереди, дамы — сзади, поехали. Семья Ильиных жила не так далеко, на Мориса Тореза, рядом с гостиницей «Спутник», так что Влад не боялся опоздать. Вскоре они уже поднимались на лифте. Дверь в квартиру была, конечно, открыта, но все равно позвонили, дабы возвестить о своем приходе.

Навстречу им выбежала Марина, виновница торжества, раздались крики радости, начались лобызания, будто они лет десять не виделись. Гости были уже в сборе, Влад, войдя, мгновенно обратил внимание на Ларисину шубу на вешалке, усмехнулся. Но как только он вошел в комнату, понял, что опасения напрасны — бывшая подруга пришла сюда с очередным женихом, который обладал, чувствовалось, развитой мускулатурой и целеустремленным взглядом. Было ясно: такой — не отпустит. Ну и к лучшему.

Влад поочередно поздоровался с гостями. Знаком он был со всеми, исключая кавалера Ларисы, еще одного парня, устроившегося в углу, и ту самую женщину, о которой ему ранее поведал Косовский. Он же ей Влада и представил. «Ой, недурна, ох, весьма недурна!» — подумал тот и вдруг почему-то смутился. Даму звали Жанной, она предложила ему сесть рядом, а на Сергея даже не взглянула. Тот мгновенно ретировался и пристроился между Аней и Светой, которые уже весело над чем-то хохотали.

Теперь все были в сборе, музыку заглушили, встал Саша, поднял рюмку, начал говорить тост — о том, как он счастлив быть мужем столь прекрасной женщины, любящей супруги, внимательной и нежной матери, заботливой хозяйки и пр., и пр., и пр. Говорил долго, светящаяся счастьем Марина, казалось, вот-вот прослезится, наконец закончил, все чокнулись, выпили (сам хозяин только пригубил), бросились закусывать. Несмотря на пост, блюда были преимущественно мясные — говяжий студень с хреном, говядина копченая, так называемый салат «оливье», опять-таки с говядиной, но присутствовала и рыба — семга, белуга и столь любимая Владом селедка — маслицем полита, лучком посыпана, а к ней вареный картофель с укропчиком. За долгое время своей одинокой, холостяцкой жизни Влад приспособился довольно сносно готовить, но соревноваться с Сашиной женой ни за что бы не стал. Все у нее выходило так замечательно, что сомневаться в словах Ильина о том, что она и женщина прекрасная, и хозяйка отличная, не приходилось. «Почему же он от нее к другой бегает?» — мелькнул в голове вопрос.

К такой закуске одной рюмки было мало, и Влад, не дожидаясь следующего тоста, налил себе еще водки, одним глотком выпил и продолжил заниматься сельдью.

— Ого, — вдруг, повернувшись к нему, заметила Жанна, — ловко это у вас получается.

— А вам разве не говорили, что я по этой части мастер? — сказал он, опять смутившись.

— Мне о вас ничего не говорили, кроме того, что вы работаете у Александра в отделе и что будете здесь помимо прочих. А кто, по-вашему, мог мне нечто, рассказать о вас?

— Да вот, например, Косовский — будто бы ваш друг детства.

Губы ее вдруг сжались, в это мгновение Влад рассмотрел ее лицо внимательно — черты, может, не совсем правильные, но чрезвычайно милые. Способствовал этому впечатлению то ли умело наложенный макияж, то ли общее обаяние, от нее исходившее. Глаза, однако, огромные, черные, бездонные. «Да, почти красавица», — заметил он про себя. Может, действительно за ней приударить? Ну хотя бы сегодня?

— Это он вам сообщил? — спросила Жанна.

— Да. Разве что-то не так?

— Да, не так. Мы с ним знакомы с детства, но другом он мне никогда не был.

— Ну-ну, не сердитесь — откуда мне знать? А с Ильиными вы давно общаетесь? — постарался он переменить тему.

— Марину, кажется, уж знаю всю жизнь, а Сашу — с момента их знакомства, на свадьбе их гуляла, за Настенькой помогала ухаживать, еще раньше видела вон ту леди, что сидит на диване слева, — она двоюродная сестра хозяйки, — и вот теперь мне представили вас. Все.

— Странно. Вы так долго знаете Ильиных, а с их друзьями незнакомы.

— Так это друзья в основном Саши, не Марины ведь. Я тут у нее, поди, единственная подруга. А раньше я ни на какие празднества сюда не приходила.

— Почему же?

— Не знаю. Я домоседка по натуре и шумных сборищ не люблю. Но на этот раз меня Марина так сильно уговаривала, что отказаться было просто неприлично. Впрочем, кушайте, а то со мною заговоритесь, голодным останетесь.

— Ну уж нет. Что-что, а плотный ужин, да еще такой, я никогда не упущу.

Его собеседница улыбнулась. Тут как раз застучал вилкой о рюмку Косовский, быстро произнес тост, видно, заранее подготовленный, выпили. Сказала тост Аня. Выпили. Поднялся культурист — ухажер Ларисы. Говорил на кавказский манер, долго, скучно, но его слушали с напускным вниманием из уважения. Наконец, опять выпили. Влад уже чувствовал влияние алкоголя, легкое-легкое, потому приятное. Девочки встали с мест, сходили на кухню, покурили, обсудили последние новости, вернулись, поднялись мальчики, покурили, поговорили, тут и горячее подоспело — натертая чесноком жареная курица с прочими специями, картофельное пюре, овощное рагу, грибы — все как обычно. Если бы не новая знакомая, то, доев, можно было и собираться — скучно до одури, ну а с ней вроде интересно, продолжили беседу.

— Кстати, — обратился к ней Влад, — вы где работаете?

Она вздохнула и ответила:

— Косметологом в институте пластической хирургии я работаю — делаем старых молодыми, страшных — красивыми, изменяем детали лица. Хотите, вот, например, исправим форму вашего носа.

Он сел к Жанне в профиль, сделал паузу, вновь повернулся:

— Вам не нравится форма моего носа?

Она засмеялась:

— Да нет же, я к примеру.

— Вы мне лучше волосы нарастите. А то, чувствую, на затылке уже плешь образуется.

— Ой, не печальтесь — вспомните древних: лысина есть не порок, а свидетельство мудрости.

Опять засмеялись. Продолжали беседовать, расспрашивать друг друга, чувствовали взаимную симпатию. Влад рассказал чуть-чуть о себе — как жил раньше, где учился, как попал в банк, а затем к Саше в отдел, что живет один в небольшой однокомнатной квартире, в основном сидит дома, как медведь в берлоге, иногда куда-нибудь выбирается, чаще всего к друзьям — как сегодня. Работа — дом, работа — дом, как у всех. Нет, женат не был, детей нет, хоть и влюблялся по уши в свое время. Что случилось? А ничего не случилось. Прошла любовь, отцвели хризантемы в саду. Быт нынешний вошел в привычку, звезд с неба не хватает, да не так уж и хочется — возраст не тот. Что-то поведала о своей жизни и она — о том, что живет с отцом, отставным генералом, которого очень любит и уважает, и с почти уж взрослым сыном, во всяком случае внешне, которого тоже любит и уважает. Было и у нее сильное увлечение, но оно прошло, зато остался сын. Посвятила себя целиком его воспитанию и считает, что результаты очень хорошие.