Михаил Март - Там, где обрывается жизнь: повести

— Вся прислуга. Уезжала Даша в спешке. Сбила вазу в коридоре, и та разбилась. Китайский фарфор, старинный. Выскочила во двор, села в свою машину и тут же уехала.

— Как покойный был одет, когда вы его застали мертвым?

— На нем ничего не было. Он лежал на спине, как распятый, одеяло валялось на полу.

— На запястьях трупа обнаружены кровоподтеки, — продолжал следователь. — Что бы это значило по-вашему?

Горничная покраснела и молчала.

— Говори, Люся. Ни для кого не секрет, что хозяин не держал в доме прислуг старше двадцати пяти лет и сопротивляющихся его желаниям. Ты не одна такая.

— Он любил, когда его руки привязывали к спинке кровати. Ему нравилось, когда в постели женщины брали над ним верх.

— Психическое расслабление, — добавила Виктория. — Он царь и бог в течение всего дня, а ночью можно позволить почувствовать себя слабым и беззащитным. Спасибо, Люся, ты свободна.

Девушка вышла.

— У Даши Тумановой мог быть повод для убийства?

— Ясное дело, она не по любви собиралась выходить замуж. Однако надо понимать изменчивый характер покойного. Невест у него хватало и до Даши, не считая трех жен. Он мог дать ей отставку в любой момент.

Следователь поднял брови.

— Странно. При таком раскладе она лишалась шанса выйти замуж.

— О чем ей жалеть? Информация конфиденциальная, и я не могу ее разглашать. Но если речь идет об убийстве, то я приоткрою завесу тайны. На моей памяти Кайранский десятки раз переписывал свое завещание. В последнем, ныне действующем, имя Даши стоит на третьем месте. Ей причитается двадцать процентов от общего капитала, что соответствует годовому бюджету нашего города. В любой день завещание могло быть переписанным.

— Она знала о завещании?

— Не исключено, учитывая ее особые отношения с адвокатом Кайранского. Но этот факт известен очень узкому кругу лиц. Я вам ничего не говорила.

— Уж слишком очевидна ее вина. Вам так не кажется? — спросил Свиридов.

— Никто не предполагал, что прокуратура потребует вскрытия. Все знали с смертельной болезни Кайранского.

— Мы получили анонимку. В ней говорилось о насильственной смерти Кайранского. Обратились к финансовому директору фирмы Прокофьеву. Он не исключил такой возможности. Мы запросили разрешение на вскрытие у старшего сына Кайранского Аркадия. Он не возражал. Так мы докопались до истинной причины смерти.

— Надо сказать, Туманова выбрала удобный момент. При мне она не рискнула бы пойти на крайние меры. Я была в Испании, мое возвращение планировалось на конец недели. Без моего присмотра за больным хозяином можно пойти ва-банк, на кону огромное состояние.

— Вы оказали нам неоценимую помощь, Виктория Львовна.

Их встреча состоялась в обычном тихом кафе, куда девушки давно уже забыли дорогу. Бывшая невеста олигарха Даша встретилась с лучшей подругой Юлей, нынешней любовницей наследника олигарха, старшего его сына Аркадия. Яркие, шикарно одетые красотки, сидевшие на пластмассовых стульях, выглядели странно в более чем скромном интерьере.

— Этот говнюк будет нас шантажировать до конца своих дней, — злилась Даша.

— Ты об адвокате? Не бери в голову. Он отхватит от наследства не меньше твоего, Это даже Аркаша понимает.

— Я знаю, кому сколько причитается.

— Со слов Максима. Завещание никто не видел, кроме него, Вики да нотариуса. Через полгода можно получить столько — ахнешь!

Даша насторожилась:

— Если они объединятся, могут состряпать любую фальшивку.

— Невозможно, — успокоила ее Юля. — Старик пишет завещание от руки, вторую подпись ставит финансовый директор его компании Прокофьев, заверяет нотариус фирмы. Все они — люди независимые. И главное, Максим Трубников и Виктория Мамонова — антиподы, между ними сговор невозможен.

— Зато сговор Максима с Виолеттой Луцкой возможен. У старой сучары целый склад порнухи с нашими задницами.

Юля рассмеялась:

— И что тебя пугает? Старик-то подох. Твое имя из завещания не выкинешь. Мне тоже наплевать. Аркашка ко мне присосался так, что не оторвешь. Плевать ему на мое прошлое. Он ненавидит свою жену, а дочка — вылитая мамаша. Они его презирают.

— Зря ты недооцениваешь нашу бывшую мамашку. Королевская кобра. Надо нанять Вячека, чтобы он выкрал наши архивы.

— Сутенер не пойдет против мамашки, кишка тонка, — отмахнулась Юля.

Даша подалась вперед:

— А это сколько заплатить. Я на бобах, а ты в шоколаде. Дай денег Вячеку, потом рассчитаемся.

— Его еще уговорить надо.

— С его-то жадностью? — усмехнулась Даша. Юля закурила и задумалась.

Синий «Фольксваген-пассат» пролетел пулей мимо стоящей по другую сторону дороги «Волги». Следователь Свиридов приказал шоферу:

— Разворачивайся, Леха, и за ним! Вот псих-то.

— Не догоним, Евгений Константинович.

— Врубай сирену и жми!

Километров через пять удалось приблизиться к бешеному ездоку. Свиридов взял микрофон и скомандовал:

— «Фольксваген» 356, немедленно сбросьте скорость и прижмитесь к обочине!

Подействовало. Машина начала гасить скорость и вскоре остановилась.

Свиридов вышел из машины. Шофер «Фольксвагена» тоже вышел, высокий приятный мужчина лет сорока с ямочкой на подбородке. Они тут же узнали друг друга и обнялись.

— Черт! Женька, сколько лет, сколько зим! Наконец-то!

— Ты псих, Вербицкий! Так голову свернуть недолго.

— Очень торопился. Решил прикорнуть и проспал три часа. Думал все — опоздал!

— Я же сказал: жду у столба, сороковой километр. Номер своей машины продиктовал, а он летит, ни хрена не видит!

— Столбики у вас больно мелкие, Жека. Свиридов махнул своему шоферу рукой, и машина уехала. Следователь сел в «Фольксваген»:

— Только умоляю, не гони, Илья.

— Теперь уже некуда. Как строим наши планы?

— Планы у тебя, ты в отпуске. Озера у нас полны рыбы, в обиде не останешься. А у меня сложности на работе возникли, со временем не очень-то.

— Вот так-так! Раз в десять лет приглашаешь друга вместе провести отпуск, порыбачить, а сам опять к своим пыльным папкам.

— Нет, Илья. Папка новая и в ней всего один листок. Но он и поперек горла встал. Сейчас поедем ко мне, ты выспись с дороги, а вечером отметим встречу.

— Я уже выспался и устал от одиночества. Возьми меня с собой. В четырех стенах я сдохну.

— Ты же в отпуске, не тошнит от кабинетов?

— От себя самого еще больше тошнит. Может, помочь?

— Брось, ты птица высокого полета, тебе ли семечки клевать из подсолнуха. О твоих громких делах мы здесь наслышаны.

— В отпуске я гражданское лицо, пустое место. Согласен на роль стажера. Берешь?

— Ладно. Только на сегодня. Завтра с рассветом отвезу тебя на озеро.

— Годится.

Младший сын покойного магната, пошатываясь, ходил по квартире с бокалом в руке.

— Боже, как ты мне надоел со своим пьянством. Хватит подливать, — возмущалась жена. — Возьми полную бутылку, вставь соломинку и лакай.

— Ту самую соломинку, за которую хватается утопающий? Мне нужны деньги, Галя. Десять тысяч. Срочно. Галя внимательно посмотрела на мужа:

— Рехнулся?

— Сними деньги со счета.

— Ты хочешь нас по миру пустить?

— Не жлобствуй. У тебя больше миллиона, не обнищаешь.

— Это деньги моих родителей. Они добывались трудом в течение всей жизни и не предназначены для распутства. Ничего я тебе не дам.

— Черт с тобой, смогу прожить и без тебя!

— Нашел еще одну дуру с пухлым кошельком?

— Мне бы найти одну умную, но понимающую. Можно и без кошелька. Куда ни глянешь, кругом дуры.

Галя молча надела пальто, вышла из дома и села в свой красный «Пежо».

Долгое ожидание Олега закончилось. Он включил двигатель и медленно тронулся с места, держа дистанцию.

В нескольких кварталах от дома Галины в обычном подвале находилась фотолаборатория. Молодой мужчина пинцетом перекладывал фотографии, не касаясь их пальцами. Рядом стояла Виктория.

— Все сыграно как по нотам, — говорил парень, показывая снимок обнаженной парочки в постели. — Юрка вырубился слишком быстро. Я снимал их в упор.

— Красиво. Ты знаешь свое дело, Рудик. Как его связать с девчонкой?

— Напрямую. Секретарша из издательства. Стопроцентное попадание. Я заплатил ей «кусок», остальное она высосет из Юрки.

Виктория протянула руку к фотографии.

— Цыц! Не трогать. Я покрыл снимки лаком, отпечатки уже не смоешь.

— А что со звуком?

— Смонтировал. Потом послушаем. Вот еще один сюр-призик.

Он выложил на стол фотографию — Юля и Даша в кафе.

— Идиотки! Сами себя выдают, — усмехнулась Виктория.

— Официанту пришлось отвалить триста баксов. Оно того стоило. Он поставил им на стол вазочку с цветами, а в ней был мой диктофончик. Плетут заговор против своей бывшей сутенерши. Хороший может быть довесок, если подсуетиться.