Крик полуночной цикады - Ольга Михайлова

Глава 53. «Сун». 訟 Тяжба

Не навеки то, в чём усердствуешь.

Не одолеешь в тяжбе. Поверни и беги!

Кормись от обретённого встарь.

Следуй за царем в его делах, но не ради своих целей.

Не одолеешь в тяжбе.

Если опять подчинишься приказу, то положение изменится.

Быть может, будешь пожалован парадным поясом,

но до конца утреннего приема тебе трижды его порвут.

Ван Шэн первым переступил порог и удивился. Ему показалось, тут не было никакого запаха: не пахло даже сыростью и плесенью, чем часто смердели старые гробницы. Разве что несло застарелой пылью и ароматом выдохшихся благовоний. Осквернённый, обгоревший скелет лежал посреди склепа, прикрытый вощеной бумагой.

Интерьер склепа, как заметил в свете факела Шэн, был выполнен с большим вкусом, росписи делал умелый живописец. Каменное ложе для гроба состояло из пьедестала с плитами, украшенными рельефами, изображавшими драконов и фениксов. Жизнь умершего отражали фрески на стенах. В центре живописец нарисовал пирующих Вэя с женой и сцены загробной жизни. По сторонам толпились слуги и музыканты, далее шли процессии с повозками и лошадьми.

Но Сюаньжень не рассматривал фрески. Он злобно чихнул, по-лисьи прыснул, зажал нос и тут же выскочил вон. Впрочем, вскоре он вновь заглянул внутрь. Нос его был глубоко погружен с розовую мякоть невесть где сорванного ароматного пиона, стебель которого он зажал в руке.

— Вэй здесь? Что он говорит? Кто осквернил гробницу? — гнусаво осведомился Сюаньжень.

Ван Шэн сосредоточился и попытался вызвать духа, но тот не отзывался.

— Его здесь нет, или он вообще меня не слышит. А ты можешь выйти на осквернителя по запаху? Если он столь силён, то тебя мутит, найти его проще простого…

— Пахнет жутко, — гундосо проговорил Сюаньжень. — Пошли на воздух, не то меня опять вывернет.

— Но ты можешь найти его? — Ван Шэн вышел из гробницы следом за Сюаньженем.

— Фу, вонища, — Сюаньжень извлёк из рукава веер и, обмахиваясь, по-прежнему держал нос в цветке пиона. — Найти-то я его могу, но есть проблема. Завтра надо проверить всех, кто сюда заходил из следственного управления, а также родственников покойного. Тут были буддийские бонзы, это точно, я их чую запах благовоний, кроме того, я слышу десяток запахов, но они только сбивают меня с толку. Однако есть ещё два — они-то чуть нос мне не угробили. Запах мертвого тела. Путанный какой-то.

— Что? — Шэн изумился. — Откуда здесь мертвецы, кроме Вэя?

— Не знаю, но их словно двое, и гнев одного страшен, как девять кругов ада демонов Яньвана, а второй точно слуга, но именно его запах сохранился на останках. Поутру во всем разберёмся. Я по запаху найду его в два счёта. Просто мочи нет сегодня по кладбищу в потемках плутать.

— Ты хочешь сказать, что этот мертвец сейчас где-то здесь, на Восточном кладбище?

Сюаньжень убрал пион, и его нос зримо дрогнул на ветру, принюхиваясь.

— Ветер юго-восточный… Похоже, что да, он в той стороне…

Ван Шэн мало что понял, но сам чувствовал себя неуютно, ибо оказался бесполезным. Вернувшись домой, он направился к своему домашнему алтарю, где кроме отца его матери и покойного старика Дуна на почётном месте стояла табличка Фу Юншена, Князя-призрака и его названного отца. Шэн долго молился, прося помощи, однако душа Фу тоже не отозвалась, Шэн только слышал в ушах чье-то тяжелое дыхание. Почему? В начале седьмого месяца владыка загробного мира Яньван отпускал души на две недели, поэтому в это время люди встречали своих родных, а в середине месяца — провожали. В дни седьмого месяца миры небес, ада и мир живых открыты друг другу. Почему же именно в это время и Вэй Сыюн, ни Фу Юншен не отвечали ему?

Расстроенный, Шэн отправился в свои покои.

На следующее утро Ли Женьцы встретил их в Судебном магистрате. Он сообщил, что дело нужно раскрыть немедленно: родственники Вэя уже подали жалобу императору на нерадивость следователей, и хотя к ним в Судебный магистрат дело попало только вчера, это ничего не меняет. Действовать надо быстро. Ван Шэн кивнул, а Сюаньжень, который зачем-то воткнул в волосы свежий цветок древесного пиона, хоть отродясь не был замечен в кокетстве, сказал, что готов идти на Восточное кладбище.

На погосте их ждала довольно пестрая компания из двадцати человек: это были два местных священника, в чьи обязанности входило бдение у гробницы и жертвоприношения духу усопшего, охрана кладбища и разъяренные родственники покойного Вэя. Все-таки семейство было культурным: несмотря на ругань и крики, кулаки в ход не шли, но родня Вэя яростно обвиняла и охрану, и священников в наглом манкировании своими обязанностями.

При появлении людей из Имперского Судебного магистрата все смолкли, но судя по поведению родни, уходить никто никуда не собирался. Ли Женьцы величественно проследовал в осквернённую гробницу, Шэн и Сюаньжень, снова сунувший нос в цветок, снятый с головы, зашли следом.

Днём гробница выглядела меньше, темнота не скрадывала углы, останки на полу выглядели совсем жалкими, наполовину уничтоженными. Шэн напрягся, почувствовав присутствие духа, присел на каменное возвышение и перестал шевелиться. Сюаньжень заметил это, вынул нос из цветка и начал кружить по гробнице. Ли присел возле останков и внимательно разглядывал их.

Сюаньжень придвинулся к порогу и втянул в себе воздух. Шэн уже пришёл в себя, поднялся, поймал взгляд Сюаньженя и кивнул.

— Ли, мы пройдёмся по следу, я что-то странное чувствую…

Ли Женьцы, не отрывая взгляда от искореженных частей скелета, пробормотал что-то, что оба они истолковали как согласие. Сюаньжень сразу двинулся на северо-запад кладбища, остановился в отдалении, где не было видно родственников покойного.

— Что скажешь, Шэн?

— Покойный проклинает какого-то Вэя Сыляна, как я понял, собственного старшего сына. Тот забрал у кого-то землю для захоронения отца. Но как это возможно? Род Вэй богатый и влиятельный, зачем отбирать, почему не купить? Но дух в ужасном состоянии, клянет сына и ничего не объясняет.

— Ладно, пошли, найдём осквернителя.

— Ты взял его след?

Сюаньжень злобно хмыкнул.

— Такое и захочешь, не потеряешь…

Они двинулись по боковой аллее, засаженной кипарисами. Сюаньжень шел по следу, как гончий пёс, и вскоре остановился у небольшого захоронения некоего Чжао Лю, как с ужасом заметил Шэн, тоже разрытого.

— Никто его не разрывал. Он сам выходил. Сейчас он там, — уверенно ткнул обвинительным жестом в могилу Сюаньжень.

Ван Шэн присел на корточки рядом с могилой и вызвал дух покойного. Несколько минут не двигался, потом пришёл в себя.

— О, боги…

— Что там? Неужели его придётся снова выкапывать?

— Нет, пойдём отсюда. Он не более виновен, чем нож,