Тайна старого городища - Константин Мстиславович Гурьев

этом с «тетей Катей». Тетя Катя была весьма удивлена и, в ответ, поделилась своей историей, упомянув и Горицына.

Предвидя расспросы, Гридин перенес всю историю в далекий городок где-то в Поволжье. Он был уверен, что там-то Горицын не станет искать следы странной вещицы.

Но Горицын за эту фразу уцепился:

— Поволжье, говорите? А точнее сказать можете?

Пришлось выдумывать, и Гридин вспомнил одну из недавних своих деловых поездок:

— Город Волжский, это неподалеку от Волгограда.

— Да, знаю, слыхал. Ну, это объяснимо: Поволжье в принципе — это ведь ареал поволжских немцев.

— Простите? — не понял Гридин.

— Ну, когда-то в Поволжье жили немцы, приглашенные еще Екатериной Великой в восемнадцатом веке. Возможно, кто-то переселился в этот самый Волжский, а, возможно, шкатулка попала туда уже в наше время. Сейчас, знаете, дети стали решительно разрушать дома родителей, чтобы построить свои коттеджи. А в старых домах подчас скрыто много секретов. Я недавно консультировал по аналогичному поводу. Кстати, вас Като предупредила, что я консультирую платно? Сто евро в час.

— Засекаем время? — улыбнулся Гридин.

Однако Горицын шутку не принял, достал из жилета карманные часы, констатировал:

— Половина четвертого. Ну, слушаю вас.

— Кстати, почему вы сразу заговорили о немцах Поволжья? — спросил Гридин.

— Потому, что «штучка», которой вы интересуетесь, имеет к ним самое прямое отношение.

— Какое?

— Это герб исчезнувшего рыцарского рода.

— Как это «исчезнувшего»? — удивился Гридин.

— Ну, вообще-то исчезало и исчезает довольно много родовитых семей, — начал профессорским тоном Горицын. — Представьте себе, например, что в роду перестали рождаться мужчины. Или род поразила какая-то неизлечимая наследственная болезнь. Ну или единственный сын погиб, скажем, в сражении или на дуэли. И тогда род угасает. Возможно, конечно, примыкание боковых ветвей, но это уже частности. По-разному бывает. Ну, а вы что видели? — поинтересовался Горицын.

Гридин довольно подробно описал и шкатулку, и цепь, которые он совсем недавно видел у Сапожниковой, скрывая, конечно, что именно у нее.

— А что там за секрет? — спросил Горицын, вроде бы незаинтересованно, но даже по голосу было ясно, как он ждет ответа!

Гридин ответил сжато, но точно и завершил рассказ своего рода дополнительным объяснением:

— Вот мне и стало интересно, что же это за род, который даже в гербе ухитрился спрятать что-то?!

— Ну, тогда вы действительно видели то, о чем говорите, — без паузы подхватил Горицын. — Я ведь этим заинтересовался еще тогда, после рассказа Като. Позвонил своим друзьям в Англию, они знали мало, но дали телефон адвоката, который был связан с тем самым немцем, нашедшим медальон. Кстати, нашел в Латвии, в Риге, в каком-то второразрядном магазине сувениров, представляете? — восхищенно воскликнул Горицын. — Такую диковину и — в лавке!

— А что же тут удивительного? — не понял Гридин.

— Удивительно то, что такая редкость, такая ценность оказалась в руках каких-то совершенно несведущих людей! — возбужденно пояснил Горицын. — Такие вещи известны всем, кто хоть что-то понимает в антиквариате, их судьбу изучают, их передвижение от хозяина к хозяину известно в подробностях.

— Ну а предметы антиквариата, они действительно так уж хорошо известны? — перебил его Гридин. — Ведь рассказывают время от времени о таинственных находках и таинственных исчезновениях. Кстати, в случаях, когда происходят такие вот открытия, возникают претензии?

Самое время перейти к вопросу о том, как решить первую проблему заказчика, как оградить его от возможных конфликтов.

Но Горицын успокоил:

— Во-первых, такие «претенденты» появляются довольно редко. Чаще для скандала, и делают это с ведома новых хозяев или антиквара, продавшего раритет.

— И зачем это нужно?

— Скандал дает известность, а это чаще выгодно всем сторонам кроме проходимцев. Во-вторых, у нового обладателя в руках документы, подтверждающие факт законной купли-продажи, следовательно, те, кто заявляет о своих якобы правах, должен начать претензии издалека. То есть с того момента, как предмет оказался у антиквара. Хотя, конечно, это не самое важное. Люди, заявляющие претензии, должны их подтверждать, иначе все сведется только к разговорам. И серьезные массмедиа в это не полезут. Во всяком случае, на стороне претендентов они не появятся.

— Почему?

— Да потому, что законный обладатель потом их затаскает по судам за намеренное распространение заведомо ложных сведений. В общем, с этой стороны опасностей нет. Вы мне лучше скажите, где и у кого видели это сокровище? — свернул рассуждения Горицын.

Видно было, что теперь уже он заинтересован в разговоре не меньше, чем Гридин, а может быть, и больше. И это нельзя было не использовать.

— Вы меня поймите правильно, Василий Петрович, чужими секретами я не распоряжаюсь, — начал Гридин. — Мне дали на него глянуть и только. Все, что я делаю теперь, я делаю по своей инициативе, без их ведома. И люди могут неправильно понять мои слова и поступки. Но если вы так уж заинтересовались, то я попробую связаться с этими людьми, и, может быть, они согласятся на какие-то контакты с вами.

— Будьте любезны, голубчик, — расплылся в просящей улыбке Горицын. — И им скажите, что я, по старости лет и по своей искренней заинтересованности, возьму минимальный процент за услугу.