Убить Голиафа - Марина Валерьевна Герасимова

умён, чтобы понять, на кого можно положиться, а на кого – не стоит. Возможно, его окружение не так уж и плохо, как ты думаешь. А возможно, не он себя кем-то окружает, а его окружают. И выбирать не приходится – уже все выбраны.

– Хочешь сказать, у него связаны руки? – ухватился за мои слова Иван. – Ну, и кто их ему связал? Олигархи? Ты, например?

Я ничего не ответил.

– Не-еет, – растягивая гласную, произнёс он, – это мы под ним, а не он под нами. Царь-батюшка, до которого не доходит, что в стране творится? Что здесь люди не живут, а выживают, а пенсионеры доживают? Малый бизнес в стадии тихого умирания, средний бьётся в конвульсиях, живёт и докапитализируется только крупный и то из числа «своих»? Ты наивно веришь в нашего президента, как раньше простой люд верил, что Сталин не причастен к репрессиям и всё делается исключительно не его руками?

– Ты расстроен, – попытался прервать Ивана я, понимая, что весь наш разговор куда-то сейчас транслируется,– я тоже расстроен. Вряд ли мы сегодня способны мыслить трезво.

– Я способен, – по-пьяному икнув, Иван налил себе очередной стакан, – ну, и пусть я пьян. Я понимаю всё, о чём говорю. И готов подписаться под каждым словом. Думаешь, я – пятая колонна?

Он рассмеялся, правда, смех этот не был весёлым.

– Не-еет, – опять тянул он букву е, – я не имею к этим американским и европейским недошпионам и блюдолизам никакого отношения. И в отличие от большинства наших банкиров, хотя и формально служу ФРС, стараюсь делать это так, чтобы не в ущерб стране. Через наш банк хрен чего отмоешь! И я этим горжусь! Будь я на месте главы Центробанка, я бы уж точно поддерживал рубль, а не доллар, как это происходит сейчас. А поднял бы национальную валюту до золотого червонца. Потому что страна без сильной своей валюты – ничто, колония. И после этого ты мне скажешь, что мы противимся американской экспансии? Нет. Мы не противимся. Мы их чуть-чуть дразним на полях сражения, а на самом деле даём обогащаться на войнушке и питаем доллар. И это больно и неправильно. Россия сама достойна быть великой.

– Военные заказы пополняют бюджет страны, – попытался вставить я, чтобы отвести Ивана в сторону от негатива, который вместе с изрядной порцией выпитого виски распалял его сейчас всё больше и больше.

– Вот именно. Дожили. Бюджет пополняют военные заказы, углеводородная игла, немного атом и космос. Это же абсурд! Войны всегда грабили бюджет страны, и никогда не пополняли. Разве что карманы некоторых особо «одарённых» своими должностями или заводами личностей. Углеводородная игла зависит от цен на энергоносители, которыми уже давно управляют искусственно. И, к сожалению, этим процессом управляем не мы. Атом, космос – да, здесь мы ещё пока впереди планеты всей. Или почти впереди. Вот только всё больше и больше стран отказываются от атома, боясь обратной стороны этой «медали». Да и космос пора развивать дальше, а для этого нужны новые поколения двигателей. Наука нужна. А где она? Остаются налоги и сборы да спекуляции с долларом. Последнее, также как и война, обогащают отдельных выдающихся личностей, никак не государство. Что же касается налогов… Вот увидишь, в ближайшее время будут повышать налоги, изыскивать новые возможности собрать с бизнеса, а, главное, с простых людей очередные сборы. Жильё, земля, вода, еда, и даже воздух – всё, всё обложат. Потому что неоткуда больше взять денег. Уже всё или почти всё прихватизировано. А если ещё есть какое-нибудь госимущество, то его тоже будут распродавать. Причём распродавать это имущество будут преимущественно в иностранные лапы – их корпорациям, чтобы ещё сильнее становились. И это политика, направленная на поддержание и процветание России? Брось! Всё это для России – смерть. Медленная и верная. А я ей этого не желаю!

Я понял, что остановить Ивана сейчас невозможно. Ему нужно выговориться.

– Ты думаешь, живя в Женеве, я перестал быть патриотом? – спросил он меня немного плывущим от алкоголя голосом.

– Нет, не думаю, – кратко ответил я.

– Вот здесь болит, – указал он на своё сердце, – от всего безобразия, которое в стране творится. От того количества денег, которые отмываются и через банки уходят заграницу, из бюджета же вымываются. Как будто стоит такой золотодобытчик по колено в реке – в бюджетном потоке – и через своё ситечко просеивает золото. Крупинка к крупинке. И всё на собственный счёт, в собственный карман. Когда же подавятся наконец? Не-еет. Всё им мало.

– Коррупция и казнокрадство есть во всех странах, – вставил я.

– Но это не идёт на пользу государству. Особенно когда уже красть нечего, – резко парировал Иван. – Стране не хватает Павлов Корчагиных. Самоотверженных, верных делу и своему призванию. Таких, как в книге. Жаль, ты не помнишь её.

В зале повисла тишина. Мы оба молчали.

– Ты сегодня вечером напишешь новое завещание, – наконец не по-пьяному твёрдо сказал Иван, – это важно.

Я не успел ответить что-либо, в дверях появились Виктор и кремлёвский телохранитель полковник Корчагин. Тётя Зина, всё время нашего с Иваном разговора, сидевшая в стороне и тихо оплакивающая мою семью, к этому моменту почти успокоилась. И хотя её глаза и были на мокром месте, она вполне уже владела собой.

– Я пойду и посмотрю, что там с обедом, – сказала она и удалилась. Раньше следила за приготовлением обеда Анна Андреевна. Тётя Зина это знала, и сейчас решила взять на себя эту её обязанность. Тем более что она была хорошо знакома с поваром Эллой Матвеевной. Им есть, о чём поговорить. Уверен, та сейчас тоже плачет.

– Проходи, – приказным тоном и жестом, указывающим на одно из кресел, Виктор велел полковнику сесть. Павел Корчагин спокойной походкой подошёл к креслу, в котором только что сидела тётя Зина, и присел на его край. Виктор же налил виски в свой стакан и, подняв его в руке, сказал:

– За Леночку, Семёна и Наташку.

Залпом выпив спиртное, он окинул нас с Иваном суровым взглядом.

– Я найду того, кто это сделал. Обязательно найду, – сказал он таким тоном, что сомнения не оставалось – найдёт.

– Конечно, найдёшь, – подтвердил его слова Иван. После небольшой паузы он вопросительно и, пожалуй, даже с вызовом посмотрел сначала на Виктора, потом на Павла.

– Мало нам камер. Теперь ещё и этот шпион-телохранитель должен быть всегда при тебе? – резко и недоброжелательно спросил он то ли меня, то ли Виктора.

– Это распоряжение президента, – спокойно ответил я, – прими это, как его проявление заботы о нашей с тобой жизни.