Акт исчезновения - Кэтрин Стэдмен

оттуда они забрали ее. На парковке закусочной через несколько дней я нашла ее брошенную машину. Может, ее увели силой, может, она пошла сама. Я обшарила закусочную и парковку в поисках какой-нибудь зацепки. Я искала хоть какие-то следы Эмили – ее волосы, кровь, что угодно, но ничего не нашла. Приложение для отслеживания показало, что, когда она вышла из закусочной и оставила там машину, кто-то возил ее по всему Лос-Анджелесу. Не знаю, была Эмили жива или уже нет. Ее телефон еще был включен, сигнал шел, но она не пыталась позвать на помощь, никому не звонила. Около четырех утра они отвезли ее к водохранилищу, и именно там сигнал прервался.

Я стараюсь говорить спокойно, хотя каждая клеточка моего тела просто вопит:

– Ник тоже замешан? Ник связан с «Лунным зябликом»? Это он искал тебя в тот день, когда мы встретились? Он думал, что ты Эмили и до сих пор жива?

Марла печально смотрит на меня и отводит глаза. Устремив взгляд на озеро, она кивает.

У меня голова идет крýгом. Ник не тот, за кого я его принимала. Все это время он шпионил за мной, чтобы выпытать, что мне известно об исчезновении Эмили. Я вспоминаю наш разговор о Бене Коэне сегодня вечером, руку Ника, крепко обнимающую меня за плечи, и меня бьет дрожь.

– Марла, почему ты не обратилась в полицию? Почему не рассказала им обо всем?

Как ни странно, Марла хихикает:

– Наверное, потому, что в этой стране все немного не так, как в твоей. И я не такая, как ты. Может, я и выгляжу как ты, и смогу вписаться в общество таких, как ты. Но ты другой породы. Мы не похожи. За все, что у меня есть в жизни, я боролась, вцепившись зубами и ногтями, понимаешь? Бродяжничество, приемные семьи, колония для несовершеннолетних… Я вляпывалась то в одно, то в другое, пока мне не исполнилось семнадцать. Моя последняя приемная мать была актрисой-неудачницей, но она подтолкнула меня тоже стать актрисой. И у меня стало получаться. Наверное, это помогло. – Марла обводит пальцем в воздухе свое красивое, хоть и в синяках, лицо. – Но полиция не особо доверяет людям с таким прошлым. По крайней мере, не в этой стране. Я не смогла бы стать надежным свидетелем на суде против одной из богатейших продюсерских компаний Америки. Поверь, они бы меня уничтожили. Им бы ничего не сделали, а я не хотела разрушать карьеру: она – единственное, что у меня есть. Вот почему я не обратилась в полицию. Она не для таких, как я. Она для таких, как ты. Но только не думай… – Марла запинается и решительно продолжает, – что им сошло с рук то, что они сделали с Эмили. Я этого не допустила. Я забрала ее машину, переехала в ее квартиру, сменила агента и начала ходить на кастинги под ее именем. Я заменила все ее снимки на свои и ждала, пока все уляжется. А когда они решили, что им ничего не грозит, отправила электронное письмо в «Лунный зяблик» от имени Эмили. – Марла радостно хихикает. – Надеюсь, они испугались до полусмерти. Боже, как бы я хотела оказаться там, когда Бен и Майк читали это письмо… Я написала, что меня не было дома, но теперь я вернулась и с нетерпением жду совместной работы, как они и обещали. То ли они сперва решили, что Эмили каким-то образом выжила, то ли с самого начала поняли, кто я. Но тут же пригласили меня в офис. И я пришла с копией ее записи с Нового года и копией записи с их встречи. К тому же я знала, что они с ней сделали и куда ее дели. У меня были все козыри. Они оказались в полном дерьме, потому что для всех я – Эмили Брайант. А если они заявят, что я не Эмили, что я никак не могу быть ею, то, черт побери, им придется объяснить, почему я не она и откуда они это знают. Они оказались в моей власти.

Марла осторожно дотрагивается до синяка под глазом и делает еще одну глубокую затяжку.

– Тут ты и вступила в игру, – она тычет рукой в мою сторону. – Хотя нет, вообще-то все началось с Кэтрин Майер…

Упоминание Кэтрин сбивает меня с толку. Какое отношение она имеет к Бену Коэну и «Лунному зяблику»?

И тут в голове у меня что-то щелкает, и все встает на свои места. Как я могла быть такой дурой?

«Галатея».

Бен Коэн сам сказал мне, что «Галатея» изначально была проектом «Лунного зяблика»: они разработали его, запустили предпроизводство, а потом появилась Кэтрин Майер и быстро взяла все в свои руки. «Галатея» – детище «Лунного зяблика».

Я озвучиваю свои мысли вслух:

– Они пообещали Эмили «Галатею»?

Марла улыбается:

– Да, они пообещали Эмили «Галатею». А потом пообещали ее мне, – говорит она с кривой усмешкой. – Я поверить не могла в свою гребаную удачу, когда мне дали сценарий. – Марла светлеет, наслаждаясь воспоминанием. – Непередаваемое ощущение. Непередаваемое… Не могу даже представить, что чувствовала Эмили, когда они в первый раз предложили ей эту роль.

У нас всех есть одно общее. Роль всей жизни. Роль, за которую стóит умереть.

Может, за которую стóит даже убить?

Я наконец осознаю свое положение. Возможно, Марла и не имеет отношения к смерти Эмили. Но это не значит, что она не будет иметь отношение к моей.

Засовываю правую руку в карман, нащупываю рукоятку пистолета, большим пальцем снимаю предохранитель и для проверки слегка нажимаю на спусковой крючок. Вспоминаю, что внутри патрон, и сдвигаю палец. Снова ставлю оружие на предохранитель. Даже странно, как спокойно мне вдруг становится на высоте пятидесяти футов рядом с женщиной, которая хочет получить то, что принадлежит мне, и у которой совсем другие моральные принципы, чем у меня.

Наблюдаю, как она тушит сигарету о рифленую поверхность буквы, – и наконец все фрагменты складываются в единое целое.

Все очень просто: Марла узнала, что Кэтрин рассматривает мою кандидатуру на главную роль в «Галатее». Она знала, как я выгляжу, нашла меня на кастинге и познакомилась. Она читала меня как гребаную открытую книгу. Пыталась заставить меня пойти на кастинг впереди себя, чтобы украсть ключ от моей квартиры, прочесть мои электронные письма и попасть ко мне домой. Но я не согласилась идти первой и отправилась на парковку пополнить ее счетчик. С нашей первой встречи она перепробовала все способы, чтобы помешать мне пройти