Летний детектив для отличного отдыха - Татьяна Витальевна Устинова

аборт, но мама категорически возражает, ведь один она уже сделала. Дальше шли сожаления, что у нее муж, то есть я, а она любит своего Илюшку-Масюшку, и жизнь несправедлива. Ну, почему, почему у него нет денег, а у гадкого мужа они есть, это ужасно!

– Много? – осведомилась Нателла Георгиевна.

– Чего? – не понял Плетнев.

– Денег.

– А-а. Достаточно.

– Тогда действительно ужасно.

Плетнев посмотрел на нее. Она неторопливо вынимала свертки из корзины.

– Она просто ошиблась адресом. Она же и мне писала! Должно быть, по очереди, мне и ему. Ему и мне. И перепутала.

– Всякое бывает, – посочувствовала Нателла.

– Я не поверил. Потом… Нет, потом тоже не поверил. Я позвонил, и она была такой… милой, грустной. Она сказала, что я гадкий – так надолго оставляю ее одну, она скучает. Если бы она не сказала «гадкий», я бы…

Он оперся руками о перила и посмотрел в небо.

– Я стал проверять, и все подтвердилось. Включая счет от доктора, который определил беременность. Илюшка оказался курортным тренером по теннису. Она спала с ним и со мной по очереди. Ну, как письма писала. Там, во Франции, тренер был вхож в дом, я его знал, он и со мной играл!.. Он играл со всеми на побережье. С ним она познакомилась задолго до меня и тот, первый аборт сделала тоже до меня, а потом родители подыскали ей подходящего мужа. Давайте ужинать, а?..

– Мы сейчас накроем.

– Почему-то меня совершенно убило, что все время она мне врала. И врала бы еще много лет, а я ни о чем не подозревал. Оксана потом объясняла, что я во всем сам виноват, нельзя было оставлять ее одну, нужно было развлекать, ухаживать, не знаю…

– Как? Как ты должен был ухаживать? – Тут Нателла фыркнула носом, как слониха. – Сидеть рядом, смотреть вместе телевизор, слушать, как она разговаривает по телефону, сопеть ей в ухо, когда она пишет свои письма? Я прожила долгую жизнь, и я тебе говорю, что мужчина на это не способен. У вас свои дела, а у нас, женщин, свои, так заведено от сотворения мира, мальчик. Ухаживают за детьми и стариками, а муж и жена живут вместе одну жизнь. Другое дело, что у вас были разные жизни и вас обоих это устраивало, э?..

– Зачем они приезжали? – спросила Элли. – Мириться?

– Ну, конечно. Оксана сразу сказала, что никакого развода не будет. Я должен понять и простить. И начать все сначала. – Плетнев скривился.

«Начать сначала», произнесенное вслух, звучало безобразно фальшиво.

– Я сказал, что не будет никакого начала, и уехал сюда, в Остров. Сбежал. Опять струсил. В первый раз я струсил, когда согласился жениться.

– Тебя что, заставляли?!

– Нет. Уговаривали. И Оксана, и ее муж, и знакомые. Маринка будет прекрасной женой. У нее прекрасные родители. У вас будет прекрасная семья. Другой такой прекрасной возможности может и не быть, а тебе уже тридцать шесть!.. И я решил, что они правы, я упущу последний шанс…

– Прекрасный, – подсказала Элли. – Последний и прекрасный.

– Все как будто ждали, что мы поженимся, и я это понимал. Теперь все ждут, что мы помиримся, и это я тоже понимаю.

– Если ты собираешься воссоединиться с супругой и усыновить ребенка тренера, скажи сейчас, – велела Элли, и Плетнев посмотрел на нее. И Нателла посмотрела на дочь.

У той горели щеки, и вид был воинственный.

– Собираешься – значит, я сразу же уйду и не буду тебе мешать. А не собираешься, значит, я выгоню их обеих пинками, если еще хоть раз они попадутся мне на глаза! Пока у тебя есть выбор.

Плетнев, не отрываясь, смотрел на нее, а она на него. Нателла притихла и, кажется, втянула голову в плечи.

– Я никому тебя не отдам по своей воле, – продолжала первобытная женщина, очень правильно выговаривая слова. – Но пока еще ты можешь от меня избавиться – по своей собственной воле!..

У Плетнева зашумело в голове, как будто он хватил изрядную порцию виски.

Он вдруг понял, что все всерьез и по-честному.

Она не станет путаться под ногами, если не нужна ему. Если нужна, она будет рядом.

Без вранья, сложностей, интриг и подводных течений. Все очень просто.

Так просто, как только может быть в дикой первобытности. В утонченной цивилизации все гораздо, гораздо сложнее!..

Ему очень хотелось насладиться мгновением. Потянуть. Задержать его.

Никто и никогда не собирался пинками вытолкать из его жизни тещу и жену, чтобы защитить его. Ему и в голову не приходило, что за него можно… бороться! Что за него можно… переживать.

– Элли, – сказал он, наслаждаясь, – я развожусь.

– Хорошо.

– Все давно закончилось. Ну, для меня-то уж точно!..

– До всех остальных мне нет дела.

– Я и не собирался мириться.

– Я все сказала, а ты все слышал.

– Да, – согласился Плетнев. – Слышал.

– Какие страсти, – пробормотала Нателла. – Я пропустила что-то важное?..

Они оба уставились на нее, а потом опять друг на друга.

– Если ты меня боишься, – заявила Элли, – я ничем не могу тебе помочь.

– Я ничего не боюсь, – ответил храбрый Плетнев.

…В Изумрудный город вела дорога, вымощенная желтым кирпичом, и мудрый Гудвин сварил для Трусливого Льва миску смелости, которая шипела и пенилась. Тот выпил и из трусливого превратился в Смелого Льва!..

Как Плетнев.

На следующий день Алексей Александрович, вздыхая и маясь от трусости, отправился в дом дяди Паши – мастера на все руки и Мичурина по совместительству – и тети Нюры, которых он никогда не видел. Впрочем, они его не слишком интересовали. Интересовала его девушка Женька, и он от души надеялся застать ее одну.

Женька лежала на травке на свернутом байковом одеяле, грызла яблоко и листала журнал с красивыми картинками. Бумага была тоненькая и приятно шуршала, когда Женька переворачивала страницы.

В этот момент Плетневу стало ее жалко, особенно из-за плохонького журнала и байкового одеяльца. Так жалко, что он не сразу решился ее окликнуть.

Женька доела яблоко, зашвырнула огрызок, повернулась на бочок, увидела за штакетником Плетнева и вся просияла.

– Ой, здрасти! – закричала она радостно. – А вы к нам, да? Наконец-то вспомнили, зашли!.. Да что вы там стоите, на двор проходите!..

Алексей Александрович вздохнул и прошел «на двор».

Женька деловито повозилась, сделала изгиб бедра еще более изгибистым, а выпуклость грудей еще более выпуклой.

– Вы вот рядышком садитесь, и давайте загорать. Наш загар, конечно, не то, что южный!.. Вот я в прошлом году в Анапе с парнем отдыхала, вот там был загар! На меня южный загар очень