Голос крови - Олег Юрьевич Рой

– Попугая нам подбросили. Красавец, только обезвожен сильно. Как будто ему дня три воды не давали.

– Ара? Желто-сине-красный такой? – уточнила Арина.

– Да, именно, – подтвердила Анна Михайловна без малейшего удивления.

– Кто подбросил? При каких обстоятельствах?

– Кто подбросил, не знаю, – спокойно докладывала ветеринар. – У крыльца клетку поставили. Знаете, там такой закуток справа?

– То есть камера не зафиксировала – кто?

– Только вскользь. Парень вроде, брюки светлые, толстовка или рубашка тоже светлые. Оставил птицу и куда-то влево ушел. Нина с обеда возвращалась, увидела. Мы ему, попугаю, конечно, найдем хозяина, но странно как-то, они ведь дорогие. И Владик вдруг сказал, что вдруг это улика, а вы следователь. Это он настоял, чтобы мы в полицию или вам сообщили. Не смейтесь, – добавила она почти растерянно.

– Что вы, Анна Михайловна, молодец ваш Владик. И не только в хирургическом смысле. Может, и улика. Фигурировал у нас недавно в одном эпизоде как раз такой попугай. Только, боюсь, забрать я его не смогу… пока.

– Что вы! – воскликнули в трубке. – Какое там «забрать», ему еще восстановиться надо, пусть в клинике побудет. Извините, что побеспокоила.

– Что вы, Анна Михайловна! – отзеркалила Арина. – Наоборот вам спасибо.

– Думаешь, это тот же попугай, что в Федькиной машине катался? – Ева уже улыбалась.

– Кто ж его знает. Но – сколько у нас в городе таких? И они действительно недешевые. Чтоб так птичку бросить, да еще и воды ей не давать.

– Вот живодеры!

– Не могу с тобой не согласиться, – Арина потерла саднящие глаза.

Дверь пахомовского кабинета распахнулась:

– Вершина! Ты еще тут?

– Ухожу, Пал Шайдарович.

– Все оформила?

– Угу. Задержала обеих, в доме из опеки остались присмотреть, ну а меру пресечения уж как суд решит… и ведь выпустят под домашний арест, к гадалке не ходи, а то и под подписку о невыезде.

– Обеих?

– Шилова организатор, невестка исполнитель. Там поглядим, кому что инкриминировать.

– Мальчонка как?

– На удивление хорошо, – Арина улыбнулась, вспоминая «лошадку». – По-моему, он решил, что это приключение такое. Или просто не понял ничего.

– И чего тогда сидишь? Выспись. Ты молодец, но глядеть страшно, – и полковник опять скрылся в своем кабинете.

– Батюшки! – всполошилась Ева. – Ночь на дворе, а я тебя держу. И, главное, сам-то, – она оглянулась на кабинет, – неизвестно сколько еще просидит, а нас выгоняет. Но видок у тебя и впрямь… не очень. Как до дому-то доберешься? Давай я тебе хоть патрульную машину добуду? Или Федьке твоему позвонить, чтоб забрал тебя?

– Может, просто такси? – почти не соображая от навалившейся вдруг усталости, возразила Арина.

– Ага. Чтоб ты там заснула, а после журналисты разнесут по кочкам…

– Ев, ну какие журналисты?

– Сделают из тебя пьяного следователя, а то и обдолбанного, узнаешь какие.

Некоторый резон в этом имелся, да и спорить сил уже не было:

– Ладно, давай патрульную, – буркнула Арина, уронив голову на стол.

День восьмой

– Ты где? – голос в трубке изумил Арину так, словно не слышала она его по десять раз на дню, и лично, и в телефоне.

– Д-дома, – с запинкой ответила она, приподнимая с подушки странно тяжелую голову. Телефон, так и норовивший скользнуть от уха куда-то вниз, тоже весил не меньше тонны. – А… который час?

– Двенадцатый, радость моя! Ты чего вчера, напилась, что ли, на радостях? Голос какой-то, как с похмелья.

– Ага. Три литра самогону в одно следовательское лицо. Ев, я как домой добралась уже плохо помню. Упала в койку и отрубилась.

– Тоже дело. Стресс-то круче всякого самогона валит, – понимание в Евином голосе было совершенно искренним. Арина собралась было начать извиняться, почему проспала понятно, но не оправдание ведь! Но Ева деловито осведомилась: – Так ты сегодня в конторе появишься или как?

– А что, можно «или как»?

– Ну… если у тебя никаких срочных следственных мероприятий не намечено – типа там опознаний, не знаю, опроса толпы уже вызванных свидетелей, то почему бы и не дать голове отдохнуть.

– Ты считаешь?

– Это не я считаю, – фыркнули в трубке. – То есть я-то само собой, но это ППШ так считает, – последние четыре слова Ева почти прошептала.

– Врешь, – ответила Арина почему-то тоже шепотом.

– Ага, непременно, – в трубке опять фыркнули, но гораздо тише. – Короче. Если не готова с прессой общаться – а им уже кто-то что-то слил про твои вчерашние подвиги, подозреваю, что адвокатик твоих задержанных – не отсвечивай пока Телефон не отключай, но сама особо не дергайся. Поспи еще, а то голос у тебя – краше в гроб кладут.

– Краше из гроба вынимают, – автоматически парировала Арина и тоже фыркнула. Когда речь о внешнем виде, эта пара реплик годилась лучше некуда. Но – про голос? Из гроба, да-да-да. В голове как будто прояснело. – Собственно, из срочного мне надо бы в суд, вторгались-то мы вчера неотложно, без судебного постановления.

– Ой, я тебя умоляю! Скажу сейчас Пахомову, он сам позвонит, все на блюдечке принесут. Или пусть Карасик займется. Можно подумать, у нас один следователь на все про все.

– Ну… дело-то мое.

– А если бы тебе, не дай бог, сосулька на голову упала? – заметила Ева.

– Ага, посреди летнего полдня, – засмеялась Арина, но Евино замечание было абсолютно резонным Никто ж не прекращает работу по делу, если, не дай боги, со следователем что-то случилось. Кое-где, говорят, даже к запоям с пониманием относятся. Отдыхает человек, а?

– Вот и лежи, – скомандовала Ева, словно подслушав ее мысли. – Посреди летнего полдня. Если что, я позвоню, – и отключилась, не утруждая себя никакими «до свидания».

С прессой, говорите? Арина потерла гудящий лоб. Ну да, придется в итоге, но – не сейчас, ладно? Пусть пока им адвокат мозги компостирует, ну их.

Телефон опять звякнул – коротко, но сердито. Она ткнула в сообщение:

«рано радуешься»

Да что ж это такое! Ну хоть сегодня!

Нет, не буду пока об этом думать. Денис в безопасности, Майка тем более, Федька на каждый куст теперь оглядывается, родители… ну, к ним особо тоже не подберешься. Так что вот прямо сейчас убивать никого точно не станут. А чуть попозже я тебя, живодер проклятый, сама из-под земли выковыряю! Или где ты там прячешься. Будет он мне нервы трепать своими смсками!

Злость – отличный стимулятор, что ни говори. А после душа жить стало вовсе куда легче, хотя руки-ноги ныли так, словно Арина вчера вагоны разгружала. И в голове еще клубился невнятный серый туман. Отвинтив крышку с кофейной банки, она сунула туда нос, втягивая темный, чуть сладковатый