Друг большого человека - Ирина Семеновна Левит

– невысокий сухощавый блондин в вязаной шапке и с карими глазами? Не он, случайно?

– Этот парень весьма высокий и крепкий. Хотя с карими глазами и даже в некотором смысле блондин. Я полагаю, рыжий, хотя был в мохнатой меховой шапке.

– А как вы разглядели, что рыжий? Если в мохнатой шапке?

– У него рыжие ресницы и брови. И еще веснушки… зимой.

– И вы сможете его узнать?

Белецкая в очередной раз пожала плечами:

– Пожалуй, смогу. А почему вас это так заинтересовало?

На сей раз плечами пожал Казик:

– Да я всем интересуюсь… – И с трудом выбравшись из кресла, отвесил полупоклон. – Весьма вам благодарен и до свидания.

– Нет, – легко выпорхнула из глубин кресла Белецкая, – теперь я позволю себе отнять у вас пару минут.

– Извольте…

Аркадий Михайлович стоял около двери, а Карелия Андреевна каким-то образом оказалась на самом пороге, словно перепрыгнула через Казика, преградив ему выход.

– У меня тоже есть к вам вопрос: вы хорошо знаете Игоря Анатольевича? – Белецкая смотрела въедливо, словно намереваясь выведать какую-то поистине государственную тайну.

– Ну-у-у… в некотором роде…

– Так вот, – вполне удовлетворилась ответом Белецкая. – Предупредите его самым серьезным образом: если он только посмеет обидеть Марину Назарову, я его убью, зарою в землю и еще сверху посажу цветы! Вы ему это передадите?

Белецкая говорила твердым непреклонным тоном, а выражение ее постоянно любезного лица было таким, что Аркадий Михайлович даже испугался.

– А-а-а… почему?.. – пробормотал он.

– Потому, что я не позволю, чтобы Марину обидел какой-нибудь красавчик!

– Я не думаю, что у Игоря Анатольевича есть такие неприличные намерения, но я ему, конечно, передам, – проговорил Казик растерянно. – Однако Марина Евгеньевна, насколько я знаю, вполне может за себя постоять и…

– Никаких «и»! – отрезала Белецкая и вдруг жестко спросила: – Вы знаете, что такое разгневанная свекровь?

Аркадий Михайлович выдавил улыбку:

– У меня никогда не было свекрови. Максимум, на что я мог рассчитывать, это иметь тещу, но и тут как-то обошлось.

– Так вот я – свекровь! Марины Назаровой.

– Вы?!

– Да, я! Бывшая! Но мой гнев направлен не на бывшую невестку, а на того, кто посмеет с ней плохо обращаться!

– Я восхищен! – совершенно искренне воскликнул психолог.

Вернувшись в свой номер, Аркадий Михайлович вознамерился наконец приступить к тому, о чем зазря мечтал еще вчера: тихо и спокойно разобрать всю эту груду информации, сваленную без разбора и в большом количестве, отобрать нужное, отложить ненужное, распределить по полочкам и попытаться составить хоть какую-то целостную картину. Пока ничего целостного не просматривалось – лишь отдельные фрагменты, которые удивительным образом обрастали дополнительными деталями, меняя в итоге если не все, то многое.

Такая вроде бы мелочь, как появление в больнице рыжего парня, меняла многое. Самая вероятная версия – случайное происшествие на дороге – сгорала в огненных кудрях. Или не в кудрях – кто разберет под мохнатой шапкой? – однако очевидно рыжих волосах, потому как и ресницы, и брови, и веснушки…

В половине десятого утра никто, кроме узкого круга известных лиц да еще охранника около дома, не знал, что Гальцева сбила машина. Никому из «узкого круга» не было нужды являться в больницу, они и так были в курсе. Охранник? Ничтожная вероятность. Какое ему дело? Получалось…

Ну да, получалось, что в больницу мог явиться тот, кто… Никиту и сбил. Совесть замучила? Допустим. Но откуда этот совестливый мог знать имя и фамилию сбитого им человека? Если сбил случайно – никак не мог знать. А если знал, то значит – сбил намеренно. Подкараулил и шарахнул своим «жигуленком». Но зачем? И что хотел: убить или просто покалечить?

Судя по скорости, с какой директор торгового дома «Витязь» сразу после визита Вандовского и Назаровой метнулся на родной завод горного оборудования, Гальцев ездил именно туда. И пятьдесят тысяч рублей он получил именно там. Но почему этот визит так тщательно скрывается? От кого и за что помощник мэра получил деньги? Впрочем, от кого, догадаться, пожалуй, несложно – от самого Виктора Егоровича Чаусова. Такую «операцию», прямо как в кино про разведчиков, должен был, по идее, провернуть только он. Но с какой целью? Чтобы дать взятку? Но за какие такие услуги и почему столь мудреным способом?

Чаусов, как и банкир Колесов, были главными спонсорами избирательной кампании Романцева. А если верить тому, что подслушал Гальцев и выудила из пресс-релиза Назарова, Колесов должен был дать заводу горного оборудования льготный кредит, но не дал, потому что Бузмакин не вытащил из-под суда банкирского зятя, хотя вытащил того раньше срока из тюрьмы. Но тут какая-то явная нестыковка. Колесов пообещал кредит, когда зять сидел в тюрьме, а когда того выпустили, – отказал. Почему?

Опять же, если верить администратору тренажерного клуба, именно зятек, Алексей Синюгин, явился в клуб, когда там занимался Иван Ромишвили. Получается, специально выследил, чтобы позвонить с телефона Ивана и предупредить об убийце, который рядом. Он что, знает, кто убил? Но откуда? И почему решил об этом сообщить тогда, когда приехали они, Казик с Вандовским? И зачем для этого понадобился телефон сына человека, из-за которого Синюгин попал в тюрьму?

И еще вся эта гоп-компания под названием «Аппарат мэра». Их с Игорем зазвали сюда, чтобы разобраться прежде всего с этой компанией. Ищи убийцу рядом… Однако ж ни одной зацепки.

Аркадий Михайлович посидел в кресле… повалялся на диване… походил по номеру… Груда информации разлеглась на отдельные кучки, но ни в какие картинки не сложилась – разве что абстрактные. Он залез в шкафчик и вытащил пачку печенья, схрумкал одну печенюшку, вторую… и принялся звонить полковнику Мазину.

– Тысяча извинений, уважаемый Виталий Георгиевич, что тревожу вас в выходной день! – едва ли не запричитал в трубку Казик, но Мазин его оборвал:

– Нет у меня никакого выходного дня. Работаем тут в поте… – он неожиданно хмыкнул: – погонов. Задания ваши выполняем.

– Да куда ж мы без вас! Ведь совсем никуда! – заюлил Аркадий Михайлович, и Мазин снова хмыкнул:

– Ну и хитрец вы! Впрочем, ладно. Небось интересуетесь, чей пальчик на телефоне? Ну, все правильно вы предположили. Алексея Синюгина пальчик. Тут доказательство стопроцентное. Хотя в толк не могу взять: какого лешего он все это затеял? Он как освободился, домой в Екатеринбург уехал, а тут вдруг объявился. Зачем? И откуда он может про убийцу знать, он же в то время, когда Бузмакина убили, в Екатеринбурге был? Или просто так натрепал? Или где услышал, по своим, отсидочным, каналам? Впрочем, я уже связался с областью, Синюгина отыщут, допросят…

– Нет-нет! – всполошился Казик. – Отыскать,