Тайна старого морга - Найо Марш

в обе стороны от моста. Когда мужчины спохватились, что давно не слышно новых криков о помощи, воздух прорезал отчетливый, как наступающий день, голос Сары, высокий, но сильный:

– Помогите, эй! Помогите!

А потом наступила ужасная пауза, которую через несколько секунд прервал пронзительный скрип: кто-то переключил передачу и задним ходом рванул с места, подняв фонтаны гравия. Позабыв об опасности, Хьюз и Бикс бросились назад. Они одновременно добежали до начала моста, но автобус, бренча всеми частями, уже скрылся из виду.

* * *

Сара с бьющимся сердцем следила, как Люк осторожно подбирался к фургону. Она слышала, как Бикс окликнул неизвестного раз и другой, но ответа не было. Она приготовилась по сигналу Люка бежать ему на помощь: не одному же ему вытаскивать с переднего сиденья искалеченного, а то и бездыханного отца О’Салливана! Она думала, как страстно любит Люка и какой он сильный – больше его не понадобится в этом убеждать! Он хороший, храбрый человек.

Неожиданно предутренние сумерки сменились кромешной тьмой: все скрыла непроницаемая повязка, грубо накинутая ей на лицо. Сару силой вытащили с водительского сиденья и бросили на пол автобуса. Она едва успела позвать на помощь, как рот ей заткнули той же тканью, а руки заломили за спину и связали. Перекатываясь по пыльному полу автобуса, она слышала шарканье и шорохи: что-то тяжелое втащили в автобус и бросили на пол. Автобус затрясся в такт урчанию мотора и двинулся задним ходом, затем развернулся и помчался прочь. Сару бросало из стороны в сторону и пребольно било о края сидений. Она насчитала один изгиб дороги, другой, большую кочку, маленькую, поворот, еще поворот. Если автобус вел отец О’Салливан – а никто иной не мог сидеть за рулем, – он не хуже самой Сары знал местные дороги. Сейчас они, по ощущениям, сделали большую петлю и возвращались в больницу, что не имело смысла. Наконец, автобус резко остановился, мотор выключили и сердце Сары упало: она узнала голос отца О’Салливана. Ей показалось, что он обращается к ней, и не поняла, отчего его панический шепот настолько тих. Но когда Сара услышала голос, ответивший викарию, кровь застыла у нее в жилах.

Глава 33

После слов Розамунды об исчезновении Сидни Брауна Аллейн, не мешкая, перестроил свой план. Сандерсу предстояло действовать в соответствии с ранее полученными распоряжениями, Брейлинг должен был сопровождать Аллейна в пещеру, а Розамунде поручалось не спускать глаз с Глоссопа и Келли.

– И если вам удастся сделать так, чтобы до рассвета больше никто не исчез, я останусь вам неимоверно благодарен, мисс Фаркуарсон.

На этот раз они направились к пещере бегом. Аллейн бежал первым, не оступаясь, с подогретой яростью собранностью, которая и беспокоила Брейлинга, и вызывала в нем уважение. Душа у него была не на месте потому, что ему еще предстояло объясняться со старейшинами племени и с собственными стариками, и Аллейн мог оказаться, так сказать, единственным свидетелем защиты капрала. А зауважал он англичанина потому, что тот приближался к пещере с невероятной скоростью, да еще и в темноте. Впрочем, оглядевшись, Брейлинг обнаружил: мрак начинает редеть. Он различал свои ноги на земле, свои вытянутые руки. Вскоре тьма вновь ненадолго сгустится, а потом настанет день. Брейлинг не знал, почему Аллейну так важен рассвет, но предпочел поверить без расспросов.

Буквально через несколько минут они уже спускались в пещеру. Аллейн первым погрузился в прохладный мрак, Брейлинг неотступно следовал за ним. Оба были настороже и наготове.

Аллейн шепнул Брейлингу:

– Надеюсь, мы сможем использовать ложный рассвет к своей выгоде: когда за нашими спинами станет светло, лица окажутся в тени. Если Сидни здесь и, как я полагаю, на карнизе, он будет как на ладони. Надо постараться разгадать его намерения, не теряя времени. Идите за мной, Брейлинг, я вам доверяю.

Они двинулись вперед, дожидаясь, пока глаза привыкнут к темноте. Без плотного белого света фонариков, сглаживавшего выступы и впадины, пещера казалась объемнее и глубже. У дальней стены на выступе скалы – там, где карниз превращался в мост между пещерой и бездонной томо, – стоял молодой Сидни Браун. Его лицо смутно белело на фоне густо-графитовой скалы. Его била крупная дрожь, руки были стиснуты от страха или смятения, но он заговорил, не опуская взгляд. Голос звучал удивительно отчетливо – сказывалась акустика пещеры: будто бестелесный свидетель рассказывал свои тайны над бездной.

– Если вы подойдете ближе, я прыгну!

Аллейн жестом остановил Брейлинга, который едва сдержал движение, желая не то подпрыгнуть и сдернуть юношу с хрупкого моста, не то опрометью броситься из пещеры, спасаясь от проклятья, которое самоубийца неминуемо навлечет на них обоих.

– Сидни, – мягко, но настойчиво заговорил Аллейн, – не делайте глупостей, мы можем вам помочь. Я вам помогу.

– Вы не понимаете… Мне никто не поможет, – отозвался Сидни. Маска нелюдимого дичка спала, и перед ними стоял просто растерянный мальчишка, испуганный и замерзший, прячущийся в темноте.

– Мне известно, что некоторое время назад вы влипли в историю и решили: у вас только один выход.

– У меня не было выбора, – всхлипнул Сидни.

Аллейну хотелось встряхнуть юнца за плечи, стащить его с карниза и заставить признать, что выбор, конечно же, был – всегда есть выбор между честью и подлостью, – но сейчас на убеждения не осталось времени.

– Сидни, я знаю, что вы не хотели принимать в наследство ферму.

– Я хотел стать инженером.

– Да, но ферма же немало стоит?

– Слушайте, при чем тут это?

Стоявший рядом с инспектором Брейлинг не мог не согласиться с измученным юнцом. Аллейн твердил, что время истекает, однако вот он стоит и обсуждает цены на пахотные земли. Форменное безумие.

Аллейн продолжал спокойно и неторопливо:

– Вырученных денег с избытком хватит на учебу – можно спокойно доучиться до приличного диплома. Может, вы подумывали о продаже фермы? Может, вы поделились с дедом своими надеждами и планами?

– Я своего деда даже не знал!

– Между тем он оставил вам огромное поместье.

– Что в нем хорошего? Земля истощена, не скот, а одры полудохлые, ни за чем присмотра не было с тех пор, как уехал мой папаша. Ему-то ни до чего дела нет!

– Это ваши слова, Сидни, или чьи-то еще? Того, кто смыслит в фермерстве побольше вашего?

В смехе Сидни послышалась горечь.

– Все, кого ни возьми, смыслят в фермерском деле побольше моего. Я не просил себе ферму. Дед должен был оставить все моему папаше, так правильнее. Хотя ленивый сукин сын не поблагодарил бы его за это…

– Однако дед оставил ферму вам. Наследство