Сам себе приговор - Николай Иванович Леонов

– Эдика дома нет, – все так же, не меняя выражения лица и тона, ответила консьержка. – Утром ушел…

Она не успела сказать Гурову, куда ушел муж Светланы Тарасовой, как дверь в подъезд с пиликаньем открылась, и на площадку бодро вбежал молодой мужчина в спортивном костюме. Кивнув дежурной, он быстрым шагом направился к лифтам.

– Вот он, кто вам нужен, – кивнула на мужчину дежурная и, сняв очки, отвернулась ото Льва Ивановича, посчитав свою миссию выполненной. Гуров едва успел войти в лифт вместе с мужчиной, как двери захлопнулись.

– Вам на какой этаж? – поинтересовался у полковника муж Тарасовой, достав из одного уха наушник, чтобы слышать ответ. – Я уже нажал на седьмой. Потом сами нажмете, куда нужно, – быстро проговорил он и снова воткнул гарнитуру в свободное ухо.

– Мне туда же, куда и вам, – ответил Лев Иванович.

– Что? Я не расслышал. – Мужчина опять выдернул один наушник.

– Я говорю, что мне тоже на седьмой. Вы ведь муж Тарасовой Светланы Владимировны? – повторил Гуров.

Лицо мужчины стало жестким и напряженным.

– Да, я муж Светланы. А что, собственно… Вы кто? – Глаза его зло прищурились, и он напрягся, словно опасаясь, что Гуров сейчас на него набросится.

– Давайте выйдем, и я все вам объясню, – предложил Лев Иванович, стараясь говорить миролюбивым тоном и тихим голосом.

Но похоже, что спокойствие Гурова еще больше насторожило молодого мужчину.

– Сказать, кто вы и зачем вам Светлана, можно и в кабинке лифта, – заявил он и, вынув второй наушник, достал из кармана спортивной куртки смартфон.

Тарасов произвел на экране некоторые действия и Гуров понял, что мужчина переключился на режим записи по диктофону, опасаясь… Нападения?

«Интересно, чего он вдруг испугался? – подумал Лев Иванович. – Мужик-то вроде молодой и по виду крепкий».

Гуров открыл удостоверение, которое все еще держал в руках после разговора с консьержкой и показал его Тарасову.

– Главное управление МВД? – удивился мужчина и шагнул к выходу из лифта.

Гуров последовал за ним, думая, что собеседник проведет его к квартире. Но мужчина, остановившись возле захлопнувшихся дверей кабинки, повернулся ко Льву Ивановичу и недовольным голосом спросил:

– От меня-то что требуется? Я на работу опаздываю. У меня тренировка в десять, и вообще меня внизу в машине уже ждут.

– Вы спортсмен? – наклонив голову, с интересом спросил Гуров.

– Я тренер молодежной женской сборной по гандболу, – с усмешкой и несколько пафосно ответил Тарасов. – Но вы, наверное, гандбол не смотрите. – Последняя фраза прозвучала так, словно тренер обвинял Гурова в невежестве.

– Не смотрю, – согласился Лев Иванович. – У меня, знаете ли, другие интересы. Я преступников ловлю.

– Ну, хорошо. – Тарасов наконец-то направился к своей квартире и, достав ключи, отпер двери. – Заходите. Но не дольше чем на пять минут. Задавайте свои вопросы, а я пока переоденусь.

«Интересный тип, – подумалось Гурову. – К нему приходит полковник из Главного управления уголовного розыска МВД по поводу его жены, а он даже не интересуется, что, собственно, произошло. Может, все-таки мы не ее нашли в мешке? Не Тарасову?»

– Вы в курсе, где сейчас ваша супруга? – Лев Иванович решил спрашивать напрямую, а не ходить вокруг да около.

– Не в курсе, а что? – выглянул из другой комнаты Тарасов. – Она приняла решение уехать от меня, забрала нашу дочку и смылась.

– В каком смысле смылась? – насторожился Гуров.

– В прямом, – ответил Тарасов, проходя мимо Гурова в одних плавках. – Я, с вашего позволения, в душ, а потом продолжим диалог. Хотя я понятия не имею, почему вас интересует Светлана. Впрочем, – он вдруг остановился возле одной из дверей, – меня тоже интересует, куда она отвезла нашу дочь. Девочке сейчас положено быть в школе.

Мужчина скрылся в ванной комнате, и Гуров услышал, как зашумела вода.

– У вас в семье были какие-то проблемы? – задал вопрос Лев Иванович, когда Тарасов вышел, обмотанный по пояс банным полотенцем.

– А у кого их сейчас нет, этих проблем? – ответил вопросом на вопрос Тарасов.

– У меня, например, нет, – ответил Гуров.

Мужчина остановился и пристально посмотрел на Гурова. Поняв, что тот не шутит и говорит серьезно, усмехнулся.

– Значит, вы – полковник-холостяк, раз у вас нет проблем с женой.

– Нет, я женат больше тридцати лет. – Лицо Льва Ивановича оставалось серьезным.

– Что, правда? – рассмеялся Тарасов. – Вы еще скажите, что за эти тридцать лет ни разу не изменяли жене, и тогда вас можно вписывать в Красную книгу для вымирающего вида – хомо верус – человек верный.

– Так вы утверждаете, что Светлана Владимировна решила забрать дочь и уехать, – Гуров решил не развивать тему и сменил направление разговора в нужное ему русло. – А куда?

– Понятия не имею, – крикнул из другой комнаты Тарасов. – Я уезжал на соревнования с командой, а когда вернулся, то уже не застал дома ни ее, ни дочери.

– Она уехала к матери? – предположил Лев Иванович.

– Нет. У матери ее нет. – Тарасов вышел из комнаты, уже одетый в строгий брючный костюм и завязывал галстук.

«Хм, на тренировку в костюме и галстуке? – с удивлением отметил Лев Иванович, но потом сам себе и ответил: – Ну да, он же тренер сборной. Ему с мячиком бегать ни к чему».

– Она оставила мне записку, в которой говорила, что так больше жить со мной не может, и решила уехать, забрав дочь из-за моего дурного влияния на нее. Написала, что встретила очень хорошего мужчину, который будет для нашей дочери настоящим отцом. Как будто я не настоящий отец Сони, – фыркнул он и прошел мимо Гурова в прихожую. – Прошу простить, но я и вправду опаздываю. Мне мои девочки этого не простят. Я имею в виду – опоздания.

Льву Ивановичу пришлось пойти следом за хозяином квартиры на выход.

– Когда она уехала? Записка у вас сохранилась? – задал Гуров сразу два вопроса.

– Уехала три недели назад. Записку я порвал и выкинул в мусор. Зачем она мне? И кстати. – На площадке, закрыв входную дверь, Тарасов резко повернулся к Гурову. – Отчего это у уголовного розыска возник к ней такой интерес?

Лев Иванович вдруг понял, что не готов прямо ответить на этот, казалось бы, простой вопрос. Во-первых, он точно не знал, кто убитая женщина на самом деле, а во-вторых, его вдруг стали терзать смутные подозрения насчет этого Тарасова. Очень уж он был спокоен. От него, по его утверждению, сбежала жена с ребенком. Сбежала к другому мужчине, а он, вместо того чтобы как-то реагировать на ее поступок – переживать, страдать или хотя бы злиться, –