Подражатель - Дэниел Коул

Повисла пауза, пока все они обдумывали ее логичный план действий.

— Я готова на это пойти, — сказала Элоиза.

Винтер улыбнулся ей.

— Чеймберс? — спросила Уэйнрайт. Он нерешительно кивнул ей. — Замечательно. Помощник комиссара будет счастлив, — сухо сказала она, поглядывая на часы. — …Вам уже пора в кровать, не так ли?

— Давно пора, — согласился Чеймберс, несмотря на то, что комнату согревали утренние лучи солнца. — Я заеду на кладбище Маргравин и проверю дневных сменщиков, внесу необходимые изменения, а затем поеду домой подремать несколько часов. Маршалл, вы не против закончить вчерашние отчеты?

— С радостью, — горько сказала она.

— Элоиза, вам, наверное, стоит спаковать сумку на случай неотложной ситуации, когда вернетесь домой. Винтер, отвезите ее. Объясните ее сопровождающему порядок действий, если мы позвоним и скажем, что ей нужно приехать в участок.

— Будет сделано, — радостно отозвался он.

Чеймберс устало вздохнул: «Тогда увидимся на кладбище».

По чистой случайности Чеймберс поехал в Хаммерсмит и кладбищу Маргравин через Южный Кенсингтон и музейный квартал, где обширные имитации дворцов кучковались, пока остальной мир вокруг них менялся.

Когда ему не удалось сдвинуться с места более пяти минут, заглушив двигатель, он посмотрел на Музей Виктории и Альберта, почти без интереса вспоминая презентацию Элоизы и ее восторг от того, что полноразмерная копия бронзового «Давида» располагается где-то в лабиринте его залов.

Вернувшись к застопорившемуся движению и малообещающему вою сирен впереди, он тихо выругался, завел машину и относительно законно повернул направо к парковке на Принц-Консорт-роуд в поисках кофе и туалета.

Глядя на ониксово-черную фигуру шедевра Донателло, Чеймберс ощутил ту же смесь восхищения с осознанием собственной малозначимости, которую испытал в мастерской Тобиаса Слипа семь лет назад. Выполненная в окрашенном гипсе, скульптура на первый взгляд выглядела точно так же, как ее описывала Элоиза, но чем дольше он на нее смотрел, тем больше тонких деталей ему открывалось: сломанный меч, несомненно застревавший в костях и связках на пути сквозь шею своего хозяина, или количество усилий, потраченных на то, чтобы вырезать каждый лавровый листик на шляпе молодого победителя.

Скульптура бесспорно была прекрасной, жестокой, деликатной и ужасающей одновременно: то, как длинная борода Голиафа сворачивалась у ног его убийцы, указывая, что парень стоял там какое-то время, возможно, даже шевелил пальцами ног, перебирая волосы поверженного соперника и раскрывая более темную сторону победы Господа, которая не упоминалась в историях… показывая отличительные признаки будущего психопата.

Маршалл оградила свое крохотное пламя от ветра, стоя в свете мерцающих свечей в руках родственников и друзей Тамсин Фуллер. Ночное бдение, устроенное на берегу реки, где нашли ее тело, было закрытым событием, о котором она узнала только благодаря раследованию. Вооружившись временем и местом, она хотела почтить их почившую «Венеру Милосскую» — меньшее, что она могла сделать для женщины, которую подвела.

Скорбящие родители приняли ее неопределенное объяснение, что она «подруга с работы», дали ей свечу и горячий напиток, поприветствовав ее как часть семьи. Затолкав в ведерко для пожертвований свои деньги на продовольствие за целый месяц, Маршалл слушала близких Тамсин, рассказывающих истории, делящихся своими замерзшими слезами и сентиментальным смехом, не подозревающих о крови на ее руках — ибо это она спровоцировала Смерть.

Когда последний человек высказался и мистер Фуллер поблагодарил всех присутствующих, маленькая толпа растворилась, как облачко светлячков, потревоженных в траве.

— Джордан?

Притворившись, что не услышала свое имя, Маршалл продолжила подниматься на холм.

— Джордан! — повторила мать Тамсин, остававшаяся стоически спокойной возле своего расчувствовавшегося мужа. — Вас же зовут Джордан, верно? — спросила она, наконец-то догнав ее.

— Да. Извините. Я задумалась, — сказала Маршалл. Дрожащее пламя свечи только подчеркивало тушь, размазанную по всему ее лицу.

— Вы сказали, что работаете… работали с Тэмми в университете?

— Ага.

— Значит, вы увидитесь с Тедом в понедельник?

Маршалл замялась:

— Я не уверена.

Подозрителность на лице женщины подтвердила, что это была ловушка.

— Кто вы? На самом деле?.. Журналистка?.. Какая-то ненормальная, прознавшая о нашей трагедии и решившая, что можно прийти поглазеть?

— Нет. Ничего такого. — Маршалл взглянула на ворота, подумывая сбежать.

— Тогда кто?

— Просто кто-то, кому нужно было посмотреть вам в глаза и сказать, как мне жаль, — сказала она, чувствуя снова подступающие слезы. — Я думаю, что Тамсин умерла по моей вине.

— Почему вы так считаете?

Она глубоко вдохнула:

— Я из полиции. И человек, сделавший это с Тамсин, сделал то же самое с близким мне человеком семь лет назад.

— Соболезную, — сказала миссис Фуллер, беря ее за руку. Маршалл не выдержала и начала быстро говорить, на грани слез:

— Я просто так сильно хотела его поймать. Я не задумывалась о… о том, чего это может стоить. И теперь, она мертва, и мы его не поймали и… мне так жаль!

— Тихо. Тихо, — прошептала мать Тамсин, крепко ее обнимая. — Вы знаете, что Тэмми собиралась делать в ту ночь, когда она пропала?.. Вернуть в магазин платье, которое купила мне на день рождения, — сказала она, отпуская Маршалл, но снова беря ее за руки. — Мы бы сейчас разговаривали, если бы я не сказала упрямо, что мне больше понравилось голубое?

— А видите того мужчину, разговаривающего с моим мужем? Это ее бывший парень, Стивен. Он расстался с ней месяц назад. Каждый вечер среды они неизменно ходили на викторину в паб с друзьями. С ними она была бы в безопасности…

— И вы видели ее сестру, когда она произносила речь?

Маршалл кивнула, восхищенная этой женщиной, которой удавалось оставаться такой рациональной и собранной, когда все окружающие расклеились.

— …Они не разговаривали больше четырех месяцев. Последние слова Тэмми были о том, что она ее ненавидит. Она не имела этого в виду, конечно, но теперь она не сможет вернуть эти слова. Хуже того, она не ответила на ее звонок в ту ночь.

— Это я к тому, что вины хватит на всех. Каждая из этих вещей привела к смерти Тэмми, и, в то же время ни одна из них. Думаете, это моя вина, что моя дочь умерла?

— Нет. Конечно нет!

— Тогда и не ваша, — грустно сказала женщина.

На кладбище было абсолютно тихо, не считая шороха раздуваемых ветром листьев и иногда доносящегося из деревьев напротив уханья совы, а также хлюпанья Винтера, допивающего остатки своей коричневой газировки из Burger King.

— Вы могли бы прекратить? — прошептал Чеймберс, уже скучая по обществу Маршалл, хотя прошло всего сорок минут с начала смены.

Выпустив трубочку