Угонщик - Роман Феликсович Путилов

— Ну, честно говоря, это очень странно — судья, как-то растерянно и нервно, стала быстро перелистывать страницы уголовного дела, наверное, искала приказ о моем увольнении: — Ну хорошо, с этим мы разберёмся попозже. Подсудимый, сообщите суду своё отношение к делу.

— Отношение к делу? Отношение к делу у меня сложилось резко отрицательное.

— Подсудимый, надо вставать, когда к вам обращаются. Я имею в виду, в инкриминируемом вам преступлении вы свою вину признаете, не признаёте или признаёте частично? — судья строила какие-то гримаски на своем круглом холеном лице, наверное, поражалась, какой я тупой.

— Свою вину я отрицаю полностью и считаю предварительное следствие по этому уголовному делу не полным, необъективным, и имеющим обвинительную направленность.

— Садитесь подсудимый — судья вновь сморщилась, как будто съела лимон:

— ваша позиция суду понятна. Хотя, ещё есть вопрос, подсудимый. Встаньте. А где ваши адвокат?

— Я отказываюсь от адвоката. — я пожал плечами.

— Подсудимый, вы, очевидно, плохо понимаете правовые последствия такого заявления, поэтому советую вам, всё-таки, найти себе адвоката. — судья медленно и печально, как заботливая мать своему непослушному отпрыску, пыталась воззвать к моему разуму: — Разъясняю, что если вы откажетесь от защитника, суд вправе, исходя из ваших интересов, самостоятельно назначить вам такового.

— Я, ещё раз, заявляю, что отказываюсь от адвоката.

— Хорошо, подсудимый. Секретарь! После заседания направьте запрос в районную консультацию, а то сейчас подсудимый от всего отказывается, а потом жалобами все инстанции закидает, что ему что-то не объяснили, не разъяснили и не дали.

— Назначается дата и время судебного заседания — судья склонилась над календарем: — двадцатого августа, в четырнадцать часов. Адвокат потерпевшей — вы в это время свободны? Не будете заняты?

Сука, а у меня, даже из вежливости, не спросили — вдруг я буду, к примеру, очень занят. А еще говорят, что наш процессуальный кодекс написан в интересах преступников! Я всего полчаса являюсь подсудимым, а мои права уже грубо попрали.

Пока я размышлял о своих правах и обязанностях, судья объявила заседание законченным, всех свободными, а меня попросила задержатся.

Паспорт я могу забрать? — я протянул руку за документом, но она осталась висеть воздухе, не обращая на меня внимания, секретарь запихивала мой документ в конверт, приклеенный к задней обложки картонной папки.

— Паспорт пока останется в уголовном деле, чтобы у вас, подсудимый, в голове дурных мыслей не возникало. — с улыбочкой сообщила мне Эмма Эдуардовна.

— Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду вашу неявку в судебное заседание.

— Вы имеете ввиду паспорт? Так у меня еще парочка имеется.

— Что? — судья в изумлении выпучила глаза.

— А что? У меня есть заграничный паспорт и паспорт моряка. — о них я в учебнике прочитал, и если загранпаспорт я имел когда-то свой, то загранпаспорт моряка я никогда не видел.

— Громов, вы понимаете, что я должна вас задержать?

— Зачем это?

— Вдруг вы решите уклониться от уголовного наказания и сбежите за границу. Давайте, я позвоню в прокуратуру, они к вам приедут домой и изымут эти документы.

— Мне кажется, то, что вы мне предлагаете сделать — это очень незаконно. У нас судебное заседание законченно, а следующее будет двадцатого августа, в четырнадцать часов. Вы до этого момента меня задерживать не можете, не имеете права. И прокуратуре я ничего не дам, даже домой не пущу. И вообще, я не понимаю, почему вы так разволновались?

— Громов, я же вам объяснила. Вы можете скрыться от суда…

— То есть, перейти на нелегальное положение? Или попытаться уйти в Монголию? Но это, как-то, глупо. Мне было проще эту тварь, Беляеву, где-нибудь, по-тихому, удавить и все.

— Подсудимый, я этого не слышала. — судья от возмущения замотала головой: — И я требую от вас впредь думать, о чём вы говорите в суде!

— Ну, как я понял, у нас судебное заседание, все таки, закончилось, и мои слова никакого процессуального значения не имеет. Мы просто болтаем, как рядовые советские граждане.

— Всё подсудимый, я вас услышала, можете быть пока свободны. Сил моих слушать вас уже нет. Надеюсь, что двадцатого августа вы явитесь в судебное заседание без опозданий и мне не придется выносить постановление о взятии вас под стражу. И ещё одно — если вы рассчитываете на оправдательный приговор, это вы очень сильно ошибаетесь. Кто-то в прокуратуре Города добился отмены всех постановлений Дорожной прокуратуры о прекращении дела, как я понимаю, за вас там кто-то хлопотал. Я с городской прокуратурой из-за вас ругаться не собираюсь. Поэтому, рекомендую подумать о прекращение дело по амнистии.

— По амнистии — это, если я не ошибаюсь, означает признание мной вины?

— Да. Ну а как вы хотели? — Эмма Эдуардовна, в недоумении, развела ладошки в стороны: — Зато уголовное дело будет прекращено. Идите подсудимый и хорошенько подумайте об этом. И насчет адвоката решите, лучше своего иметь, чем вам назначат из консультации. Это я вам по-доброму советую.

Учитывая, что судейско-прокурорский люд, да и вообще, любое чиновничество, включая и меня самого, давая «добрые» советы, в первую очередь блюдет исключительно свои, собственные интересы, я имел привычку, обычно, поступать наоборот. Но, не показывая своего скептического отношения к совету, я сделал соответствующее лицо, благодарно приложив руку к сердцу:

— Обязательно подумаю об этом, уважаемый товарищ судья.

Я кивнул на прощание секретарю и пошёл на выход, чтобы тут же вернуться в зал судебного заседания:

— Извините, но вы меня с толку сбили своей информацией, и я забыл очень важный момент…

— Что у вас ещё, подсудимый? — очевидно, что Эмма Эдуардовна от меня уже категорически устала.

— Я хотел бы познакомиться с медицинскими документами, которые вы сегодня приобщили к делу. Я же имею на это право?

— Право на это вы, конечно, имеете, но только зачем терять время? Вы что — медик? Я даже сама не до конца не поняла, что там доктора накарябали, а вы то что поймете? — и глядит на меня с жалостью, как на убогого.

— Я, конечно, не медик, но почитать бумаги всё-таки хотелось.

— Света, дай ему бумаги, пусть при тебе сидит, сколько ему вздумается. Только выносить из зала не позволяй. Лучше бы адвоката хорошего поискал. — громко фыркнув, судья быстро прошла свой кабинет, примыкающий к залу судебных заседаний и захлопнула за собой дверь. Заботится обо мне, волнуется, наверное, я ей понравился. И имя у женщины загадочно-эротическое — Эмма. Знал я одну Эмму. Когда она представлялась, при этом делала грациозный книксен — это было настолько прекрасно, что я чуть из штанов не выпрыгивал.

— Громов! Громов! — оказывается, мечтая о