Дом молчания - Донато Карризи

старинных флорентийских домах обитают призраки предыдущих жильцов, и дом Джерберов не был исключением. Пьетро нравилось жить бок о бок с привидениями. Он еще ни разу не замечал их присутствия, однако притворялся, будто замечает, чтобы не чувствовать себя одиноким.

– Добрый вечер, – шепнул он тишине, как делал всегда, возвращаясь домой.

Тишина, по обыкновению, не ответила. Он вступил в полутьму. «Кларксы» оставили влажные следы на терракотовых плитках пола. В доме было холодно: включать отопление ради себя одного казалось расточительством. Из трехсот квадратных метров он занимал, по существу, две комнаты – гостиную и смежную с ней кухню. Хватало электрического обогревателя, а спать он привык на диване.

Пьетро открыл холодильник, проверяя, что там осталось. Не так уж много.

– Все равно спасибо, – сказал он полупустым полкам.

Ему бы хотелось, чтобы призраки, с которыми он разговаривал, как и положено несчастному безумцу, хоть раз проявили себя, преподнеся материальные дары. Например, наполнили бы холодильник. Но нет. То ли никаких призраков здесь не было, то ли Джербер им не нравился.

Он поскреб заросший щетиной подбородок. М-да, приличного ужина ему не светило. Захлопнул дверцу, вздохнул. Идти никуда не хотелось. Подумать бы об этом раньше, но, как говорится, из головы вон. После работы он отправился прямиком в «Баккани», надеясь поднять себе настроение. Увы, на сей раз канцелярские принадлежности не произвели должного эффекта.

Пьетро не купил даже блокнота из амальфитанской бумаги в черном кожаном переплете и, вместо того чтобы сразу пойти домой, несколько часов слонялся под проливным дождем, засунув руки в карманы плаща и нахлобучив бесформенную шляпу на давно не стриженную голову.

Так он очутился перед Национальной библиотекой, в нескольких шагах от базилики Санта-Кроче. Джербер нырнул в недра величественного здания под предлогом спасения от непогоды, хотя на самом деле его беспокоило иное. Уселся за стол в окружении немногих стойких любителей Знания. При мягком, уютном свете настольной лампы и под успокоительный шелест дождя, таявший в гулком читальном зале, он перелистал медицинский трактат тысяча девятьсот шестого года издания, повествовавший о «детской сонной лихорадке». В книге, в частности, описывались довольно редкие случаи ночных галлюцинаций, поражающих детей младше десяти лет. Кое-какие напоминали историю Матиаса, но нигде не говорилось о настолько навязчивом сне.

Наконец Джербер вернулся домой, сделав все, чтобы проверить электронную почту как можно позже. И сейчас, под защитой родных пенатов, он продолжал оттягивать неизбежное.

Время на исходе.

Пьетро упорно повторял себе, что родители мальчика были с ним не до конца откровенны, что настолько точно и так долго повторяющийся сон – совершенно невероятный феномен и что ребенок наверняка врет. А если это не ложь, то что? Разумных ответов не было, и он изо всех сил гнал от себя вопросы.

Позвонил в ресторанчик на углу и заказал на дом порцию супа. Перелил варево из металлического судка в миску и, одарив официанта щедрыми чаевыми, поужинал в темноватой кухне, присовокупив к еде хороший стакан «Болгери». Горячий и вкусный суп несколько умиротворил его мятущуюся душу.

Затем Пьетро вернулся в гостиную. Включил оба торшера у дивана, прошел мимо стойки с телевизором и видеомагнитофоном к стеллажу с коллекцией кассет. Все записи были сделаны с телевизора, их практически невозможно было найти в продаже, разве что заказать напрокат. Эти фильмы когда-то поздними вечерами показывали мелкие частные канальчики. На записях сохранились рекламные вставки, тоже своего рода развлечение. Пьетро никогда их не пропускал. Он был не прочь пересмотреть старую рекламу, чтобы понять, насколько изменился мир.

Он еще раздумывал перед полками, когда в комнате громко заиграла веселая музыка. Пьетро вздрогнул и резко обернулся. Телевизор включился сам по себе: на экране мелькали кадры из рекламы моющего средства в сопровождении прилипчивой мелодии.

Ничего не понимая, поискал глазами пульт. Тот лежал на своем месте, на подлокотнике дивана. Пьетро потянулся рукой к пульту, собираясь выключить телевизор, когда изображение сместилось, словно искаженное помехами. В центре экрана появилась белая полоса, а из динамиков теперь доносился странный шум, ничем не напоминавший обычное потрескивание электромагнитных помех.

Джерберу сделалось любопытно. Он немного увеличил громкость, но различить по-прежнему ничего не удавалось. Выкрутил громкость на максимум.

Звук напоминал гул роя насекомых. Пчел, мух, шершней или жуков.

Словно их заперли в телевизоре и они безуспешно пытаются выбраться на свободу. Ощущение было не из приятных. Пьетро хотел выключить телевизор, но не мог пошевелить пальцем, словно парализованный. Жужжащие насекомые заполнили комнату, окружили его, затмили свет торшеров.

Спустя какое-то время он нашел в себе силы поднять пульт и направить на телевизор, но тут помехи прекратились сами собой, и на экране появилась радостная физиономия популярного телеведущего. Чувствуя отчаянное и, очевидно, беспричинное сердцебиение, Пьетро Джербер выключил чертов телевизор. Нужно было срочно выкинуть из головы этот нелепый случай, и просмотр очередного старого фильма тут ничем помочь не мог.

Отложив пульт, Пьетро отправился на поиски айпада. Найдя последний под стопкой книг, он уселся на диван, положил планшет на колени и открыл электронную почту. Последнее сообщение оказалось от Иво Кравери. К письму был прикреплен видеофайл.

4

Иво Кравери установил в детской инфракрасную видеокамеру: изображение, полученное с помощью широкоугольного объектива, имело характерный зеленоватый оттенок. Слева на заднем плане виднелись часть платяного шкафа и закрытая дверь, на которой висела мишень для игры в детский дартс с дротиками на липучках. На переднем плане справа – прибранный письменный стол у стены и стул с висящим на спинке школьным рюкзаком. Еще небольшой книжный шкаф, забитый комиксами, учебниками и тетрадками, коллекция моделей самолетов на полках, «космические» постеры на стене, телескоп и, разумеется, кровать с тумбочкой у изголовья. Рядом на полу – высоченная стопка все тех же комиксов. Похоже, мальчик действительно ими увлекался.

На кровати – спящий ребенок в полосатой пижамке. Матиас лежал на боку, сбросив во сне одеяло с изображениями планет и космических кораблей, – видимо, ему было жарко. Спал он спокойно. Джербер увеличил громкость и расслышал размеренное дыхание.

У ночного сна есть несколько фаз. От засыпания мы переходим к легкому сну, своего рода промежуточной стадии, вводящей мозг в состояние глубокого сна. При этом температура тела постепенно снижается, пульс замедляется, мышцы расслабляются, разум засыпает.

Четыре-пять раз за ночь глубокий сон чередуется с так называемыми фазами быстрого сна, который еще называют парадоксальным. Эти короткие повторяющиеся периоды характеризуются быстрыми движениями глазных яблок под сомкнутыми веками и полным параличом мышц.

Представление о том, что человек, увидевший плохой сон, начинает биться и метаться