Искатель, 1998 №11–12 - Василий Головачёв

Впереди девушку ждали восхитительные заботы с подготовкой к новым конкурсам — «Мисс Россия» и в перспективе «Мисс Вселенная», работа в одном из рекламных агентств, круиз по Средиземному морю и летний отдых. Впереди Ксению ждала жизнь, потому что исполнилось ей всего восемнадцать лет.

К ней пришли в первом часу ночи — те самые угрюмые личности во главе со старухой, властный взгляд которой выдавал в ней натуру целеустремленную, суровую и непреклонную. Перечить ей было боязно.

Ксения только что приняла душ, накинула пеньюар, прошлась по комнате номера, еще вслушиваясь в звучавшие в ушах аплодисменты и улыбаясь своим ощущениям, как вдруг обнаружила, что она в комнате не одна. Вскрикнула от страха и изумления, машинально запахивая прозрачный халатик под взглядами мужчин.

— В-вы кто?! Как вы здесь оказались?!

— Успокойся, — строго сказала старуха. — Поговорить надо.

— Ни о чем я с вами разговаривать не буду, уходите!

— Будешь, милая. — Глаза старухи вспыхнули, и слова протеста застыли у Ксении на губах. — Сядь!

Девушка села, вернее, почти упала на диван, с недоверием и страхом глядя на непрошенных гостей, вспомнила об охранниках конкурсанток, потянулась было к телефону, но под взглядом старухи замерла.

— Никто тебе не поможет, — усмехнулась та. — Да и не нужны тебе помощники.

— В чем дело? — пролепетала Ксения. — Кто вы такие? Зачем пришли ко мне… так поздно?

Старуха глянула на мужчин, похожих друг на друга застывшим выражением лиц; один был высокий, смуглолицый, черноволосый, второй на две головы ниже, но вдвое шире, с русыми волосами, бородатый и усатый, но тем не менее они действительно походили друг на друга, как братья, особой звероватой статью и походкой, скрытой силой и темными, ничего не выражающими взглядами. Повинуясь взгляду старухи, оба бесшумно вышли из номера, закрыли за собой дверь.

— Меня зовут Пелагея, я жрица храма бога Морока. Знаешь, кто это такой?

— Нет, — прошептала Ксения, борясь с головокружением.

— Скоро узнаешь. Это великий воинственный бог, он может дать тебе все: здоровье, силу, богатство, славу — но и требует за то особого служения. Тебе будет дана великая власть, и ты нам подходишь.

— Почему?

— Потому что тебе восемнадцать лет, ты красивая и сильная и еще девица. — Синеватые сухие губы старухи раздвинулись в усмешке. — Когда-то и я была такой же. Собирайся, нас ждут. Скоро Морок засобирается домой из нашего мира через Ильмень-озеро, и мы должны успеть провести обряд посвящения.

— Но я… не хочу! — растерялась Ксения.

— Ты не понимаешь, красавица. Став жрицей храма, будешь иметь гораздо больше, чем сейчас. Да, кое-чем придется пожертвовать, но эта жертва ни в какое сравнение не идет с тем, что ты получишь.

— Какая жертва… о чем вы говорите? — прошептала Ксения, чувствуя, как на нее надвигается что-то темное и страшное. — Ничего не понимаю…

— Говорю тебе — поспеши, по пути все узнаешь. Этот год лют для нас, жриц, три уже преставились, замена нужна. Кроме тебя еще двух девах надо сыскать и подготовить к посвящению.

— Я не… — Ксения осеклась.

Зазвонил телефон. Женщины посмотрели на него с разными чувствами: Ксения с надеждой, старуха Пелагея с досадой и недоумением. Девушка потянулась к нему рукой, но жрица храма Морока оттолкнула ее руку, неодобрительно покачала головой.

— Твоему дружку не стоило бы звонить так поздно.

— Откуда вы знаете, что это он? — покраснела Ксения.

— Знаю, — отрезала Пелагея. — Ну, я долго буду тебя ждать?

— Я никуда не пойду, — тихо, но твердо проговорила Ксения, внезапно ощущая ледяной озноб. Показалось, в комнате повеяло зимней стужей. — Уходите немедленно! А то позову охрану. Никакой власти и ваших подарков мне не надо, и жрицей вашего бога я становиться не собираюсь.

Брови старухи сдвинулись, глаза сверкнули. Ксения почувствовала толчок в голову, едва не упала на пол от нахлынувшей слабости. Присела на кровать, держась за сердце.

— Уходите, прошу вас…

— Нет уж, красавица, или ты пойдешь с нами добровольно или… — старуха не договорила, снова пронзительно зазвонил телефон.

Угрюмо глянув на него, жрица сняла трубку, лицо ее напряглось и потемнело.

— Не суйся не в свое дело! — процедила она сквозь зубы. — Твое заступничество еще никому не принесло пользы. Ты знаешь, Закон жертвы — универсальный закон нашей жизни, которая есть топтание в болоте обыденности. Каждая ступень эволюции Вселенной достигается жертвой, за каждое деяние надо платить.

Что ответил Пелагее неизвестный абонент, Ксения не услышала. Лицо старухи исказила злобная гримаса.

— Ты все равно не успеешь, волхв, а мы найдем себе учеников, не здесь, так в другом месте. Россия велика. Неужели не устал бороться с неизбежностью, делать так называемое «добро»? Нет никакого добра в мире, нет никакого зла[6], но те силы, которые создают одно, творят и другое.

Если ты этого до сих пор не понял, мне тебя жаль.

Старуха бросила трубку на телефон, и тот стал оседать, расплываться лужицей черного желе, испаряться, таять.

— Жаль, красавица, что мне не удалось тебя убедить. К сожалению, я не могу силой заставить тебя… — старуха остановилась, потом добавила: — Но защитник твой уже не успеет прийти на помощь, он слишком далеко.

— Кто… он?

— Зачем тебе знать? Есть один… колдун, Евстигнеем кличут, да только один в поле не воин, и помощников у него нету. Ну все, девица-красавица, прощай, не встретимся мы боле в этой жизни, может, в следующей только.

— Я не хочу вас видеть… — прошептала Ксения, чувствуя новый приступ слабости, еще сильней прежнего.

— А и не увидишь уже.

Старуха повернулась и вышла из комнаты. Последнее, что успела Ксения увидеть и услышать, осознать гаснущим сознанием, было странное видение: будто потолок над ее головой вдруг превратился в дрожащий слой жидкости, пробежала по нему круговая волна, как от падения камешка, потом с него сорвалась вниз огромная водяная капля и тяжко ударила в лоб девушке. Больше она ничего понять не успела.

Наутро ее нашли мертвой, лежащей на полу посреди комнаты с открытыми глазами, в которых застыло странное выражение недоумения, изумления и ужаса.

Друзья и подруги пророчили Ольге Корнаковой карьеру кинозвезды, абсолютно не лукавя при этом: девушка была стройна, красива и умна, однако сама она выбрала другой путь — фотомодели и манекенщицы, впервые в пятнадцать лет попав на прет-а-порте — показ мод «от кутюр», проходивший в Новгородском театре драмы. С тех пор она мечтала только о карьере топ-модели, тайком от всех начав брать уроки танцев и «благородных манер» в единственной на весь Новгород школе современного бального искусства. Закончив лицей, она пришла к одному из самых известных модельеров города Борису