Опасный спорт - Марина Серова

Между скамейками был проход внутрь стадиона. Максим показал руками на обе стороны прохода.

– Тебе, наверное, будет лучше всего здесь стоять. Как раз Глухалов рядом. А ты буквально в трех метрах от него. Будешь все слышать.

– Полиция тут тоже есть? – Я огляделась.

Место совершенно открытое. Если будут стрелять, то не спасти никак. С другой стороны, можно Глухалова сразу в проход протащить, в случае опасности. С третьей – откуда здесь стрелять? Киллер – понятное дело, и с крыш трибун может выстрелить, и даже из близлежащих домов – здесь всего-то метров триста, вполне себе расстояние посильное. Но, простите, на провинциального тренера, не слишком-то знаменитого, – киллера нанимать? Нонсенс, на мой взгляд.

Впрочем, ладно. Будем и это иметь в виду. Другой вопрос – с такой опасностью я ничего не сделаю. Нормального, так сказать, клиента – другое дело, убедила бы в броник влезть. В случае реальной опасности, разумеется.

– Три человека тут у них, да, – отвлек меня от размышлений ответом на мой же вопрос Макс. – И главный их тоже тут.

– А что ты там про Перьева говорил?

– Да что про него говорить. Футболист. Уже возрастной, по спортивным меркам. С ним в позапрошлом году контракт разорвали. Слишком много пил. Запоями. Он и раньше, бывало, выпивал. Но пока это на игре не отражалось, никто ему не говорил ничего. А тут он раз на игру не вышел. Оштрафовали. А когда он снова не явился, его тогда из команды и попросили. А зачем такой нужен? Тут режим, сборы, выезды, а этот то пьет, то с похмелья. Его и так сначала наглухо на скамейку посадили, потому что форму начал терять. Мало того, что уже не пацан, так еще и пьет – ну как такого на поле выпускать? Балласт! Еще и других игроков начнет спаивать. Ну, а когда его из команды выгнали, оказалось, что у него в жизни, кроме футбола, и не было ничего. Совсем стали человека терять. Тогда его Глухалов снова в клуб привел. Руководство обсудило, и поставили его сначала типа подай-принеси. Посмотрели, что он в целом работает хорошо, все делает. Ну, и у него круг полномочий постепенно начал расширяться. Пить вроде так и продолжает, но на работе трезвый. Видно, что пытается расположение к себе вернуть. Должность у него какая-то совсем обтекаемая, но по факту он сейчас правая рука директора.

– Насколько он близко с директором общается?

– Ближе всех. Когда директор приезжает, этот сразу к нему в кабинет. И потом всегда с ним ходит. Как адъютант.

– С чего, позволь спросить? Его же Глухалов – я правильно поняла – вернул в клуб?

– Кто же его знает-то, – пожал плечами Макс. – Вроде из него неплохой хозяйственник вышел. Ну, слухи такие ходят. Вот директор и низкооплачиваемой рабсилой пользуется. Глухалов же в клуб-то обратно позвал, а в команду пока не берет.

– А во время матча где этот твой Перьев бывает?

– На трибуне сидит. Вон, напротив, – Максим показал рукой на противоположную трибуну, в центре которой была огороженная вип-ложа. – Стоит обычно с угла и следит за игрой. Футболист он был, говорят, хороший. Страстный. Да вот сгубил его зеленый змий. Эхх, пошли в подтрибунку. – Макс махнул рукой и направился в проход, а я при этом подумала, насколько верны были мои размышления о спортсменах вообще. Алкоголизм, как и другие виды зависимости, это частое бедствие в среде спортивной братии.

– Слушай, а он на Глухалова обиду не мог затаить?

– За что? – изумился Макс.

– Ну как же, человек был увлечен футболом, играть, если я правильно тебя поняла, любил. А его за «принеси-подай» держат, на поле не выпускают.

Макс на миг застыл, округлив глаза. После чего мотнул головой:

– Да нет, Жень, что ты. Походу, ему даже так быть в клубе нормально. Он же и сам понимает – как игрок уже никакой, а терять очки и ловить штрафные… кому приятно?

Я пожала плечами, мысленно отметив, что этого товарища надо бы проверить.

А Макс тем временем вернулся к проведению экскурсии:

– Здесь медпункт. Туда раздевалки команд, а нам направо. – Мы свернули в закуток. – Тут у нас пункт охраны. Мой кабинет. – Макс усмехнулся.

В небольшой комнате находились стол и три стула вдоль стены. На столе лежала стопка бумаг. Все по-военному аккуратно и пусто. Справа была еще одна дверь. Макс зазвенел ключами.

– А это наш пункт слежения. Тут обычно двое сидят. – Он открыл дверь, и я увидела стол с несколькими мониторами, небольшой пульт и два стула. В углу комнаты на тумбочке стоял чайник и несколько чашек.

– Камеры по всему стадиону. Вот тут за ними мои ребята и следят. Считай, футбол по телевизору смотрят. Схема та же – видят что-то подозрительное – сразу докладывают мне. Ну, а в том предбаннике мы общаемся с контингентом, когда приходится.

– Знаю я, как вы общаетесь, – хмыкнула я. – Небось, в зависимости от контингента…

– Никакого мордобоя. Нам нельзя, – сделал оскорбленную мордаху приятель. – Только в крайних случаях. Приводим сюда и ждем полицию. Они хулигана забирают, а там это уже на их совести.

– Совсем без мордобоя? Как ты терпишь?

– Спасает железная воля. Ну… если буйный какой. Пока тащишь, в бок его слегка так ткнешь. Обычно хватает. А потом, когда он в маленькой комнате с двумя амбалами остается, вся хулиганистость и гонор спадают. Сидит тихий, спокойный.

– Часто так бывает?

– Не очень. Наша задача – бунт не подавлять, а предотвращать. Ловим еще на старте. А самые буйные у нас уже давно по фамилиям записаны. Чай будешь?

– Нет, спасибо. Ну что, когда мне на месте-то быть?

– Матч в семь, тебе здесь надо быть в пять. Я тебя внутрь проведу, а дальше будешь сливаться с контингентом. Заодно подготовиться поможешь.

– Хорошо, я тогда домой заскочу, мне еще нужно собраться, а потом сюда.

– Стой, я тебя сейчас провожу, там просто так не выехать.

Ворота открывались, чтобы выпустить меня со стадиона, а Макс подошел к