Завещание красного Сен-Жермена - Екатерина Барсова

у этого старика, которого они убили, на плече был изображен маленький самолетик. Татуировка такая… И он вздрогнул от этого. Ведь город, где он родился, занимался авиастроением, покорением космоса. На площади в городе стояла модель самолета. И он каждый раз, проходя мимо нее, думал, что когда-то полетит на этом самолете… Черт, черт, черт. Какая же безжалостная и жестокая штука эта жизнь.

Погрузившись в свои воспоминания, он не сразу увидел, что его напарник смотрит на него с явным раздражением:

– Ты чё? Спишь наяву в натуре? Сидишь, впав в ступор. Как дебил полный, и еще губами шевелишь.

– Это я так, – он с трудом вынырнул из прошлого.

– Да ты еще и с приветом!

– Волнуюсь я, Слепой, – кратко бросил он. – Ой как волнуюсь.

– Ветряга! – хмыкнул тот. – Не дрейфь. Сейчас завалимся в какую-нибудь кафешку и посидим. Оттянемся.

Ветряга. Фамилия у него была такая красивая – Ветров. Артем Ветров… мечтавший когда-то о самолетах…

Скоро все узнаем.

– Тише! Звонок.

Поговорив по телефону, тот, кого назвали Слепым, повернулся к нему:

– Слышь, Ветряга! Втык нам все-таки дали, потому что бумаги должны были быть там. А мы их, получается, прошляпили. И девчонку упустили. Надо было ее взять вместе с дедом. И также попробовать разговорить. Но как же возьмешь ее, если этой шмары там не было. Шлялась она где-то. Но мне сказали, что она могла знать про те бумаги. Вдруг дед сказал ей об этом, ввел в курс дела?..

– Если бы да кабы. Девки не было. Бумаг тоже. Стой на этом. И точка.

– А ты меня не учи. Без тебя знаю, что говорить и как. Политесам обучен. Но пока нами не совсем довольны. И денег заплатят меньше. – Слепой выдал обильную порцию мата и потом замолчал. – И еще… Девчонку эту нам все же придется искать.

– Ё-моё! Ну и заданьице.

– А то! Где тут кабак поблизости? Залить бы поскорее хреновину эту…

* * *

– Ну тихо, тихо, ты же у меня умная девочка, – гладил ее по руке Леонард, рассеянно глядя куда-то в сторону.

– Ты меня не слушаешь! – вспыхнула Серафима.

– Напротив. Очень даже внимательно слушаю. Еще раз расскажи все по порядку. Постарайся ничего не перепутать.

– Анжела приехала ко мне поздно вечером. Почти ночью.

– Во сколько?

– В двадцать три тридцать пять. Я уже спала. Устала и решила лечь пораньше и выспаться. Звонок мобильного я услышала сквозь сон. Не сразу поняла, кто это. Я думала, что это ты, Леонард! Ты мне не звонил несколько дней. Я измучилась, в голове творилось черт знает что…

– Виноват! – вскинул он руки вверх. – Не добивай меня упреками. Свою вину признаю полностью и безоговорочно. Постараюсь больше так не делать. Насколько это возможно, – добавил он уже тише.

– Ладно, не буду больше упрекать. – Серафима замолчала, а потом продолжила: – И тут звонок Анжелы. Она говорила тихо, приглушенным голосом. Сказала, что хотела бы остановиться у меня. Я удивилась. Но возражать и задавать лишних вопросов не стала. Я спросила, во сколько она будет. Анжела сказала, что скоро. Доехала она и правда быстро. Через полчаса.

Леонард стоял около кухонного шкафчика и смотрел в окно.

– Продолжать?

– Конечно.

– Она приехала. На мой взгляд, была слишком взволнована. Словно кем-то или чем-то напугана.

– Стоп-стоп. Бывает так, что люди потом себя накручивают. Задним числом. Ты понимаешь? Если ее сбили, то значит за ней гнались, преследовали, она была у кого-то на крючке. И все подгоняется под эту версию. Это такой психологический эффект.

– Н-нет, – замотала головой Серафима. – Мне не казалось. Она еще, когда лифт остановился между этажами, спросила: часто ли они ломаются в нашем доме. Когда же кабина доехала до первого этажа, она спряталась за мою спину. Спрашивается: почему?

– Ладно, пока убедительно. Один-ноль в твою пользу.

– Мы выпили кофе, я ее немного покормила. Хотела постелить постель, но она попросила меня поговорить с ней. Мы пошли в комнату. Она рассказала мне, что занимается каким-то проектом, связанным с авиацией. – Серафима замолчала. – Мы легли спать. Утром позавтракали. Она обещала мне вечером лазанью приготовить. Сказала, что такую лазанью я еще не ела. Она ушла. Я выглянула в окно… Видела, как она дорогу переходит. И тут ее на моих глазах переехала машина. Я чуть с ума не сошла… Леонард! – вскрикнула Серафима. – Я не могу это забыть!

Вместо слов он обхватил ее обеими руками и прижал к себе:

– Прошу тебя, постарайся об этом не думать.

– Это невозможно.

– Постарайся…

– Кому это надо было?

– Будем выяснять…

Глава третья

Школа космических капитанов

По отношению к прошлому будущее находится в настоящем. По отношению к будущему настоящее находится в прошлом. Так где же нахожусь я сам?

Валентин Катаев. Трава забвения

Москва. 1920-е годы

– Тихо, тихо… – Он потрепал собаку, которая с деловым видом обнюхала его и снова улеглась на свое место у двери. – Умный пес. Хороший пес.

Перед тем как потянуть дверь на себя, он обернулся. Вечерняя Москва была особенно хороша. Сумерки придавали мягкость очертаниям зданий. В воздухе плыл аромат цветов и цветущих деревьев. «Красиво, – подумал он. – Но что есть эта красота? Продукт моих мыслей? Не есть ли тогда наш мир одна большая иллюзия, тайну которой дано разгадать немногим?»

Открыв дверь, он оказался в коридоре, а потом – в небольшой комнате, где его уже ждали. Он обвел взглядом собравшихся. Это были в основном люди творческих профессий. Писатели, художники, композиторы, философы. Москва начала двадцатых годов бурлила, возникали всевозможные объединения, творческие союзы, кружки, партии. Все хотели выразить себя, все ждали какого-то откровения от той новой эпохи, которая наступила. Провозглашалось создание нового человека. Но вот каким он будет? И реально ли это желание? Он встретился с пытливым взглядом Александра Гриневского, писавшего под псевдонимом Александр Грин, здесь был Валентин Катаев, его брат Евгений Петров, Илья Ильф и другие…

Они в свою очередь смотрели на него с интересом и любопытством. Здесь был и писатель, который в прошлом году переехал в Москву и подавал большие надежды. Михаил Булгаков. Его беспокойный ум жаждал вырваться за рамки привычного и обыденного. Возможно, его ждет блестящее будущее… Кто знает…

– Я буду говорить то, что и в прошлый раз, – начал Ричард Бертони. – Мы уповаем на технику, а нужно найти другую точку опоры. Сотворить человека, который и станет развивать науку и технику. Машины и всякие приборы постоянно совершенствуются, а человек развивается медленнее, значительно медленнее. Эдисон, Королев, Ломоносов – явления