Грегори Макдональд - Флетч и Мокси

– Надеюсь, вы не станете возражать, если решающее слово останется за органами охраны правопорядка?

– Конечно, стану. Я лишь хотел сказать, что и Мардж Питерман не убивала его. Я был рядом с ней, когда Питермана убили.

– Дело в том, мистер Флетчер, что ни один из опрошенных мною свидетелей не видел ни вас, ни Мардж Питерман в промежутке от нескольких минут четвертого до четырех часов.

– Что вы хотите этим сказать?

– А я не встречала репортера, который располагал бы средствами для покупки дома на итальянской Ривьере.

– Я хорошо пишу, – заступился за себя Флетч.

– Мисс Муни ожидала вас сегодня?

– Да.

– А в какую игру играет она?

– Ни во что она не играет. А ваши попытки психоанализа...

– Давайте продолжим, – оборвала его Начман, уткнулась в свои записи.

– По крайней мере, я отвечаю на ваши вопросы.

Начман зыркнула на него.

– Вы знаете, к чему бы привело обратное?

– Конечно, – улыбнулся Флетч. – Меня бы оставили на второй год.

– Какое впечатление сложилось у вас о Стивене Питермане после того, как он провел уик-энд в вашем доме?

– Вас интересует мое мнение?

– У меня такое ощущение, что оно у вас есть.

– Вы правы.

– Поделитесь со мной.

– Он был сукиным сыном.

– Почему вы так называете его?

– Потому что вы поинтересовались моим мнением.

– Чем же не угодил вам Стивен Питерман?

– Говнюк он. Понимаете, мой дом на самом берегу. Буквально у кромки пляжа.

– По-моему, вы отклоняетесь от темы.

– Люди ходят по дому в купальниках. Во внутреннем дворике подают ужин. Спагетти, рыба, немного вина. Легкая музыка.

– Вы хотите сказать, что Питерман не вписывался в компанию.

– Всегда в костюме-тройке. Всегда при галстуке. Не ходил на пляж, чтобы песок не попал в его туфли от Гаччи.

– Недостойное поведение.

– Постоянно на телефоне. Звонил в Рим, Женеву, Париж, Лондон, Нью-Йорк, Лос-Анджелес, Буэнос-Айрес. Я знаю. Телефонный счет прислали мне. Дешевле приглашать на уик-энд все французское правительство.

– Понятно. Безответственный гость.

– Каждый вечер он настаивал, чтобы все одевались и тащились в самые дорогие рестораны, ночные клубы, казино.

– И вы платили?

– Когда приносили счет, он всякий раз висел на телефоне.

– Понятно.

– Более того, увидев Мокси, он начинал досаждать ей пунктами контрактов, изменением в распорядке последующих дней, сыпал фамилиями людей, с которыми она должна встретиться через две недели в Берлине, Брюсселе, еще Бог знает где. Ни на минуту не оставлял ее в покое. А она приехала ко мне, чтобы отдохнуть.

– И поиграть с вами в игры. Вы оба избегали его?

– Старались. Но получалось у нас далеко не всегда.

– Вы играли с ним в прятки?

– Да.

– Марджори Питерман в тот уик-энд с ним не было. Так?

– Так.

– А где она была?

Флетч пожал плечами.

– Дома, доила корову. Может, занималась чем-то еще.

– Я повторяю вопрос: до сегодняшнего дня вы никогда не видели Марджори Питерман и не разговаривали с ней?

– Правильно. Нет. Никогда.

– Вы знали убитого, Стивена Питермана, и признаете, что недолюбливали его?

– Я бы не стал убивать человека из-за счета за телефон. Скорее, я бы не оплатил его и перебрался бы в Испанию.

– И у вас сложные – то любовь, то ненависть – отношения с Мокси Муни?

Флетч посмотрел на нее из-под полуопущенных век.

– На вашем месте я бы не придавал этому особого значения.

Роз Начман ответила долгим взглядом.

– Откровенно говоря, мистер Флетчер, мне представляется, что вы и мисс Муни способны на все... вместе, – она глянула на магнитофон, на список свидетелей. – Ладно, мистер Флетчер. Полагаю, мне нет нужды говорить вам, что вы не должны покидать территорию округа Форт Майерс.

– Нет, об этом вы могли бы и не говорить.

Роз Начман выключила магнитофон.

ГЛАВА 6

Вымокнув до нитки под проливным дождем, Флетч замер на верхней ступеньке лестницы, ведущей на крытую веранду, узрев знаменитый профиль Фредерика Муни.

Он в одиночестве сидел за длинным столом, спиной к ревущему, в белых бурунах, Мексиканскому заливу. Кроме него на веранде небольшого кафе в Бонита-Бич никого не было. На столе перед ним стояла ополовиненная литровая бутылка. В руке он держал наполовину выпитый стакан.

Флетч прошел к стойке бара.

– Пиво.

– Предпочитаете какой-нибудь сорт? – спросил бармен, похоже, отставной военный.

– Мне без разницы. Лишь бы холодное.

Бармен достал из холодильника банку и поставил на стойку.

– Льет, как из ведра.

– Это точно, – Флетч открыл банку. – Давно появился у вас мистер Муни?

– Приехали за ним?

– Да.

– Пару часов.

– Много он выпил?

– Не знаю.

Флетч глотнул пива.

– Вы и не знаете?

– Он пьет из своей бутылки. Принес ее с собой. Коньяк «Фундадор», пять звездочек. У меня такого нет.

У ног Фредерика Муни стояла на полу дорожная сумка.

– И вы разрешаете приходить со своей выпивкой?

– Нет. Но он дает хорошие чаевые. И щедро расплатился за пустой стакан. Раз я в не в накладе, так чего жаловаться. В конце концов, он – Фредерик Муни.

С северо-запада до веранды докатился раскат грома. Порыв ветра обдал Муни брызгами дождя.

– Он приходит сюда каждый день?

– Нет. Я думаю, что он поочередно посещает все пивные заведения на берегу.

– И в каком он был состоянии, когда вы ссудили ему стакан?

– Пить он начал еще где-то. Ему потребовалось десять минут, чтобы подняться по лестнице. Потом мне пришлось усадить его за стол и принести снизу сумку. Подумать только, такой талантливый, знаменитый, и... – бармен открыл банку пива и себе. – Вы тоже актер?

– Да, – кивнул Флетч. – В данный момент.

– Я хочу сказать, вы из команды, что делает этот фильм, и пришли за мистером Муни. В каких фильмах вы снимались?

– »Солнце юга». Видели?

– С Элизабет Тейлор?

– Нет. С Мод Адамс.

– О, да. Помню.

– Он с кем-нибудь говорит? – Флетч кивнул в сторону Муни.

– Да, дружелюбие из него так и прет. Говорит с кем угодно. Обычно вокруг него роятся старушки. Да и молодежь тоже. Он читает стихи. Иногда громко.

– Способствует притоку клиентов?

– Это точно.

– Ходячая достопримечательность.

– Казалось бы, он должен жить на Ривьере. Суперзвезда. Он очень одинок.

– На Ривьере живут совсем не те, кому положено.

Флетч направился к столу, за которым сидел Муни. Тот даже не поднял головы. На севере сверкнула молния.

– Ваша дочь послала меня за вами, мистер Муни.

Муни по-прежнему не обращал на него ни малейшего внимания. Дыхание частое, неровное. Волосы и рубашка намокли от брызг.

Внезапно он заговорил негромким, но хорошо поставленным голосом.

– Нет, нет, нет, нет, – он посмотрел на Флетча. – Пойдем скорей в тюрьму. Вдвоем споем мы, как птицы в клетке. Когда попросишь ты моего благословления, я опущусь на колени и буду молить тебя о прощении.

Флетч сел за стол.

– Мы будем жить...

Муни продолжал декламировать, протянув руку к грозовому небу, обратив к нему лицо. Безумный взгляд его скользнул по Флетчу. Казалось, Муни сошел с ума.

В ужасе Флетч приложился к банке с пивом. По спине его пробежал холодок.

– Дело, в том... – Флетчу пришлось откашляться. – Я видел вас в «Короле Лире». Однажды. В Чикаго. Еще студентом. Не так уж и давно.

Муни скорчил гримасу.

– Только однажды?

– Да. Мне пришлось продать портативный радиоприемник, чтобы купить билет.

– Лир, – изрек Муни. – Роль, которую, по словам Чарльза Лэмба, нельзя сыграть.

Флетч поднял банку с пивом.

– За Чарльза Лэмба.

Руку, потянувшуюся за стаканом с коньяком, била дрожь.

– За Чарльза Лэмба.

Они выпили.

– Вы – актер? – спросил Муни.

– Нет.

– Что? – переспросил Муни. – Никогда не играли?

– У нас тут происшествие, – переменил тему Флетч. – На съемочной площадке. Человека зарезали.

Глаза Муни наполовину закрылись. Вновь он задышал часто, неровно.

– Убили, – добавил Флетч.

Муни откинулся на спинку стула. Оглядел стойку бара, крышу веранды, стену дождя. Глаза у него были огромные, с расширившимися зрачками, каждый вроде бы жил своей, независимой от другого жизнью. В одном отражались грусть и печаль, во втором – работа мысли. Пристально всматриваясь в его лицо, Флетч думал, как могло случится, что один глаз расположен у Муни ниже другого. То ли эта особенность – фирменный актерский прием, то ли – недогляд природы, присущий Муни от рождения.

– Не оскорбляй меня, – Муни еще не вышел из роли короля Лира.

– Вы меня слышите? Убили человека.

– Надеюсь, с Мерилин все в порядке?

– С Мерилин? Да. Но она сидела рядом с убитым.

– Кого убили?

– Стивена Питермана.

Муни нахмурился. Запустил пятерню в седые, курчавые волосы.

– Менеджера вашей дочери, продюсера.

Муни кивнул.

– Они записывали «Шоу Дэна Бакли». На съемочной площадке «Безумия летней ночи».