Ирина Комарова - Самый дождливый октябрь

Ознакомительный фрагмент

– Никаких выводов не будет! И имей в виду, если ты будешь лезть в мою личную жизнь…

– Прекратить! – рявкнул шеф, громко хлопнув ладонью по столу и Нина осеклась на полуслове. Сан Сергеич тут же убавил громкость: – Ты хочешь сказать, что мужчина с которым ты последнее время встречаешься и есть Олег Викторович Хахалев, заместитель нашего клиента?

– Да, – коротко ответила Нина, бросив на Гошку испепеляющий взгляд.

– У тебя есть основания считать, что ваше знакомство и его интерес к тебе были не случайны?

– Никаких, – еще один злой взгляд в сторону напарника.

– Гоша, а у тебя?

– Я не верю в случайности, – Гошка был невозмутим, как бегемот на лежбище, жгучие взгляды Нины отскакивали от его шкуры, не причиняя ни малейшего вреда.

– Он ни разу не заговорил со мной о работе, – голос Ниночки звенел от напряжения. – Он ни разу не попробовал у меня что-то узнать о деле Черникова.

– Так ведь и дела до сих пор не было, – рассудительно заметил Гоша. – Петр Кириллович только сегодня к нам явился.

Наверное, если бы он сказал еще, хоть слово, Нина бросилась бы на него с кулаками. Драку предотвратил Александр Сергеевич.

– Подозрения я считаю обоснованными, а обвинения – преждевременными. Ты, Нина, будь осторожнее. Слышала же, что Черников о нем говорил: Хахалев – мастер выстраивать сложные схемы.

– И что? Какое это имеет отношение ко мне? Почему вы все вдруг решили, что наши отношения, это часть очередной его сложной схемы?

– Я не собираюсь с тобой спорить, – поморщился шеф, – и, тем более, не собираюсь обсуждать этого господина. Я просто прошу тебя быть осмотрительной. Это много?

Нина медленно, шумно выдохнула.

– Нет, это не много. Я буду осмотрительна, осторожна, буду анализировать каждое его слово, могу карманы его штанов, при случае…

– Этого не требуется, – перебил ее шеф. – Простой осмотрительности будет достаточно.

– Хорошо, – сдалась она. – Я поняла.

– Тогда, продолжаем совещание. Рита, что ты хотела сказать?

– Я? Ах, да, – мне не сразу удалось собрать мысли, но я постаралась сосредоточиться на главном. – Ограбление Черникова. По-моему, здесь честное преступление и наши клиенты в нем не замешаны. Петр Кириллович искренне огорчен пропажей диска, а его жена, не менее искренне расстроена исчезновением изумрудов.

– Согласен, – коротко поддержал меня напарник. Он рассеянно улыбался, словно разыгравшаяся только что, неприятная сцена, ничего кроме удовольствия ему не доставила.

Ниночка хмуро кивнула.

– Большинством голосов принимаем, что клиент ведет себя добросовестно, – подвел итог Баринов.

– Почему большинством? – немедленно спросил Гошка. – Почему не единогласно?

– Потому что, как только я признаю Черникова достойным доверия, – невозмутимо ответил шеф, – ты немедленно поменяешь мнение и решишь, что они с женой – пара аферистов.

– А ведь верно! – обрадовался Гоша. – И сам Петр Кириллович какой-то ненадежный, и Надежда Николаевна тоже. Да и ограбление нетипичное – на дискету с рисунками игрушек вор польстился, изумруды и золотишко между делом прихватил, а больше ничего не взял! Или у Черниковых в квартире ничего привлекательного больше не нашлось? Нет, как хотите, а я сомневаюсь!

– Сомневайся, но пока молча, – положил конец представлению шеф. – Рита, мы тебя слушаем.

– Если супруги Черниковы к краже непричастны, то круг подозреваемых довольно узок. Даже если постарались неведомые нам пока конкуренты, я думаю, что без людей, близких к дому, дело не обошлось. Ключ от квартиры, ключ от сейфа, код – откуда это у постороннего человека? Тем более, код, как сам Черников рассказал, ему посоветовал Хахалев, – я неловко отвела глаза в сторону, стараясь не смотреть на Нину.

– Время, тоже важный фактор, – она сделала вид, что не замечает моих усилий. – Надо было подгадать, чтобы дома никого не было.

– Да, время, – быстро согласилась я. – Конечно, выяснить, когда квартира остается пустой, можно и просто наблюдая, но в совокупности с ключами и кодом сейфа, логично предположить, что в ограблении участвовал человек к Черниковым достаточно близкий. Кого Петр Кириллович называл из тех, кто знал про диск? – я заглянула в свои записи. – Секретарша Варвара, главный бухгалтер, Хахалев, главный технолог и художник – автор эскизов. Так, кажется?

– Так, – подтвердила Баринов. – С поправкой, что художник является, по совместительству, сыном.

– Значит, про главного технолога и сына-художника, уточнить, действительно ли они в отъезде уже больше двух недель. Хотя, что касается сына… если у него был свой экземпляр диска, зачем ему, с такими сложностями, добираться до отцовского?

– А может, все наоборот? – предположил Гошка. – Мы согласились с Черниковым, что воры лезли в сейф за диском, а изумруды прихватили просто потому, что не могли удержаться. А если клиент ошибается? Если целью были именно украшения мадам Черниковой, а заодно, или по ошибке, забрали и дискету?

– Возможно, возможно, – пробормотал Баринов.

– Все равно, надо проверить бухгалтера, секретаршу и заместителя, – снова заговорила я. – Черников сказал, что со всеми у него отношения чисто служебные, но уточнить надо.

– Еще домработницу проверить, – задумчиво заметила Нина. Она уже не злилась, а работала. – Домработница и секретарша, в этой ситуации, вызывают наибольшее подозрение.

– Кстати, о домработнице, – вспомнила я. – Гоша, ты почему так вцепился в Черникову, когда она про эту Лиду Нестеренко заговорила? Ты что-то про нее знаешь?

– Пока не уверен, посмотреть надо на эту дамочку. Но была одна такая… Сан Сергеич, вы Валю-горничную помните?

– Нет, кажется, не припоминаю.

– Ну, как же! Положительная такая дама, работящая, старательная. Хозяева за нее всегда горой стояли! Только она больше года ни у кого не задерживалась. И, что характерно, все квартиры, где она работала, обворовывали. А когда Вале задавали вопросы, она начинала рыдать и предлагала себя обыскать. Карманы выворачивала, сумку тоже. Да так резко, на нервах, что подкладка отрывалась.

– Сумку рвала! – я даже вскочила со стула. – Черникова сказала, что Лида плакала и сумку порвала, когда выворачивала!

– А я о чем? И возраст подходящий, под сорок, и повадки. Ну, Сан Сергеич, вспомнили?

– Ту Валю помню, – кивнул шеф. – Думаешь, она? Сколько лет ей тогда дали?

– Да ерунда, два с половиной года. А если условно-досрочное заработала, то могла после освобождения к Черниковым устроиться и три года проработать. Только, почему она так долго ждала? Обычно Валя быстрее управлялась.

– Вот и спросишь у нее, – решил Баринов. – Поезжайте сейчас с Ритой к Черниковым домой, поговорите с домработницей. Если это, действительно, Лида Нестеренко, то поговорите с ней, присмотритесь – что за человек, могла ли она хозяйским сейфом заинтересоваться. А если Валя-горничная… одним словом, мне вас учить не надо. Действуйте по обстановке.

Почему-то, в приемной дождь был слышнее, чем в кабинете Баринова. Я снова задержалась у окна. Капли сыпались на покрытую ржавыми пятнами жесть подоконника и разлетались мелкими брызгами. Как только Нина выносит этот непрерывный назойливый стук?

– Ритка, ты готова? – Гоша протянул мне ключи от машины. – Сегодня ты меня катаешь.

Я взяла ключи, отклеилась от окна и натянула старенький кожаный френч, который так и не удосужилась сменить на что-нибудь, более модное. Медленно застегнула молнию, медленно поправила воротник. Еще медленнее достала из сумочки помаду и повернулась к зеркалу. Напарник терпеливо ждал. Я накрасила губы, убрала помаду, застегнула сумочку и повесила ее на плечо.

– Гош, а зачем нам в такую погоду машина? Нам байдарка нужна.

– Интересная мысль, – Гошка понял, что добровольно я уютное помещение офиса не покину, и взял меня за шиворот. – Сейчас тебе все будет: и байдарка, и каноэ, и гондола венецианская. – Мягко, но настойчиво, он подтолкнул меня к двери. – Поплыли, сердце мое, работать пора!

На крыльце, я снова затормозила.

– Гоша, может, ты машину сюда подгонишь? И вообще, садись сегодня ты за руль.

– А что так?

– Да ну, не люблю по дождю ездить. Асфальт мокрый, скользко.

– Ладно, – неожиданно легко согласился он. – Давай ключи.

Через пару минут около крыльца остановился наш «москвич». Гоша вышел из машины и, придерживая дверцу, указал на водительское сиденье:

– Прошу!

– Мы же договорились, что ты за рулем! Ты согласился!

– Ничего подобного. Я согласился подогнать машину к крыльцу. А следующим пунктом нашей программы будет отработка езды по городу в неблагоприятных погодных условиях. Прошу!

– Злой ты, Гоша, – я скользнула в машину и отряхнула волосы, которые успели намокнуть.