Анна Яковлева - Научите меня стрелять

Ознакомительный фрагмент

– Эля, давайте подпишем с вами договор.

Я выложила перед своей клиенткой бланки и, добавив в голос теплоты, объяснила свои обязательства перед ней, а ее – передо мной.

Эля согласно покивала, подписала бумаги и попросила:

– Не забудьте, это срочная продажа.

– Эля, а почему срочно? Давайте все делать в нормальном режиме. Переехать вы успеете, зачем такая спешка? Вы же потеряете в цене.

– Нет, Гоша присмотрел квартиру в хорошем месте, нам хотя бы задаток за нее надо дать.

Я поднялась:

– Понятно, буду стараться. Спасибо за чай. Звонить буду вам теперь часто, привыкайте.

И мы простились, довольные друг другом.

Эля осталась одна и походила по квартире, пытаясь представить себя в другом месте, в другом городе, под другой фамилией, не Матюшина, а Никифорова. Это была фамилия Гоши. Или лучше оставить прежнюю фамилию, чтобы они с Машкой были семьей? Тогда другой ребеночек будет Никифоров.

О другом ребеночке Эля еще даже не сказала Гоше, не успела.

Когда он звонил и спрашивал, как идут дела, Эля отвечала будничным голосом, что все хорошо. Она совсем не умела рассказывать по телефону какие-то личные, интимные подробности, и вообще телефоны не любила. Она представляла, как Гоша приедет, примет ванну, сядет в кухне за стол, она его покормит и скажет:

– Гош, я беременна.

Он закашляется от радости, задохнется от восторга и встанет перед ней на колени, как перед божеством. И она наконец поверит, что мужчина тоже может хотеть, ждать и любить ребенка.

Эля полезла в холодильник и открыла йогурт. Пусть малыш получает все самое лучшее, пусть растет.

Зазвонил телефон, она промокнула губы салфеткой и ответила:

– Да? Да, Гошенька, я встречалась с риелтором сегодня, да, выставила. Нет, не волнуйся, срочно. Конечно.

Голос у любимого был строгий, не как обычно. Но Эля понимала: телефон не располагает к душевному теплу. И потом, у него там дела, он нервничает, нашел хорошую недорогую квартиру, старается для них с Машкой и для новенького малыша. Эля улыбнулась. Все будет хорошо.

Элеонора доела йогурт и пошла в детский сад.

Вечером, доставив соседских мальчишек на четвертый этаж, Элеонора решилась сказать Веронике, что они переезжают в другой город.

Подруга смотрела с недоверием:

– Как уезжаешь? Зачем?

– Гоша хочет, – не очень убедительно объяснила Эля.

– Элька, ты же его почти не знаешь. Почему ты туда? Почему не он сюда?

– Ника, он же мужчина, у него там свое дело. А я везде устроюсь на работу, мне все равно, где стричь.

Ника взяла себя в руки. Действительно, что она лезет в чужую жизнь, в своей разобраться не может.

Эля тоже замолчала: она ведь не выносит ее Гришку, но это не мешает Нике растить детей и получать от жизни удовольствие. И Гоша совсем не обязан Нике нравиться. Они и виделись только на дне рождения Элеоноры – разве можно узнать человека за три часа?

Но настроение пропало.

– Ладно, мы пошли, пока, – простилась она с Вероникой, и они с Машкой ушли к себе.

Машка наотрез отказывалась переезжать в другой город, топала ногами, кричала:

– Не поеду к этому дядьке жить! – и упрямо поджимала губы.

Эля прижимала дочь к себе, шептала ей ласковые слова в макушку и утешала ими скорее себя, чем Машку:

– Он хороший, он старается для нас. Будет тебя на велосипеде катать, в парк, на выставку водить, от мальчишек защищать. Он же мужчина.

Это магическое слово, бывшее много лет под запретом, проросло в сердце Гошиным именем. Ледяная глыба на сердце просела и стала пористой, доживая последние дни, и Эля была уверена, что, если сейчас отключить подачу тепла, сердце не выдержит и остановится.

Шел дождь. На месте моей «Оки» стоял чей-то «фольксваген». Пришлось пристраивать машину в другом месте и под дождем бежать в офис.

Оказалось, мое парковочное место занял стажер, симпатичный парень по имени Иван. Он сидел за компьютером, увидев меня, улыбнулся и спросил, что нужно делать. Я удивленно вскинула брови:

– А я откуда знаю, что тебе делать?

– Шеф сказал, что вы мой начальник.

– Еще бы он и мне об этом сказал, – заворчала я, но вовремя заткнулась, вспомнив, что на работу опоздала.

Чтобы Иван не надоедал мне глупыми вопросами, я положила перед ним первый и последний номера журнала «Маклер» со словами:

– Анализируй цены по разделам. Сколько стоила сотка земли в центре города в начале года, сколько сейчас, ну и так далее. Строй график.

Иван кивнул и с умным видом уткнулся в журнал.

Нейтрализовав Ивана, я села к компьютеру и составила объявление о продаже квартиры Элеоноры Матюшиной. Потом передала его секретарше Вальке. Рассылками объявлений по агентствам занималась она. Объявление выйдет только через несколько дней, до этого времени нужно запустить расклейку.

Объявления для расклейки я повезла сама, не доверяя это дело нашей задерганной шефом Валентине.

Оплатив расклейку объявлений, вернулась к машине, щелкнула пультом сигнализации и потянула дверцу. Окулька завыла, как потерпевшая. Еще не осознав до конца весь ужас случившегося, я щелкала пультом, он не срабатывал, машина выла, замки не открывались.

Я стояла возле рынка и растерянно оглядывалась по сторонам, каждую минуту ожидая, что появятся стражи порядка и попытаются уличить меня в угоне. Вокруг меня образовался кружок зевак и сочувствующих. Стали поступать дельные предложения и советы.

– Девушка, вы отключите сигнализацию сначала, а потом попробуйте замки.

– Нет, так ничего не получится, надо одновременно открывать замок и щелкать пультом.

– Что-то заклинило в электронике.

– Дождь влияет, точно.

На глазах у меня выступили слезы. «Ока» подвывала теперь с перерывами. Тут кто-то за спиной сказал:

– Я знаю человека, который откроет.

Я обернулась на голос. Позади меня стоял тощий парень лет четырнадцати в толстовке и дрожал как лист на ветру.

– Кто откроет?

– А сколько дашь?

– Сотни хватит?

– Давай.

Я вытащила сотню. Парень потянулся к ней, но я проявила бдительность:

– Нет, сначала скажи, кто откроет машину.

– На рынке токарь ключи делает, он бывший домушник. Он все умеет открывать.

Я обрадовалась, будто мне дали адрес бесхозной нефтяной скважины.

Мужичок за токарным станком был очень живописным. В бандане, с наколками на всех пальцах. У него были убеждения, и это бросалось в глаза. Чужие убеждения я привыкла уважать, поэтому вежливо поздоровалась, а потом изложила суть проблемы. Мужичок улыбнулся:

– Это можно, почему ж не помочь красивой молодой женщине. Замужем? – зачем-то поинтересовался он.

– Конечно, – с достоинством ответила я.

– Недавно, что ли, выскочила?

– Да, недавно, а как вы догадались? – поразилась я его проницательности.

– Гладкая еще, не общипанная курица.

Я рассмеялась. Мужичок положил в карман какую-то проволоку, и мы отправились выручать мою окульку, которая продолжала завывать и подмигивать габаритными огнями, как от нервного тика.

Подойдя к машине, мой спаситель вставил в замок проволочку, покрутил ее там, и окулька затихла, распахнув перед криминальным авторитетом дверь. Я неодобрительно покачала головой, отдала деньги и, сраженная мастерством, поинтересовалась:

– А инструмент вы мне не оставите?

– Добавь еще столько же, и он твой, – весело ответил мужичок.

Я повертела в руках ничем не примечательную проволоку и спрятала ее в сумку. Сев в машину, включила дворники и посмотрела на часы, они показывали три.

«Ну и что? Может, я с клиентом», – сказала я себе, повернула ключ зажигания и вывернула руль, чтобы выехать с парковки в другую сторону, к дому.

Телефон требовательно зазвонил.

– Слушаю, – строго предупредила я трубку.

– Катерина, – произнес шеф недовольным голосом, – ты где?

– Еду на смотрины, Леонид Николаевич, – бодро соврала я.

– Что показываешь?

– Сама еще не знаю, не была в квартире.

– Ну вот, сколько вас учить можно, – напустился на меня шеф, – какой ты после этого риелтор, если сама не знаешь, что продаешь?

– Вот сейчас и исправлюсь, – пообещала я.

– Тогда уже не возвращайся, – разрешил мне шеф.

– Спасибо, Леонид Николаевич, – очень сексуально ответила я.

– Ну, Катерина… – задохнулся шеф и отключился.

Подъезжая к дому, я старалась не смотреть на свой окончательно заросший сорняками палисадник, твердо решив, что весной засею его газонной травой. Каждую свободную минуту я теперь проводила не в саду с тяпкой, а в постели с Егоровым.

Открыв дверь на веранду, я услышала жалобное тявканье.

– Головастый ты мой. – Подняв щенка на руки, я пыталась его поцеловать между ушей. Голова вертелась, и я все время натыкалась на маленький быстрый язычок.

Ближе к вечеру я позвонила Элеоноре. Голос у нее был грустный, мне даже показалось, что она плакала.

– Эля, у вас все в порядке? – спросила я.