Морис Дантек - Красная сирена

– Ну и каково это – смотреть по телевизору, как умираешь?

Девушка ничего не могла ответить, потому что в этот самый момент мужчина разжимал ей зубы металлическим шлангом. Смерть наступила минут через десять, после разрыва шейной вены и сонной артерии.

Убийцы выкололи ей глаза, и мужчина кончил в одну из пустых орбит, потом они стали лихора­дочно мазать себя ее кровью и начали совокуп­ляться на полу, рядом с трупом.

Ван Дайк остановила кассету. Ноги были ват­ными, ладони вспотели, дыхание сбивалось. Мед­ленно накатывала тошнота.

Она выпила два стакана воды и только после этого смогла набрать номер Петера Спаака.

В доме стояла абсолютная тишина, и Аните при­шлось долго давить на звонок.

Наконец за тяжелой дубовой дверью, украшен­ной великолепной резьбой, раздались неторопли­вые шаги. Дверь открылась, и на пороге появился пожилой человек. Он был одет в безукоризненную униформу слуги, а склоненная голова свидетельствовала о выработавшейся за долгую жизнь при­вычке подчиняться.

Анита быстро достала удостоверение и пред­ставилась обычным сотрудником полицейской службы города. Небольшая хитрость – умолча­ние – стоила ей удивленного взгляда Петера. Ин­туиция, черт побери…

Анита попросила разрешения войти, чтобы по­говорить с госпожой Кристенсен или господином Брюннером. Он, казалось, не был удивлен, пред­ставился как мажордом и объяснил, что дом пуст, а хозяева вернутся не скоро.

– Вы хотите сказать, что они уехали отды­хать? – спросила инспектор, когда они с Петером вошли в дом через потрясающей красоты дверь.

Слуга позволил себе улыбнуться:

– Нет… Дом выставят на продажу… все уже пе­реехали… я должен оставаться здесь до подписания документов…

Анита выдала новую ложь:

– Ах так, я понимаю… Послушайте… Полиция Амстердама разработала новую программу преду­преждения квартирных краж. Не могли бы мы взглянуть на систему сигнализации и определить размеры дома?

Белесые брови мажордома вопросительно взлетели вверх домиком.

– Госпожа Кристенсен предупредила меня о возможном визите людей из полиции, попросила показать вам дом и проявить, в ее отсутствие, мак­симальное гостеприимство.

Идя за старым слугой, Анита и Петер обменя­лись удивленными взглядами.

Они быстро вошли в образ выдуманных ими персонажей и с достоверной тщательностью сыг­рали свои роли. В самом конце Анита попросила показать им подвал, чтобы выявить возможные слабые места в весьма совершенной системе сигна­лизации, установленной в доме.

В ответной реакции не было ничего особенного, он просто повел их к широкой лестнице из розово­го гранита, ведущей в подвал. Внизу был оборудо­ван огромный тренажерный зал (но большую часть оборудования уже вывезли), сауна и джакузи раз­мером с олимпийский бассейн. В конце коридора находилась большая желтая металлическая дверь, скорей всего бронированная.

Анита небрежным тоном спросила:

– А здесь что?

Старик вынул из кармана жилета небольшую связку ключей и вставил один в главную скважину.

– Ничего особенного… просто кладовая…

Он потянул на себя тяжелую металлическую створку. Анита на мгновение задержала дыхание.

Даже царивший внутри полумрак не мог скрыть очевидного факта.

Комната была совершенно пуста.

В кабинете на втором этаже поставили раскладуш­ку, и Алиса смогла несколько часов поспать тяже­лым рваным сном под присмотром молодой жен­щины-полицейского в форме. День подходил к концу, когда Алиса проснулась, преисполненная смутных и не самых лучших предчувствий.

В комнату вошла инспектор Ван Дайк и села у нее в ногах на кровати. Алиса сразу поняла: что-то не так. У Аниты был озабоченный вид – брови на­хмурены, на лбу – морщинки озабоченности, мыс­ли витают где-то далеко в поисках решения.

Алиса решила прийти ей на помощь:

– Что случилось, госпожа Ван Дайк?

Эти слова вернули Аниту к реальности, она ед­ва заметно улыбнулась. «Она смирилась…» – поду­мала девочка.

– У нас проблема, Алиса.

Девочка содрогнулась, но быстро взяла себя в руки.

Ей не понравилось слово «проблема». Навер­няка все даже еще хуже, чем она могла вообра­зить. Коротко вздохнув, Алиса подумала: «Хоро­шо бы сейчас закрыть ладонями лицо, чтобы ничего не было, и чтобы эта комната с грязно-желтыми стенами исчезла, и чтобы вместо сидя­щей напротив незнакомой девушки появился мужчина, который умел бы взять ее за руку на пляже и рассказать о строении коралловых ри­фов в лагунах Тихого океана или описать захва­тывающую гонку акул-самок, когда они рожают своих детенышей».

Но реальный мир был куда жестче мира ее дет­ских игр. Здесь вам не детская и не чердак, тут не превратишь кукол и бумажные декорации в дво­рец флорентийской принцессы или волшебный корабль кельтской морской феи. Теперь она попала в жесткий и более чем конкретный мир взрослых людей. Здесь шумят факсовые аппараты и пишу­щие машинки. И свет здесь искусственный – нео­новый. И проблемы…

– Говорите, госпожа Ван Дайк.

Тон Алисы был почти умоляющим.

От этой женщины исходили честность и сила. Она будет надежным союзником в будущем, в чем бы ни заключалась пресловутая проблема.

– Итак… Твоих родителей в доме нет. Они вы­везли большую часть мебели и вещей…

Алиса лежала на раскладушке, вытянувшись в струнку, и ждала продолжения.

– Они уехали, – повторила Ван Дайк. – И увез­ли все кассеты из подвала.

Алиса не могла шевельнуться от ужаса, горло у нее перехватило.

«Боже мой, – думала она. – Папа, папа, что мне делать? Где ты? Почему тебя нет рядом?»

– Нам открыл дверь какой-то человек… Ста­рик, светлые волосы, очень светлые голубые глаза… Он показал нам дом…

– Это господин Лахют, – ответила девочка. – Мажордом. Он занимается домом и поварами, жи­вет в маленьком домике в дальнем конце сада.

Инспектор мягко улыбнулась:

– Алиса, помнишь, сегодня утром ты говорила о студии, которую твои родители купили за горо­дом? Ты знаешь, где она находится?

Алиса отрицательно покачала головой.

– А помнишь, ты описала мне большой дом и сказала, что видела фотографию, так?

– Да.

– Так почему же они говорили о студии? Мог­ло так случиться, что они купили там небольшую квартиру? Там или где-то еще? Ты полагаешь, речь шла о студии звукозаписи или о кинопавиль­оне?

Алиса уже готова была ответить «нет», но в по­следний момент прикусила язык. «После того, что случилось, – думала она, – и правда, почему бы и нет? Они столько всего от меня скрывали, может, и это тоже?»

Она неопределенно пожала плечами:

– Я не знаю, госпожа Ван Дайк, – правда не знаю.

Инспектор успокаивающим жестом подняла руку и открыто улыбнулась:

– Конечно, сейчас это неважно. А теперь ты должна отдохнуть, а мы будем тебя охранять. Тот факт, что в доме мы ничего не нашли, не упрощает нам дела, думаю, ты и сама это понимаешь. Боюсь, для суда одной кассеты будет недостаточно.

Инспектор Ван Дайк встала, продемонстриро­вав длиннющие ноги в простых джинсах.

– Твои показания станут решающим свиде­тельством. Алиса, после нашего визита в твой дом я слышала, как один тип в Минюсте говорил: нет ос­нований требовать ордер на арест, не следовало проводить этот обыск.

Анита со значением взглянула на девочку:

– Я знаю, как ты умна, Алиса, – как взрослый человек, а может, поумнее многих взрослых… Я бу­ду с тобой откровенна и честна. Мы постараемся вернуться к твоим показаниям. Твои родители – люди богатые и влиятельные. Скандал, если он разразится, может вызвать большое недовольство в верхах. А кроме тебя, у нас ничего нет.

– А как же кассета? – спросила Алиса. – Вы смотрели ее сегодня утром… – Голос девочки сры­вался от отчаяния. Анита вернулась к кровати и се­ла рядом с ней. Ей так захотелось защитить Алису, что она обняла ее.

– Твоя кассета имеет смысл только вместе с твоими показаниями, Алиса. Маски, ты понима­ешь?

Алиса, с трудом сглотнув, тихо кивнула.

Инспектор встала.

– Хорошо. Сегодня ты переночуешь в ведомст­венном доме под охраной двух полицейских. С зав­трашнего дня все закрутится, и ты должна быть в форме. Поешь нормально, примешь настоящий душ и поспишь в обычной кровати. В понедельник я заеду за тобой утром, и мы отправимся к проку­рору во Дворец правосудия… Идет?

Алиса отчаянно закивала. Действительно, что еще им остается?

Дверь закрылась, отгораживая ее от яркого не­онового освещения коридора и полицейских в форме.

Девочка сидела на кровати и медленно пила ко­ка-колу. Последние тяжелые дождевые тучи уплыли прочь, небо отражалось на асфальте всеми оттенками синевы. Оранжевый свет трепетал на горизонте, танцевал в каплях дождя на оконном стекле. Алиса знала, что этот уходящий день за­крывает целую главу ее жизни. Сейчас она была первым словом, написанным на листе бумаги, кото­рый ураган вот-вот подхватит и унесет прочь, как сухой листок, упавший с дерева.