Екатерина Островская - Мертвая жена и другие неприятности

Ознакомительный фрагмент

Когда-то у Ладейникова имелась машина, и он был вполне доволен ею. Хотя куда отечественной «девятке» до роскошного «Мерседеса»! Полтора года назад, как раз после того, как ушла Лариса, в автомобиль Ладейникова врезался внедорожник. Из него вышел пьяный водитель, сунул Валерию Борисовичу десять стодолларовых банкнот и укатил. Ладейников не успел даже номер внедорожника запомнить, а потому звонить в ГИБДД не стал. И машину ремонтировать не стал – продал ее с помятым крылом, расколотым бампером и разбитой фарой. Сначала предложил Орешникову, тот подумал и отказался, сказав, что денег все равно нет, а его «шестерка» еще бегает. Тысяча долларов и шестьдесят тысяч рублей, полученные за поврежденную «девятку», разлетелись мгновенно: Валерий Борисович выписал американские и английские книги по экономике, а на остаток купил новый телевизор, который, правда, все равно не смотрел. Некогда было.

Двигатель тихонько урчал, Ладейников откинулся на спинку сиденья, вспомнил Ларису и подумал: «Откуда у нее такие деньги? «Мерседес», дорогие украшения, телефон, стоимость которого, по словам следователя, не менее двухсот тысяч рублей… Еще при ней были обнаружены евро и доллары…»

Он поднял пакет с верблюдом и высыпал его содержимое на пассажирское сиденье. Взял в руки паспорт, открыл. Посмотрел на фотографию и оторопел: на фотографии была не Лариса. «Ладейникова Варвара Николаевна» прочитал Валерий Борисович. Полистал и нашел штамп с регистрацией брака. Увидел дату, свою фамилию, имя и отчество… Не может быть! Эту женщину он не знал, не видел ее никогда! Перевернул страницы: Ладейникова Варвара Николаевна была зарегистрирована по его адресу – в том же доме, в той же квартире, где он проживал уже многие годы и откуда с трудом удалось выписать Ларису.

«Мерседес» выехал со двора отдела полиции на улицу. Валерий Борисович уже не замечал достоинств машины, а думал о том, что произошло с ним сегодня. Почему неизвестная женщина решила подделать документы и назваться его женой? Если бы та была ему знакома, то еще можно придумать хоть какое-то объяснение… Но женщина мертва, и теперь никто, вероятно, не сумеет Ладейникову толком рассказать, почему именно на него свалилось все это.

Вернувшись домой, Ладейников продолжал размышлять. Поскольку с утра не удалось толком позавтракать, он приготовил себе яичницу, сел за стол, думая о случившемся, и тогда раздался звонок в дверь.

На пороге стоял Брадис. Аркадий Ильич заговорил, слегка запинаясь. Мол, только что узнал от Орешникова… Ну, будто бывшую жену Валерия замочили… Короче, он пришел утешить друга, а заодно помянуть невинно убиенную. Говоря все это, визитер достал из кармана куртки бутылку водки и протянул Ладейникову.

Мужчины прошли на кухню, уселись к столу и хозяин дома подвинул гостю тарелку с яичницей. Брадис начал есть, а пить в одиночку отказался.

– Что делать будешь? – спросил Аркадий Ильич.

– Хоронить надо, – вздохнул Ладейников. – Вот получу свидетельство о смерти, и сразу…

Валерий Борисович решил не говорить приятелю о том, что опознал как свою жену совершенно незнакомую ему женщину. Он же не специально это сделал! Узнал об этом уже после того, как получил ее вещи и документы. В голове роились разные мысли. Не поздно, конечно, и сейчас позвонить следователю и признаться во всем, вернуть вещи, деньги и автомобиль… Но, во-первых, Пименов наверняка уже дома, отсыпается после дежурства. А во-вторых, как объяснить ему штампы в паспорте убитой о регистрации брака и о прописке, где указаны его, Ладейникова, фамилия с адресом. Наверняка следователь заподозрит его в убийстве, и удастся ли потом оправдаться – неизвестно. Вдруг сразу отправят в следственный изолятор? А если не признаваться, просто похоронить убитую, оставить себе свалившееся с неба богатство с благодарностью и все забыть… Но как взять чужое? Кстати, ведь если промолчать, то никто у него отбирать ничего не будет: Пименов сказал, что у женщины нет близких родственников. А если имеются дальние? Вдруг они бедные, больные, нуждаются в помощи, лечении, и эта Варвара Николаевна, выдававшая себя за его жену, была их единственной опорой?

– Да-а, дела… траты тебе предстоят не маленькие по нынешним-то временам, – уминая яичницу, посочувствовал Брадис.

– Что делать, – со вздохом согласился Валерий Борисович.

– Я вообще-то ее помню плохо. Мы же тогда с тобой так плотно не общались. Видел вас вместе в магазине пару раз. Красивая, конечно. Но что ты в ней нашел – до сих пор понять не могу. Она ж с тобой рядом стояла, а глазами по сторонам стреляла.

– Теперь уже не стоит и не стреляет.

– А не бросила бы тебя, может, жила бы еще сто лет.

Аркадий Ильич посмотрел на стоящую на столе бутылку и устремил свой взгляд на хозяина:

– Может, все же помянем невинно убиенную?

Вдруг Ладейников понял, что надо сделать.

– Сидите здесь, ждите меня. Я отъеду на часок, – сказал он. – Вернусь и поговорим. А вечерком и помянем. Покойная нам для этого бутылку хорошего коньяка приготовила…

Глава 6

Валерий Борисович припарковал «Мерседес» в непосредственной близости от подъезда, возле которого убили незнакомую ему женщину. Едва вышел из машины, как стоящий рядом мужчина громко произнес, обращаясь, судя по всему, именно к нему:

– Знакомая машина! А вы кто Варваре, простите, будете?

– Муж, – ответил Ладейников. – А вы что, с ней знакомы были?

– Сосед по площадке. Машины рядом во дворе ставили. Вон моя «Тойота» стоит, – показал мужчина рукой.

– На каком этаже вы живете? – поинтересовался Валерий Борисович.

– Так на седьмом. Двери наших квартир рядом. Но мы почти не общались. Я знал только ее имя, а она мое. «Здрасте» и «до свидания», вот и все общение. Варвара вообще очень тихо жила, к ней и не приходил никто… Кто хоть ее и за что?

– Следствие должно установить.

– Понятно, – покивал сосед, идя рядом с Ладейниковым по направлению к подъезду. – Обеспеченная вроде…

Сосед, очевидно, решил не отпускать Валерия Борисовича. Но только он Ладейникову не нужен был вовсе.

– А у вас с ней никаких ссор не было? – спросил уволенный доцент. – Ведь бытовые причины в первую очередь рассматриваются полицией.

– Так я же сказал, что мы и не были практически знакомы.

– Теперь все так говорить будут. Вы на всякий случай оставьте мне свои данные. Я потом следователю передам…

– Ой, что это я? – встрепенулся разговорчивый сосед и хлопнул себя по лбу. – Совсем забыл! Я же спешу… мне срочно надо в этот… как его…

Мужчина засеменил к своей «Тойоте», а Валерий Борисович произнес громко:

– Ищи потом вас!

И вошел в подъезд.

Дверь квартиры оказалась опечатанной. Ладейников заслонил собою дверь – на случай, если кто-то наблюдает за ним через глазок из других квартир, – и осмотрел печать. И сразу заметил, что она сорвана. Или кто-то заходил уже сюда, или соседи, проходя мимо, случайно задели бумажку. А может, и полиция опечатала дверь так неаккуратно. Валерий Борисович не стал гадать, прислонил ухо к створке и прислушался. Из квартиры не доносилось никаких звуков. Тогда он осторожно вставил ключ в замочную прорезь – связку он получил вместе со всеми вещами убитой – и повернул его. Замок открылся совершенно бесшумно. И дверь отворилась без скрипа. За ней оказалась вторая дверь, но та была не заперта.

Валерий Борисович осторожно вошел в квартиру и огляделся. В квартире, вероятно, была сделана перепланировка. Он стоял на пороге просторного холла, из которого можно было попасть в кухню, а на другом конце комнаты виднелась еще одна дверь – возможно, за ней находилась спальня.

Если в квартире производился досмотр, то полиция провела его весьма неаккуратно, если вообще тут что-то искал именно следователь Пименов со товарищи. Дверцы шкафов были распахнуты, ящики вытащены и брошены на пол. Находившиеся в шкафах вещи тоже разбросаны без особого к ним почтения. Посреди комнаты раскинулись бежевая норковая шубка и полушубок из чернобурки. Повсюду были разбросаны бумаги и среди них – фотографии. Валерий Борисович пересек холл и открыл дверь спальни. Комната оказалась небольшой, в ней едва уместились двуспальная кровать с высокой спинкой, платяной шкаф и туалетный столик. И здесь тоже все было перевернуто вверх дном. Даже матрас с кровати подняли и на место не положили. Затем Валерий Борисович заглянул в туалетную комнату. Похоже, тот, кто побывал здесь до него, рылся и в грязном белье: вещи из ящика, предметы женского туалета валялись на полу, на дне розовой ванны, в розовой раковине. Содержимое настенного шкафчика – духи, кремы, лосьоны – также сброшено вниз.

Валерий Борисович не знал, зачем примчался сюда. Решил осмотреть квартиру убитой в надежде, что ситуация как-то прояснится, но загадок стало еще больше. Он снова пересек холл, остановился перед тем, как уйти, на пороге, обвел взором пространство, посмотрел себе под ноги, наклонился и увидел фотографию, явно свадебную. Та самая женщина, чье лицо было ему знакомо лишь по портрету в паспорте, стояла на снимке в пышном белом платье и с букетиком в руках. Рядом с ней находился, тоже с букетом, мужчина, чье лицо было наполовину прикрыто цветами. Ладейников вгляделся – и узнал себя.