То, что растет - Пол Дж. Тремблей

вечером в субботу мы уехали из Провиденса рано. После чудесного дня, который мы с Фрэнсис и другими писателями и просто любителями ужасов провели за беседами и прогулками по центру города, мы решили пропустить показ десяти короткометражек и вечеринку в местной пивоварне, где должны были представить новое пиво «Лавкрафт». Я не большой любитель пива. Предпочитаю виски.

Мы с Питером поехали в его дом, находившийся в сорока пяти минутах неспешной езды. Ели пиццу с его семьей, а потом пытались потихоньку улизнуть в гостиную, но Стив хотел показать мне новую популярную видеоигру. Наконец, вскоре после полуночи Питеру удалось выпроводить Стива в его комнату.

Мы оба допивали уже по третьему стакану виски и без особого энтузиазма продолжали обсуждать книги, фильмы и различные сплетни нашей индустрии. Не знаю, собирался ли Питер в конце концов рассказать мне об открытке и фотографии, которые я на тот момент еще не получил по почте, но я просто не дал ему шанса сделать это. Я опьянел, впал в меланхолию и, несмотря на то что впервые за несколько месяцев провел день в приятном и расслабленном состоянии, а может быть, именно из-за этого, начал изливать Питеру душу и жаловаться на мое финансовое положение.

Я рассказал ему, что оплаты за два курса писательского мастерства, которые я преподавал в местном муниципальном колледже, а также авторских вознаграждений, получаемых от различных мелких издательств, едва хватает на аренду жилья, коммунальные услуги и алименты, которые мне теперь приходилось платить. Питер выразил сочувствие, и, прежде чем он успел произнести что-либо еще, я пришел ему на помощь, чокнулся с ним стаканами и сказал, что все будет хорошо, просто в ближайшее время я редко смогу выезжать на различные мероприятия. Потом я поблагодарил его за то, что выслушал меня, похвалил его выбор виски (односолодовое, если верить этикетке, четырнадцатилетней выдержки, хранившееся попеременно в дубовых бочках для виски и дубовых бочках для хереса). Питер обвел взглядом свою огромную гостиную, которая располагалась прямо над гаражом на две машины. Затем поскреб щеки и, вздохнув, едва слышно произнес: «Спасибо». Мне показалось, что он смутился, хотя я и не собирался вгонять его в краску.

Теперь, разумеется, я уже не уверен, что это было смущение. Возможно, своими жалобами я помешал ему рассказать о том, что с ним происходило?

Не знаю, о чем он думал в ту ночь и о чем – на следующее утро за завтраком или во время очередной поездки в Провиденс. Мне страшно строить предположения, точнее, я боюсь, что теперь могу узнать, о чем он думал или что мог увидеть, пока находился в той комнате вместе с нами.

Пэтти позвонила, заявила, что я опаздываю, и поинтересовалась, где я, собственно, нахожусь.

Доминик. Эти выходные я должен был провести с Домиником. Я извинился и сказал, что заболел, что плохо себя чувствую и не хочу заразить его. Я лгал и в то же время не лгал. Я попросил ее позвать Доминика, но вместо этого она повесила трубку. Тогда я позвонил ему, но он не ответил. Я оставил голосовое сообщение и сказал, что люблю его и постараюсь загладить свою вину. Я не лгал и в то же время лгал.

Я израсходовал еще три картриджа с черными чернилами. Снова просмотрел все фотографии (включая те, на которых Питер был не один), сделанные в период между выходом его книги и авторскими чтениями в Провиденсе, нашел все темные участки и вырезал их. Неприкосновенным остался только тот снимок, который он прислал мне по почте. Я разложил все вырезанные кусочки, как фрагменты головоломки. Они складывались в силуэт, но чего-то в нем недоставало. Я прикрепил к стене фотографии с вырезанными участками, чтобы понять, какие снимки уже использовал. Я склеивал скотчем темные бумажные фрагменты. Испытав прилив вдохновения, попытался воссоздать трехмерную модель этой неизменно возникающей на всех фотографиях тени. Сначала у меня получился многоквартирный дом, затем – обелиск, потом – башня, заваливающаяся на бок. И тем не менее что-то было не так. Я все порвал. Распечатал еще фотографии. Затем у меня получилась маска. Мне показалось, будто я начинаю что-то нащупывать, но все равно этого было недостаточно.

Я сфотографировал на телефон распечатанные фотографии. В один из моментов нечаянно включил фронтальную камеру и сфотографировал свое лицо. Глаза были красными и слепыми. Я давно уже не брился, и губы скрылись под лавиной усов. С нижнего ракурса кожа на шее собиралась складками, словно у меня было несколько подбородков. Я взглянул на фото и не стал его удалять. Затем посмотрел еще раз и сосредоточился на тени, которая, будто туман, висела над левым плечом или лежала у меня на плече абстрактным воплощением усталости.

У меня на компьютере хранилось несколько моих фотографий. Я просмотрел их все. С ними все было в порядке, то есть на них я не увидел того, что было на фотографии Питера или на моем случайном селфи.

Возможно ли, что Питер почувствовал или увидел эту странную тень перед тем, как сфотографировал себя в ванной? Или он заметил ее уже после?

Я пошел в ванную, выключил свет, стал искать по углам, осматривать себя, и увидел одновременно все и ничего. А затем направил камеру на зеркало.

Супермаркет «Аркада» в Провиденсе считается чуть ли не старейшим торговым центром в Соединенных Штатах. Вдоль фасада в ряд стоят греческие колонны, а мраморные лестницы ведут в освещенный естественным светом атриум. В хорошую погоду солнечные лучи проникают через стеклянный потолок в металлической раме и, отражаясь от белой плитки пола, создают впечатление, словно ты очутился в вольере с экзотическими птицами. На втором и третьем этажах располагаются модные современные квартиры, выходящие окнами на галереи торгового центра. Владельцы называют их «микролофтами». Разнообразные магазины и рестораны на первом этаже торгового центра являются настоящим воплощением хипстерского шика. Между кафе и винным магазином затесалось крошечное помещение «Музея и книжной лавки Лавкрафта». В магазине продают книги в жанре ужасов и оккультную литературу, а также различные сувениры, связанные с Лавкрафтом и вирдом.

За час до начала чтений примерно пятьдесят зрителей – сценаристов, художников, друзей и фанатов – собрались около книжного магазина и обменялись приветствиями. Мы с Питером сидели в кафе напротив магазина. Пожимали руки, подписывали книги и фотографировались с читателями. Я не ожидал, что встреча будет воспринята с таким энтузиазмом, ведь мы были единственными писателями, выступавшими на этом мероприятии, формально называемом кинофестивалем. Яркий свет в атриуме соответствовал нашему