Баоцан Золотой Цикады - Ольга Михайлова

походила на девочку. И потому, возможно, этот человек прельстился и Лю, и возможностью через брак войти в придворные круги.

А это рисовало уже не образ студента, но человека средних лет, педагога или декана.

Допустим, всё это так. Однако дальше события приобрели странный оборот. Лю Лэвэнь была объявлена первой красавицей, и она… неожиданно влюбилась в Исинь Чэня. Для совратителя это была двойная катастрофа. Если Лю выйдет замуж за Исиня, то ему уже никогда не жениться на ней, а его связь с ней после брака неминуемо станет известной, и тогда не сносить ему головы: ведь глупенькая Лю обязательно назовет своего совратителя.

Если так, то понятно стремление убийцы разделаться с Лю Лэвэнь накануне свадьбы и заставить дурочку замолчать навсегда. Но что тогда слышала Ши в день турнира? Совратитель остался конфидентом Лю? Она советовалась с ним по поводу нового романа? Или это вообще был посторонний человек? Нет, едва ли: ведь именно убийце надо было выманить Лю из пиршественного зала. Но тогда всё оказывалось ещё более странным.

Однако очевидно: если бы замысел убийцы осуществился, Лю Лэвэнь была бы удушена, а виновным объявлен победитель турнира, на него повесили бы и совращение девицы. И едва ли он смог бы доказать свою невиновность. Убийца остался бы в стороне, и его никто никогда не смог бы ни в чём обвинить.

Однако и тут преступник оказался излишне самонадеян и просчитался. Он оказался изувеченным и вынужденным прятаться. За что он убил Сюань Янцин? Не потому ли, что Лю проболталась Сюань о чём-то, а та сказанула что-то при убийце? Тут оставалось лишь гадать. Исинь тоже, похоже, пришёл к себе не вовремя и увидел что-то ненужное. А глупенького Му Чжанкэ сделали козлом отпущения.

Но этой истории не суждено завершиться так, как хотел убийца. Его образ жизни не может не измениться: ему теперь не до веселых сборищ и театральных постановок, даже со старыми друзьями не посидишь…

Он теперь носит, и всегда обречён носить клеймо позора — отсечённый мизинец, изувеченную руку. Пока ему удаётся прятать её, но шило в мешке долго не утаишь. Рукава халата скрывают уродство, но каждый раз, когда ему приходилось поднимать кубок вина или брать в руки кисть, он не может не чувствовать свою ущербность…

Что? Внезапно, прозрачный луч пронзил мутный хаос. В тишине, нарушаемой лишь едва слышным шелестом бамбука за окном, перед Цзиньчаном, как нарисованный тушью пейзаж, открылась истина. Цзиньчан вдохнул аромат благовоний, почувствовал вкус вина, и мутное головокружение.

Цзиньчан, сидя за столом, заваленным кистями и свитками, ощутил, как ветер ночи проносится сквозь его мысли. В воздухе закружились рукава, вышитые золотом, платья девушек, коробки с гримом, отливавшие яшмой и опалом, алые веера замелькали, словно бабочки на ветру. Свитки стихов, пахнущие ладаном, взмывали в потолок, кружась в танце. Каждый иероглиф, каждая краска, каждая цветочная пылинка, оживая, танцевали на ветру.

Цзиньчан вскочил и, распахнув дверь, выскочил во двор. Гости уже доели пирожки и допили всё вино, и собирались уходить. Бяньфу провожал их.

Цзиньчан ринулся к Ван Шанси.

— Стойте! Я знаю, кто убил девушек, Исиня и Му Чжанкэ!

Глава 24. Стратагема 打草驚蛇. Бей по траве, чтобы вспугнуть змею

Удар, нанесённый наудачу,

позволяет выяснить истинное положение дел.

Обдумай последствия —

и приступай к решительным действиям

Цзянь Цзун бросил на Цзиньчана пьяный недоверчивый взгляд, но Лао Гуан и Ван Шанси, умевшие пить и потому почти трезвые, сразу обернулись к нему. Бяньфу тоже вперил в него внимательный разумный взгляд, а Ло Чжоу сжал руки в кулаки.

— Убийца — Линь Цзинсун.

Воцарилось молчание. Цзянь на глазах протрезвел и повернулся к Ван Шанси.

— Что? Что он несёт, Шанси?

Ло Чжоу напрягся и тихо повторил с вопросительной интонацией.

— Линь Цзинсун?

Бяньфу, невежливо игнорируя старших, спросил.

— Как ты понял это?

— Рукава! Чжэнь Чанлэ рассказала, что профессор Линь Цзинсун похвалил Сюань Янцин за стихи о рукавах! Мне эти рукава, как ты помнишь, неделю покоя не давали! Почему он заговорил о рукавах? Не потому ли, что Сюань Янцин, которая, по свидетельству Мао Лисинь, была помешана на моде, заметила, что профессор Линь … неожиданно стал носить длинные рукава? Он, разумеется, тут же перевёл разговор на поэтические образы, но разговор-то должен был с чего-то начаться! И на Чжэнь Чанлэ он покушался именно потому, что полагал, что она запомнила вопрос Янцин о его рукавах!

Все замерли. Ван Шанси тупо смотрел себе под ноги и не спешил сказать что-то. Что скрывать, он был весьма высокого мнения о своих нынешних учениках, и знал, что Золотая Цикада — юнец куда как неглупый.

— Ты хочешь сказать, что длинными рукавами он решил… скрыть увечье? — спросил Ло Чжоу

— Да, разумеется, а Янцин неосторожно спросила его, что это за новая мода такая, и тем подписала себе смертный приговор.

Заговорил Цзянь Цзун.

— Нелепость, я знаю его двадцать лет и никогда не поверю…

— Цзянь, умолкни, — резко рыкнув, перебил Ван Шанси. — Никто от тебя никакой веры не требует. Если на руке Линя все пальцы в наличии, к нему вопросов не будет. Если же нет… — Ван Шанси сжал кулаки. — Ударим по траве и поглядим, что сделает змея.

Лао Гуан, порядком пьяный, тёр виски и пожирал взглядом Цзиньчана. Мальчишка не шутит? Но как?

— Ты… хочешь сказать, что Линь Цзинсун… сам убил трёх своих студентов?

— И вашего ученика Му Чжанкэ тоже, — кивнул Цзиньчан.

— Но зачем? — оторопело вскричал Лао.

Цзиньчан закусил губу. Он обещал Чжао Гуйчжэню не разглашать сведений, порочащих его племянницу, и не собирался нарушать слово.

— Давайте сперва задержим этого человека и убедимся в моей правоте. А потом расспросите его сами. Меня же сейчас интересует только один вопрос: почему этот человек после убийств в академии сторонится друзей и носит длинные рукава? Когда ответите, тогда и поговорим.

— Да я не верю… — снова хмыкнул Цзянь, — у него просто горе…

— А я верю, — хмыкнул Ло Чжоу. — Мы с ребятами всех студентов по спискам факультетов перебрали, всем руки осмотрели, возле каждой фамилии птичку поставили. Руки у всех в порядке. Я и своих ребят всех прошерстил, и весь персонал академии проверил. Кроме деканата. Но Ван Шанси и директор вне подозрений. Сегодня я на твои руки пялился, Цзянь. Завтра собирался на лекцию Цзинсуна прийти…

— Чего? — Цзянь Цзун тяжело сглотнул. — Ты меня подозревал?

— Уже нет, — успокоил его Ло Чжоу. — Ты правой рукой из чайника вино наливал в чашу, и