Таинственная четверка - Татьяна Викторовна Полякова

– Кем я была для тебя?

Он так долго медлил с ответом, что я успела подумать: и не ответит вовсе.

– Ангелом, – произнес он едва слышно. – Смыслом моей жизни, – и тьма отступила на миг от его лица, сделав его прекрасным: нагим и бесстрашным. – Потом последней тварью. Ты предала меня, а я не смог простить. От великой любви до великой ненависти всего полшага. Пользы от тебя по-прежнему я не вижу, – добавил он совсем другим тоном. – Так что прощай.

Мне очень хотелось его остановить, но я не знала, что должна сделать. Он был возле входной двери, и я крикнула:

– Подожди!

Он повернулся, взглянул с мрачной яростью, которая так поразила меня, а я прикрыла рот рукой, точно нарушила табу и теперь жалела об этом. А потом мы шагнули друг другу навстречу, точно неведомая сила швырнула нас вперед, он схватил меня за плечи, и его губы прикоснулись к моим. В тот первый миг я не почувствовала ничего. Мозг словно замер, неспособный осознать, что происходит. А затем во мне разлилась темная горячая сила, вызывая невиданное счастье, почти болезненное, настолько оно было острым. Не хватало ни слов, ни мыслей, чтобы выразить или хотя бы понять, что я ощущала в ту минуту. И когда он отстранился, я испуганно зашептала:

– Кто ты? Скажи, кто ты на самом деле?

– Я тот, кому надо бежать от тебя, – усмехнулся он. – Потому что ты опять предашь, как делала не раз. Вот только нет в этом бегстве никакого смысла, а жизнь без тебя просто долгая мука.

– Прости, – испуганно сказала я. – Я не знаю, за что… Прости…

Он улыбнулся, но теперь в его улыбке не было насмешки, лишь грусть. И боль, запрятанная в самой глубине его глаз, и в тот самый миг я поняла, что готова умереть за него. Ради него. И теснее прижалась к нему.

– Любовь моя, – едва слышно сказал он, и я повторила:

– Любовь моя…

Я проснулась от телефонного звонка, мелодия навязчиво звучала раз за разом, я наконец открыла глаза, повернула голову, бессмысленно таращась на мобильный, пока музыка не смолкла. И только после этого огляделась, уже зная: в постели я одна.

Его нет, а может, и не было никогда. И все это мне приснилось. Еще один сон, яркий, как недавнее воспоминание. Я положила голову на примятую подушку рядом, зажмурилась, пытаясь представить, что он снова со мной. Его запах, его дыхание, движения его тела…

Может сон быть таким отчетливым? И если может, как мне теперь жить с этой свербящей тоской по тому, чего нет? Я ревела, зарывшись лицом в подушку, и только после этого догадалась проверить мобильный. А вдруг это он звонил? Мысль спасительная и нелепая одновременно, потому что я почти убедила себя: эта ночь – буйство воображения.

Звонил Воин, теперь казавшийся посланцем какого-то иного мира. Перезванивать я не стала, вместо этого прошлась по квартире, пытаясь отыскать малейший след того, что он был здесь. Смятая постель, моя одежда на полу. Вчера он бросил нож в мойку, а теперь нож лежал там, где ему и положено быть…

«В твоих интересах смириться с тем, что это был сон. И лучше поскорее», – точно кто-то шепнул в ухо.

Я нашла сигареты, запрятанные в угол шкафа. Руки дрожали, когда я прикуривала, а первая затяжка вызвала тошноту. При всей этой ноющей тоске в самом деле лучше, чтобы прошлой ночи не было в реальности. Потому что если она была, то как все объяснить? Где и когда мы встретились и почему я об этом ничего не помню? С Бергманом они враги, это ясно, но в чем причина этой вражды? Да мало ли что они не поделили… И что теперь? Рассказать о случившемся Максимильяну? Сознаться? В чем? В том, что я сплю с кем попало, или в том, что сплю с его врагом?

От меня ждали выбора, и вот нате вам… Я его сделала. Через полчаса, выкурив, несмотря на тошноту, с десяток сигарет, я смогла убедить себя: все, что было ночью, – плод моих нездоровых фантазий.

И тут воспоминания об этой ночи, яркие, навязчивые, стали следовать бесконечной чередой. Чем больше я старалась не вспоминать, тем настойчивее они становились.

«Как тебя зовут? – спросила я.

– Все-таки забавно, что ты ничего не помнишь. Зови Клим.

– Клим?

– Клим, Климент, как тебе больше нравится.

– Редкое имя. А мое…

– Тебя всегда звали Елена.

– Ты мой враг, а кто остальные? Бергман сказал, от моего выбора многое зависит…

– Чушь собачья. От твоего выбора не зависит ничего. Джокеру известен расклад, а все его байки – еще один способ морочить вам головы. Воин – твой любовник, бросив меня, ты сбежала с ним. А Поэт – давний друг, вы вместе с младенчества. На самом деле Джокер хочет, чтобы ты выбрала его. Неужели не ясно? Ты строптива, всегда такой была. Если станешь его подружкой, с прочими проблем не возникнет».

Вновь зазвонил мобильный, на сей раз я поспешила ответить, звонил Максимильян, и чувство вины накрыло с головой.

– У тебя все в порядке? – спросил он, голос, как всегда, ровно-доброжелательный, а я боялась слово произнести, чтобы не выдать себя.

– Да, все отлично.

«У меня все хреново, – хотелось заорать мне. – Я то ли окончательно спятила, то ли сделала величайшую глупость, по-любому, получается, что спятила».

– Воин звонил тебе…

– Да, видела. Была в ванной, перезвонить не успела.

Он сделал паузу. Я чем-то себя выдала? Не думать об этом, вести себя так, точно ничего не случилось.

– Мы вчера поговорили после твоего ухода… Ты права, нужно довести это дело до конца.

Если честно, в тот момент мне были безразличны все дела на свете, но я выжала из себя несколько слов, мол, отлично, я очень рада и благодарна Джокеру, что он меня поддержал. Не переборщила? Да хрен с ним.

– В таком случае мы тебя ждем. Надо все обсудить.

– Да, сейчас приеду.

Я боялась увидеть его. Была уверена, он сразу все поймет, лишь только я войду. Надо успокоиться, а еще понять, что, собственно, произошло. Какой-то тип вломился в квартиру, а я, вместо того чтобы вызвать полицию, занялась с ним любовью? Чокнутая, что тут скажешь.

Второй вариант звучит похлеще: я переспала с человеком, который является нашим врагом. Вот уж не знаю, чем он нас достал! В этом случае надо признать: я верю в россказни Бергмана и в наличие этого самого врага.

И третий вариант: мой новоявленный любовник