Приглашение на смерть - Юлия Фёдоровна Ивлиева

Мария Андреевна махнула рукой. Немного подумала, вспоминая, что хотела сказать.

– Так вот, этот Дима считал, что Олеся с матерью должна помириться. Олеся даже попыталась. – Бывшая врач засмеялась. – Не знаю, о чем Олеся с Катей разговаривали, но мне Катька даже позвонила и спросила, все ли у Олеськи с головой в порядке. Олеся, наверное, прощения у матери попросила, та и обалдела. Это влияние Дмитрия, не иначе. Сама бы Олеся на такое не пошла. – Мария Андреевна тяжело вздохнула. – Не знаю, что еще про него сказать. Я в интернете читала, может, глупость какая. Наверняка глупость, но если вы психолог, то сами разберетесь.

Кира ободряюще улыбнулась.

– Говорят, о человеке многое может рассказать его фотография. Картинка, которую он на телефон ставит. Важно, что у него стоит – свой портрет или, например, машина. Моя внучка даже заставила меня поменять цветочки на обычную фотографию. Не знаю, насколько это правда. У этого Димы была фотография котика. Только не просто котика, а такая черная, как будто в тенях. Смотришь – там котик, а если ракурс поменять, то как будто какой-то мужчина в шляпе таинственный.

Кира быстро пролистала ленту фотографий в своем телефоне.

«Никогда не найдешь то, что надо», – мысленно ругалась она.

Она фотографировала все, что нужно для дела: статьи по психологии, книги, которые собиралась читать, видео танцев, которые планировала танцевать, и много еще чего. Все это она сортировала по альбомам и спискам. Только ей нужен уже отдельный список, чтобы разобраться в этом списке.

– Вот такой? – она показала черно-белую картинку Марии Андреевне.

– Да, такой. Я не то чтобы приглядывалась, но он ей писал постоянно, и эта картинка выплывала у нее на телефоне.

Аня и Кира потопали к машине.

– Картинка из интернета, – проговорила Аня, предвидя, что сейчас скажет Кира. – Такая у кого хочешь может стоять на аватаре. Ты же всерьез не считаешь, что аватар что-то значит?

– Аватар наверняка что-то значит, в некоторых случаях, до определенной степени, но диагноз психологического заболевания я бы по нему ставить не рискнула.

– Это совпадение.

– Сколько одинаковых клипартов[21] стоят на аватаре у твоих контактов? А в соцсети?

Аня кивнула.

– Отдадим айтишникам. Пусть еще раз внимательно посмотрят.

Аватар, опознанный Марией Андреевной, совпал с картинкой из профиля соцсети НэоКэтсу.

– Он наврал Олесе про имя, – добавила Кира. – Он не Дима. Мария Андреевна решила, что он глухой. Он не отзывался, когда его Олеся звала. Он не глухой – он к имени не привык, потому что его зовут Владом или Вовой. С Натальей он был знаком в детстве, поэтому не мог про имя соврать. А Олесе мог.

Аня кивнула:

– Я тоже так подумала. Володя поедет в Туапсе, в школу и в техникум Натальи. Посмотрим, что привезет.

Больше в Адлере им было делать нечего. Они отправились домой.

Глава 18

Стены унылого серого здания не предполагают подозрений в том, что внутри могут кипеть нешуточные страсти. Прямоугольная коробка, застекленная пластиковыми окнами, вмещала в себя офис логистической компании, а любая компания – это в первую очередь коллектив, люди.

В жизни Маргариты Годяцкой не нашлось особых интересов. Большую часть ее жизни занимала работа, и Кира рассчитывала найти в ней что-то важное для дела, поэтому увязалась с Самбуровым, когда тот отправился опрашивать свидетелей.

Согласно их информации, логистическая компания занимала все здание целиком, еще имела склад и гараж во дворе. Старушка на «вертушке» не возбудилась, увидев посетителей, никак не прореагировала на предъявленное Самбуровым удостоверение, только убавила громкость телевизора. Сегодня был тот редкий случай, когда Григорий облачился в форму.

Кира еще с утра коснулась ладонью наглаженной светло-голубой ткани на груди подполковника, мимоходом целуя, и подумала, что его красит все. Байкерская косуха, строгий классический костюм, форма следователя.

– Руководство на втором, – бросила им вслед охранница, немного подумав.

Впрочем, таблички не дали бы заблудиться мало-мальски способному читать. «Бухгалтерия», «Логистика», «Для юр. организаций», «Для частных лиц», «Администрация».

При их появлении на пороге огромной, расчерченной перегородками комнаты на некоторое время воцарилась тишина. Потом улей – индивидуальные клетушки придавали еще большее сходство с ним – загудел снова.

О жуткой смерти их сослуживицы от рук психически больного маньяка объявляли в новостях, и причина появления следователя не вызывала никаких сомнений. Кира отстала от Самбурова на шаг, предоставив ему собрать все любопытные взгляды. Сама же, оставшись незаметной, осматривала всех присутствующих внимательно и сосредоточенно. Бывшие коллеги Годяцкой даже не пытались скрыть любопытства. Девицы откровенно улыбались симпатичному и мужественному следователю, некоторые даже пытались кокетничать. Кира чувствовала себя школьной учительницей, произносящей сакральное «к доске пойдет…». И взглядом удава Каа выискивающей жертву. И она не ошиблась: кое-кто чувствовал себя бандерлогом и беззвучно молился «только не я».

Блондинка в светло-сиреневой узкой юбке и тесной блузке сосредоточенно уставилась в экран своего компьютера и ни разу не подняла взгляда на Самбурова.

Кира бы с удовольствием предположила, что та занята работой, вот только взгляд ее совсем не двигался, а невидяще смотрел в одну точку, плечи напряженно замерли, а на шее проступил тяж. Вергасова заинтересованно отметила: лет 28, показная сексуальность в виде сильно обтягивающих вещей, туфли на каблуке, которые она скинула под столом, и нога стояла на ковролине полной стопой, значит, туфли ей непривычны и неудобны – те, для кого туфли на каблуке обыденность, даже голую ножку часто ставят на носок. На столе две ручки и карандаш, все с обкусанными концами. Кто-то много нервничает. «Хорошо, разберемся», – решила специалист по психопатологии и проскользнула за подполковником в кабинет начальницы.

Елена Дмитриевна, женщина лет пятидесяти, в деловом костюме не по фигуре, с накладным пучком волос и в очках на цепочке, которые спокойно покоились на монументальной груди, встретила их строго и почтительно.

В удостоверение Самбурова она посмотрела внимательно, но очков не надела. То есть сделала вид, а на самом деле ничего не проверила.

– Не знаю, что вам про нее рассказать, – призналась она. – У нас народу полно. Графики скользящие. За всеми не уследишь. Работала Годяцкая без нареканий. От обязательных ночных дежурств не отлынивала. У нас это главный камень преткновения. Ночью и в выходные работать мало кто желает. У всех семьи, муж, дети, а водители сплошь мужчины, сами понимаете. Не каждому мужу такое понравится. Но у нее не было никого, она одна жила. Может, поэтому не возражала и поводов увильнуть не искала.

– Долго Маргарита у вас работала?

– Десять лет. Строго говоря, с момента открытия фирмы,