Игра в наперстки - Николай Иванович Леонов

– А Бурцев всегда один работал? – спросил Крячко.

– Не могу сказать, – пожал плечами парень. – Но, как я понял, чаще всего дела мутил с кем-то. В смысле, организатор-то был он, а остальные – на подхвате. Ну, как я тогда. Может, что-то проворачивал в одиночку, но я не в курсе этого.

– А ты не знаешь никого из его знакомых, друзей, может, подружек?

– Нет. Я же говорю, мы после того случая виделись с ним от силы раза два. И то, последний раз то ли в прошлом, то ли в позапрошлом году. Еще зима как раз была.

– Значит, Андрей не говорил, что у него за дела тогда были?

– Нет. Да я, честно говоря, и не спрашивал, мне это неинтересно было. Но, как я понял из его намеков, там что-то посолиднее той лотереи, которую мы вместе с ним мутили. Так что, скорее всего, он не в одиночку там все делал.

– И много денег Бурцев поднимал на этих лохотронах?

– Ну, нам с ним тогда везло. Неплохо мы приподняли.

– А деньги вы пополам делили?

– Почти. Где-то шестьдесят на сорок. Даже нет, скорее, семьдесят на тридцать. Андрюха же типа главный, все придумал, все дела. Поэтому ему и больше. Не знаю, сколько он на других делах наваривал, но, думаю, тоже не пять копеек.

– Не помнишь, он деньги дома держал?

– Понятия не имею. Может, и дома. Может, еще где. Об этом только у него спрашивать. Хотя уже не спросишь, – усмехнулся охранник.

– Это уж точно, – согласился Стас.

Напарники попрощались с Никодимовым и отправились восвояси. Беседа не пролила свет на возможного убийцу (впрочем, друзья на это особо и не рассчитывали), зато навела на мотив. И немного раскрыла личность покойного Андрея Бурцева.

– Значит, наш покойничек – всего-навсего обычный аферист, – заметил майор по дороге обратно.

– Не уникальный, – заметил Лев Иванович.

– Да, если бы что-то эдакое придумал, чего еще не было, мог бы составить конкуренцию Остапу Бендеру.

– Но, согласись, Стас, убийца от этого пока еще не пойман.

– Знаешь, Лев Иванович, народ у нас не кровожадный, но, мне кажется, все обманутые Бурцевым граждане сказали бы ему «спасибо». За то, что он сделал.

– Они бы сказали «спасибо», если бы убийца еще им деньги вернул. Которые они отдали Бурцеву по собственной доверчивости.

– Тоже верно. Мошенничество хоть и уголовно наказуемо, но, согласись, что и потерпевшие отчасти сами виноваты. Верят кому ни попадя, а потом бегают и орут: «Помогите! Обокрали, супостаты!»

– Не спорю. Но ты учти, опытный аферист может и умного человека обмануть. Как говорят в народе, на всякого мудреца довольно простоты.

– Сдается мне, Бурцев обманывал не только потерпевших.

– Думаешь, он и собственных подельников кидал направо и налево?

– Ну, может, и не так, чтобы каждого… Просто, как рассказал Никодимов, с него бы сталось. Думаю, он в подручные себе набирал не таких же хитровывернутных, как он сам. По понятным причинам. Чтобы в случае опасности сбросить их, как ненужный балласт, а самому вылезти сухим из воды. С Никодимовым-то он именно так и поступил.

– Грубо говоря, набирал дурачков на побегушках.

– Именно. Но это в теории, а как уж там оно в реальности было, мы с тобой пока не знаем.

Крячко кивнул.

– Но Колокольцеву все же позвонить надо.

– Однозначно. Вдруг наш убитый у них давно на карандаше. Или, по крайней мере, они знают о нем больше, чем мы или Дементьев. Так что приедем – звякни Сашке.

– Не вопрос. Кстати, Лева, помнишь, я тебе рассказывал про своих бывших соседей, у которых сынишка – журналист?

– Помню. А что?

– Я его встретил вчера вечером. Он хочет написать серию статей, как раз про мошенников и все их известные способы. Просил подсобить.

– А мы-то ему чем подсобим? – удивился сыщик. – Аферы, сам знаешь, не наш профиль.

– Ну, мы можем рассказать ему про Бурцева. Хотя, если напрячь память, можно вспомнить и похожие дела. Где мошенники попадали как раз в наше поле зрения.

Гуров призадумался.

– Если только так… Но мне что-то ничего не вспоминается. Хотя, погоди. Было кое-что, правда, очень давно. Лет десять назад, если не больше. Ты помнишь Лешку-наперсточника?

– Это который сначала на местном рынке в наперстки играл, потом вместе с Максом Седым мухлевал с тачками?

– Ну да.

– О, так это дела давно минувших дней. Лева, там и схема была другая, и ситуация, и времена. В чистом виде бандитские разборки местечкового уровня. Собственно, за это ребят и порешили. Залезли на чужую территорию и давай «бабки» рубить направо и налево, не отстегивая долю в «общак». За что и поплатились. Да и было это, когда всякие «братки» еще по городу ходили и правила свои везде ставили. Их, конечно, тогда мало уже было, но кое-где оставались. Так что даже не десять, а все пятнадцать лет назад. А то и того больше.

– Да, но не суть. Как вариант, можно это твоему знакомому подкинуть, это во-первых. А во-вторых, мы еще толком не знаем всех деталей убийства. Там ведь могло быть все, что угодно, чем черт не шутит? Вдруг и там какие-нибудь разборки выплывут. Да и пока мы не узнаем больше об Андрюшиных делах, тоже не можем делать никаких выводов.

– Знаю, Лева. Значит, предлагаешь его к Колокольцеву отправить?

– Я думаю, это будет логичнее всего. Сашка либо кто-то из других ребят с этого же отдела помогут ему вернее, чем мы. Тем более сам знаешь, они товарищи не вредные, не откажут. Когда ты этому борзописцу встречу назначил?

– Да пока еще не назначал. Условились созвониться на днях и договориться.

– Вот и замечательно. Да и Сашку лучше заранее в известность поставить. Чтобы потом не сваливаться как снег на голову.

– Да, он это не любит, – согласился Станислав и посмотрел в окно машины. – Ладно, сначала пообедаем, а потом уже будем звонить.

3

Дозвониться до сотрудника отдела, занимающегося экономическими преступлениями, Александра Колокольцева, Крячко удалось не сразу. Набрав несколько раз его номер и выслушав длинные гудки, майор уже подумал перенести созвон на вечер, но оперативник перезвонил сам.

– Стас, у тебя, похоже, что-то срочное, если ты мне телефон обрываешь.

– Ой, Саня, у нас все дела срочные, несрочных не бывает. Хотя чего я тебе рассказываю, сам знаешь не хуже меня.

– Еще бы, – усмехнулся в трубку собеседник. – Как-никак у вас и начинал, сколько лет в одной