Валерий Поволяев - Семейный отдых в Турции (сборник рассказов)

Осталось только, - кроме забот об английском языке, - найти дантиста, который не испугался бы огромной собачьей пасти и насадил бы на зубы Анзору массивные золотые коронки.

В конец концов Володин такого дантиста нашел, - за деньги в нашей стране сделают что угодно, хоть ракету "тамагавк", нацеленную на Сербию, украдут прямо с палубы авианосца; брал собачий дантист за свою работу дорого - шестьсот долларов, но золото стоило того, его набралось полтора килограмма.

За три дня до отъезда Володин повел Анзора к собачьему дантисту, внутренне содрогаясь: он не то что за шестьсот долларов - за тысячу шестьсот не взялся бы ставить коронки на зубы такому чудовищу. Слишком уж страшна пасть. Но дантист отнесся к появлению Анзора спокойно - видать, уже имел дело с необычными заказами. Это Володин понял по лицу дантиста, по его многозначительному, ироничному взгляду, по ухмылке, застывшей в уголках рта. Он подхватил Анзора, неожиданно сделавшегося тихим и покорным, как курица, за ошейник, и поволок на драную, обитую полопавшейся клеенкой кушетку.

Странное дело, Анзор не сопротивлялся.

Через два дня пасть Анзора сияла так, что в квартире Володиных даже ночью было светло. Анзор бродил по квартире и, видимо понимая исключительность своего положения, громко щелкал зубами. По стенам квартиры метались испуганные блики. Володин смотрел на своего пса с уважением, страхом и некоторым подобострастием, которое обычно бывает свойственно чиновникам: испачканный чернилами младший клерк из провинциальной конторы таким взглядом смотрит, как правило, на заезжего бугая с лампасами, такими же глазами и Володин взирал на свою собаку.

Лера старалась подсунуть Анзору кусок пожирнее, послаще, и тот чавкал, оглушительно хлопал золотыми челюстями, давя ими колбасу, сало, мясо, чернослив - Анзор был любителем фруктов вообще и сухофруктов в частности. Лера лишь умиленно гладила ротвейлера по холке:

- Кушай, Анзорчик, кушай... Ты даже не представляешь, как ты дорог нам с папой...

И это была правда.

Анзор не стеснялся, он старался, ел за троих, как будто бы на всю оставшуюся жизнь хотел наесться российской пищи. Наверное, по-своему он был прав: того, что есть здесь, нет в Америке.

Наступил день отъезда. Володин получил последние деньги за квартиру, которую покидал, посидел на чемодане в прихожей, смахнул с глаз пару слезинок, навернувшихся совсем некстати и вызвавших у него досаду - Володин не причислял себя к сентиментальным людям, - но ведь, с другой стороны, в этой квартире прошла его жизнь... Сейчас он обрубал свое прошлое одним махом, будто топором. Лера, стоявшая рядом, с широко раздвинутыми ногами, у неё даже походка изменилась, жена была с "икрой", набита драгоценными каменьями, которые никак не подпадали под декларацию, тоже всплакнула.

- Ладно, ладно, маман. - Володин, вспомнив прежние годы и нежность, которую он проявлял к молодой Лере, когда ухаживал за ней, похлопал её ладонью по плечу. - Не добавляй сырости в московский климат.

Через три минуты они вышли из квартиры. На морду Анзора была нахлобучена железная арматура, этакая "авоська" для фонаря наружного освещения, - чтобы злая собака с насупленно-грозным взглядом не могла открыть пасть. Володин вел Анзора на поводке и первым проследовал в машину - новенькую "газель", приехавшую за ними.

В аэропорту без приключений не обошлось. Володина с Анзором и вещами пропустили беспрепятственно, а вот раскоряченную Лерину походку засекла опытным глазом старая таможенница и пригласила женщину в отдельную кабинку для "душевного разговора". В результате Лера вышла из кабинки уже нормальной походкой.

Володин все понял без слов: "икру" нашли и оба "пирога" вынули: один "пирог" с каменьями, другой - с долларами. Лера, бледная, с трясущимся подбородком, молча прошла в самолет и лишь когда поднялись в воздух и пассажиров обнесли минеральной водой, обрела голос. Она костерила на чем свет стоит власть, все её ветви, таможенников, политиков, разных красных, белых, черных, голубых, зеленых - всех, словом, не делая никаких различий между коммунистами и демократами, жириновцами и яблочниками, аграриями и черномырдинскими "газпромовцами" - все для неё были людьми в противогазах, с лицами, в которые можно и нужно было плевать.

Перед подлетом к Нью-Йорку она расплакалась. Володин как мог утешал жену. Он гладил то её, то ротвейлера, сидевшего рядом с креслом на полу и надменно вращавшего голову с нахлобученным на неё намордником.

- Ничего, ничего, - шептал Володин успокаивающе, - мы пережили многое, переживем и это. Зато с нами летит полтора килограмма золота. - На несколько мгновений он прекращал гладить жену и двумя руками гладил ротвейлера.

Ротвейлеру это нравилось, он склонял голову набок и внимательно и серьезно, будто решал про себя какую-то задачу, смотрел на хозяина.

Через американскую границу Анзора провели без всяких осложнений: двое в темной форме, он и она, лишь глянули на него, и одновременно, как по команде, сделали жест, которым в старые времена богатые грузины отсылали от себя случайно остановившееся такси - "праезжай, дарагой, далше!".

И Володины "праехали далше". В Нью-Йорке прибывшую чету встречал брат Володина Лесик, имевший в Форест-Хиллз - таком же русском районе, как и Брайтон-Бич, две квартиры и небольшой продуктовый магазин. Лесик приехал за Володиными на микроавтобусе, похожем на старый "рафик" - вполне возможно, из Союза и вывезенном, - погрузили в него вещи, усадил брата с супругой на переднее сиденье, подивился сосредоточенной угрюмости собаки и сказал:

- Этого пса можно было и не вывозить из России. Таких в Америке полным-полно.

Володин возразил:

- Таких - нет. в пасти Анзора полтора килограмма чистого золота.

Лесик неверяще ахнул: как так?

- Ты, похоже, ничего не понял, - сказал ему Володин. - Я же тебе намекал в письме... Понимаешь, я спрашивал, найдется ли в Нью-Йорке приличный собачий зубостав. Что ты ответил?

- В Нью-Йорке есть все, - машинально пробормотал брат: он хорошо помнил, что отписал в Москву. - Как в Греции.

- В общем, у Анзора полная пасть золота. Две челюсти.

- А как ты его кормишь?

- Так и кормлю. Хряпает мясо золотыми зубами, не жалуется.

- Зубостава придется привезти из Брайтон-Бич, - произнес брат, что-то прикинув про себя, - в Форест-Хиллз таких нету.

С Анзора наконец-то сняли проволочный намордник, и пес обрадованно защелкал зубами. Золотые зайчики заскакали по обшарпанному нутру "рафика". Лера не выдержала, вспомнила, как её водила в кабинку для "душевного разговора" таможенница, и опять заплакала.

Зубостава Анзор принял недружелюбно, ушел от него в комнату, залез за тяжелую пыльную портьеру и зарычал.

- Ничего, ничего, пусть порычит, - зубостав весело потер руки, - от меня другими собаками пахнет, вот ваш песик и волнуется. - Он иронично хмыкнул: - Разволновался!

Но подойти к себе Анзор не дал - он не пустил зубостава даже на порог комнаты, в которой скрылся: едва тот показался в проеме двери, как Анзор взвился из-за портьеры и, скаля сияющую пасть, понесся на зубостава. Тот едва успел прихлопнуть дверь. Ротвейлер тяжело ударился в неё четырьмя лапами сразу, едва не выломав вместе с коробкой.

Зубостав стер мелкий горячий пот, проступивший на лбу:

- Во дает! Рычит хуже налогового инспектора.

- Сейчас я с ним справлюсь. Живо справлюсь, - уверенно произнес Володин и шагнул в комнату. В ту же секунду он выпрыгнул обратно, ухватился обеими руками за бронзовую, украшенную вензелями скобу, притискивая дверь к себе.

От удара сильных собачьих лап дверь дрогнула, из пазов полезла какая-то пластиковая дрянь, похожая на окаменевшую замазку.

На лбу Володина также появился мелкий горячий пот. Он растерянно посмотрел на зубостава:

- Это что же такое делается?

- Он вас также не подпустит к себе.

- Почему? - жалобно спросил Володин.

- Ему понравилось жить с золотыми зубами. Комплекс египетской царицы Хатшепсут. Той тоже нравилось золото.

- Я все-таки попробую сделать ещё один заход, - сказал Володин, - не верю, чтобы не получилось.

И опять выскочил из двери с испуганным лицом. Пес вновь хрястнулся всем телом о дверь, выбил из пазов пластмассовую замазку и глухо предупреждающе зарычал.

Подошла Лера, уперла руки в боки, - Володин по обыкновению приготовился к нотации, - но Лера неожиданно захныкала:

- Говорила же я тебе, давай этого живоглота к тете Маргоше на дачу отправим, но ты, как всегда, занял позицию телеграфного столба...

Володин понял, что сейчас - тот самый выгодный момент, когда можно резко ответить жене и не получить отпора.

- А золото ты где бы везла? В пи...? - вскричал он и зло глянул на живот жены.

В ответ на повышенный голос хозяина за дверью вновь зарычал Анзор. Лерино лицо плаксиво скривилось:

- Взяли бы вместо Анзора какого-нибудь другого пса из подворотни, он только бы благодарен нам был за то, что мы его привезли в Америку, свет и мир показали. Да здесь всем собакам не жизнь, а рай... В отличие от проклятой России.