Завещание - Гришэм Джон

Воздух был очень влажным, и когда они вошли в лес, Нейт уже истекал потом.

– А теперь расскажите мне о себе, Нейт, – бросила через плечо Рейчел. – Где вы родились?

– Это потребует времени.

– А вы обозначьте лишь основные вехи. Ну давайте, Нейт. Вы же хотели поговорить. У нас есть время. Дорога займет полчаса.

– Родился я в Балтиморе, у меня был младший брат, родители развелись, когда мне было пятнадцать. Учился в школе в Сент-Поле, в колледже в Хопкинсе, в юридической академии в Джорджтауне, а потом безвыездно жил в округе Колумбия.

– У вас было счастливое детство?

– Наверное. Я много занимался спортом. Отец тридцать лет работал на государственном пивоваренном заводе и всегда ходил на матчи “Орлят” и “Иволг”. Балтимор – большой город. Давайте теперь поговорим о вашем детстве.

– Если хотите. Оно у меня было несчастливым.

“Как удивительно, – подумал Нейт. – У этой бедной женщины никогда не было шанса стать счастливой”.

– Вы сами захотели стать юристом, когда выросли?

– Разумеется, нет. Ни один здравомыслящий ребенок не хочет стать юристом. Я собирался играть за “Орлят” или за “Иволг”, а может, за тех и за других.

– Вы ходили в церковь?

– Конечно. На Рождество и на Пасху.

Тропинка почти исчезла, и теперь они пробирались сквозь густые заросли. Нейт спросил:

– Змея, которая убила девочку, что она собой представляет?

– Она называется бима, но вы не беспокойтесь.

– Почему же мне не беспокоиться?

– Потому что вы в обуви. Это очень маленькая змейка, она кусает ниже лодыжки.

– А если на меня нападет большая?

– Расслабьтесь.

– А как же Лако? Он ведь не носит обуви.

– Да, но он все замечает.

– Насколько я понимаю, укус бимы смертелен?

– Он может оказаться смертельным, если у вас нет противоядия. У меня оно раньше было, и если бы вчера оно оказалось под рукой, девочка не умерла бы.

– Но если у вас будет много денег, вы сможете купить много противоядий. Уставите все полки лекарствами. Купите симпатичную моторную лодочку, которая будет возить вас в Корумбу и обратно. Построите клинику, школу, церковь и обратите в христианство весь Пантанал.

Она остановилась и резко обернулась. Их взгляды встретились.

– Я ничего не сделала, чтобы заработать эти деньги, и я не знала человека, который их заработал. Пожалуйста, не говорите мне этого больше. – Слова звучали твердо, и выражение лица было непроницаемым.

– Тогда отдайте их на нужды благотворительности.

– Они не мои, чтобы я могла их отдать.

– В таком случае деньги будут растранжирены. Миллионы уйдут на оплату услуг юристов, а то, что останется, поделят между вашими родственниками. И, поверьте мне, вам не понравится, что те с ними сделают. Вы даже представить себе не можете, сколько сердец разобьют эти люди, если получат деньги. А то, что они не смогут промотать сами, перейдет к их детям, и таким образом деньги Филана отравят и следующее поколение.

Сжав запястье Нейта, Рейчел очень медленно произнесла:

– Мне это безразлично. Я буду за них молиться.

Потом повернулась и снова зашагала. Лако успел уйти далеко вперед. Жеви едва виднелся позади. Они шли молча по полю, расположенному у ручья, потом оказались в густой роще. Лианы и ветви сплетались, образовывая плотный шатер. Воздух стал прохладным.

– Давайте отдохнем, – предложила Рейчел.

Речушка петляла в лесу, и тропинка, дно которой было выстлано голубыми и оранжевыми камнями, пересекала ее.

Рейчел опустилась на колени и плеснула водой в лицо.

– Эту воду можно пить, – сказала Рейчел. – Она течет с гор.

Нейт присел на корточки рядом и сунул руку в воду. Она была чистой и холодной.

– Это мое любимое место, – призналась Рейчел. – Я почти каждый день прихожу сюда купаться, молиться и размышлять.

– Трудно поверить, что мы в Пантанале. Слишком холодно.

– Мы сейчас на самой его границе. Отсюда недалеко до Боливийских гор. Пантанал начинается где-то рядом и простирается на восток до бесконечности.

– Я знаю. Мы перелетели его почти весь, разыскивая вас.

– В самом деле?

– Да, полет был недолгим, но вид на Пантанал сверху открывался отличный.

– И почему вы меня тогда не нашли?

– Нас завертел ураган, пришлось совершать аварийную посадку. Никогда больше и близко не подойду к маленькому самолету.

– А здесь и приземлиться негде.

Сняв туфли и носки, они погрузили ноги в воду. Сидя на прибрежных камнях, прислушивались к журчанию воды. Они были одни; ни Лако, ни Жеви не было видно.

– В Монтане, когда я была девочкой, мы жили в маленьком городке, где мой отец – приемный отец – служил священником. Неподалеку от границы городка протекал маленький ручеек вроде этого. И там было место под высокими деревьями, похожее на это, куда я приходила, опускала ноги в воду и сидела часами.

– Вы там прятались?

– Иногда.

– А теперь тоже прячетесь?

– Нет.

– Думаю, что прячетесь.

– Нет, вы ошибаетесь. Я нашла для себя идеальное место, Нейт. Много лет назад я вручила свою судьбу Богу и следую туда, куда Он меня ведет. Вот вы считаете меня одинокой, а это неправда. Он со мной каждую минуту. Он знает мои мысли, угадывает мои желания и отводит от меня тревоги и страхи. Я живу в этом мире в полном согласии с собой.

– Такого мне еще слышать не доводилось.

– Вчера вечером вы сказали, что слабы. Что это значит?

Исповедь полезна для души, говаривал ему Серхио во время курса лечения. Если Рейчел интересно, Нейт попытается рассказать и шокирует ее правдой.

– Я алкоголик, – сказал он почти с гордостью, так, как их учили говорить в клинике. – За последние десять лет почва четыре раза уходила у меня из-под ног. И в это путешествие я отправился прямо из больницы. Не могу с уверенностью сказать, что никогда больше не буду пить. От кокаина я отказывался трижды и, хоть зарекаться не следует, могу предположить, что больше никогда к нему не притронусь.

Четыре месяца назад, пока я был в клинике, против меня возбудили дело о банкротстве. Я нахожусь сейчас также под следствием по делу об уклонении от налогов. Мои шансы угодить в тюрьму и потерять лицензию на адвокатскую деятельность – пятьдесят на пятьдесят. О двух моих разводах вы уже знаете. Обе мои бывшие жены меня терпеть не могут и отравили своей ненавистью детей. Я сделал все, чтобы искалечить себе жизнь.

Душевный стриптиз не принес ему ни удовлетворения, ни облегчения.

Рейчел выслушала его не дрогнув.

– Что-нибудь еще? – спросила она.

– О да. Я пытался покончить с собой дважды – то есть два случая я точно помню. Один раз в августе, что и привело меня в клинику. А еще – несколько дней назад, в Корумбе.

Кажется, это была рождественская ночь.

– В Корумбе?

– Да, в гостиничном номере. Упился чуть не до смерти дешевой водкой.

– Бедный вы человек.

– Согласен, я болен. Это настоящая болезнь. Я неоднократно сознавался в этом своим врачам.

– А признавались ли вы в этом когда-нибудь Богу?

– Уверен, что Он и так знает.

– Несомненно, знает. Но не может помочь, пока вы не попросите. Он всемогущ, но вы должны сами прийти к Нему, через молитву, через покаяние.

– И что будет?

– Ваши грехи будут отпущены. Душа очистится. Дурные пристрастия покинут вас. Господь простит вам все ваши отступничества, и вы заново поверуете в Него.

– А как насчет Налоговой инспекции?

– Вы обретете силы, чтобы с этим справиться. Через молитву можно преодолеть все несчастья.

Нейта и прежде пытались увещевать. Он столько раз отдавался на волю Высших Сил, что был почти готов проповедовать сам. Его наставляли священники и врачи, гуру и жрецы. Однажды, во время трехлетнего периода трезвости, он работал советником в Обществе анонимных алкоголиков. А потом сорвался.

Почему бы и Рейчел не попытаться спасти его? Разве обращать падших – не ее призвание?

– Я не умею молиться, – признался он.