Спросите полисмена - Кристи Агата

– Почему нельзя подозревать слуг, даже невзирая на множество посетителей? Вы готовы подозревать Литлтона, а что верно для Фаррента, верно и для него.

– Психология, мой дорогой Ватсон. Любой помощник комиссара полиции знает, что он вне подозрений в силу своей должности. Но того же нельзя сказать про дворецкого. Особенно про дворецкого, уже оставившего одну пулю в стене кабинета.

Воцарилось молчание.

– Тогда в списке подозреваемых у нас остается только Литлтон, – наконец произнес Гэмбрелл.

Андерсон пожал плечами:

– Я этого не говорил. Готов поверить, что Комстока убили извне дома, и он сидел, когда в него стреляли. Сидел в кресле и смотрел на юго-запад.

– Спиной к письменному столу! – пренебрежительно бросил Гэмбрелл. – Зачем, скажите на милость…

– Не горячитесь! Если бы вы только позволили мне пройтись по досье по порядку, то не потеряли бы из виду несколько важных фактов.

– Каких же?

– Вы забыли то же, что и Миллс. Не заметили, что, доказав ложь министра внутренних дел, мы также доказали, что один из его подчиненных тоже лжет.

– Вот черт! Я же говорил вам, что Литлтон… – начал Гэмбрелл, но тут дверь открылась и на пороге появилась мисс Хид.

– Только что звонил сэр Филипп, – сообщила она. – Он хочет, чтобы вы, мистер Гэмбрелл, немедленно пришли.

Гэмбрелл чертыхнулся и поспешил из комнаты. Подняв телефонную трубку, Андерсон попросил телефонистку соединить его с квартирой майора Литлтона.

– Так вы этим занялись, Андерсон? – спросил министр внутренних дел. У него выдалось удачное утро и в довершение всего он съел отличный ланч. – И вы пришли к выводу, что мне следует увидеться с майором Литлтоном?

– Да.

– Говорите, он хочет меня видеть?

– Да.

Сэр Филипп нашел на своей промокашке место, свободное от геометрических узоров. Недовольно посмотрев на ромб, он посетовал про себя, что его личный секретарь не хочет раскрыть карты, и заключение по делу из него клещами нужно тянуть. Но чего еще ожидать от государственного служащего?

– Вы только что упомянули какие-то противоречия в полицейском отчете, Андерсон. Поясните, что вы имеете в виду.

– Я сказал, в отчете властей, – поправил Андерсон.

Министр внутренних дел поднял голову, и ему показалось, что Андерсон улыбнулся.

– Продолжайте, – раздраженно велел он.

– Я не могу принять на веру заявления, сделанные или приписанные констеблю, который был сбит машиной майора Литлтона и пока находится в больнице.

– А!

Карандаш сэра Филиппа вдруг остановился.

– Я имею в виду не столько его первое предполагаемое заявление. Возможно, вы помните, – (он полагал, что сэр Филипп ничего такого не помнит, министр ведь ни разу не читал досье внимательно), – что он якобы сказал жене: «Я находился на своей стороне».

– Продолжайте.

– Если он ехал на велосипеде в сторону Уинборо, то определенно был на своей стороне, но туда ли он ехал?

– Не знаю.

Голос министра внутренних дел звучал раздраженно. Его секретарь уже не скрывал улыбки.

– А вам следовало бы, сэр Филипп. Констебль также якобы заявил, будто проехал мимо вашей машины. В то время как вы, сэр… конечно, это всего лишь версия… остановили свой автомобиль и, забравшись на капот, заглядывали через стену в кабинет лорда Комстока.

– В общем, да. Но как я уже говорил, вам незачем воспринимать все в моем меморандуме… всерьез.

– Я ничего в нем всерьез не воспринимаю, но если бы вы действительно сделали то, о чем говорите в своем меморандуме, то остановились бы не на своей стороне.

– Очевидно.

– Вторая история констебля – или якобы вторая – про то, что он огибал ваш автомобиль, а вы тронулись с места, и про то, что не успел он вернуться на свою полосу, как с подъездной дорожки лорда Комстока выехала сначала одна, а потом вторая машина – каждая не по своей полосе, поэтому на свою сторону он так и не вернулся.

– И что?

– Возможно, я сумел бы это проглотить, если бы вы ехали в одном с констеблем направлении. Но поскольку в действительности он не огибал ваш автомобиль, а ехал вам навстречу, то, вероятно, у него было и время, и место прижаться к своей обочине. Более того, – добавил Андерсон, – я бы думал, что и вы взяли в сторону от него, то есть влево.

Андерсон замолчал, но министр внутренних дел никак его слова не прокомментировал. Рисование узоров как будто снова завладело его вниманием.

– Мне бы хотелось добавить еще два замечания, сэр Филипп. Прежде всего совпадения в показаниях ваших и сэра Чарлза наводят на мысль, что ваш автомобиль стоял на углу Хорсли-лодж, а не напротив окна кабинета, поэтому рассказ про две машины, которые вылетели не по своей стороне дороги, не выдерживает критики.

– Продолжайте! – Голос сэра Филиппа звучал скорее печально, чем раздраженно.

– Нам известно, что вас там вообще не было, следовательно, история констебля – ложь.

– Если только там не было другой машины, не моей, и если не я, а другой человек не заглядывал через стену…

Андерсон покачал головой:

– Нет, сэр. Вторые показания констебля появились только после того, как лорд Питер Уимзи побывал у сэра Чарлза Хоуп-Фэрвезера. Разумеется, звонок из дома сэра Чарлза вам проследить будет сложно, но не составит труда проследить ваш заказной звонок в полицейский участок Уинборо.

Грифель карандаша сэра Филиппа сломался.

Андерсон обрадовался, что ему не придется просить лондонскую телефонную службу представить информацию о звонке, теперь он понимал, что звонок был сделан, и этого ему было достаточно.

– Преступная карьера требует тщательного планирования, – произнес он.

Министр внутренних дел улыбнулся, вспоминая, как громил председателя комиссии по торговле, непримиримого сторонника национальных планов развития.

– Я слегка поспешил, – признался он, – но не смог удержаться от искушения потревожить покой Уимзи в расплату за бессонную ночь, которую он устроил нам с Хоуп-Фэрвезером.

– Отлично! – энергично откликнулся Андерсон. – Теперь нам известно, что вторые показания констебля фальшивка.

– Так что у нас остаются первые показания о том, что он ехал по своей стороне – по левой полосе дороги – и направлялся в Уинборо.

– Не обязательно, сэр. Вероятно, жена констебля ослышалась или сам он говорил невнятно, звуки могут произноситься похоже..

– Прошу, продолжайте, Андерсон, ваш экскурс в фонетику весьма интересен.

– Этот человек ехал из Уинборо, а не в него, он находился на не той стороне дороги, когда на него налетел Литлтон. Майор ехал по правильной стороне, и никакой вины за констеблем нет.

– Но если он ехал не по той стороне…

– Он был там, исполняя свой долг.

– Майор Литлтон здесь, – приоткрыв дверь кабинета, доложил Гэмбрелл.

– Ну, разумеется, сэр Филипп, – произнес майор Литлтон. – Мне с самого начала было ясно, что главный свидетель – констебль. Конечно, я не держал в уме «Дело о зеленом велосипеде», но ведь оба дела почти совпадают. В данном случае странным обстоятельством, на мой взгляд, было то, что местность напротив Хорсли-лодж поднимается, образуя холм. За окружающей это владение зеленой изгородью парнишка дурачился с пневматической винтовкой пятнадцатого калибра и случайно выстрелил поверх дороги – прямо в кабинет Комстока.

– Разумеется, констебль не понял, какие последствия имел выстрел. Он просто предостерег мальчишку, иными словами, устроил ему выволочку – за то, что стреляет поверх дороги. На деле же он стал свидетелем выстрела, который прикончил Комстока.

Воцарилось неловкое молчание. Министр внутренних дел чувствовал, что от него ожидают извинений, но был не в настроении приносить их. В конце концов, Литлтон в этой истории повел себя несдержанно, и вообще, кто мог ожидать, что Комстока случайно застрелит четырнадцатилетний мальчик, приехавший домой на каникулы и дурачившийся с пневматической винтовкой, которая далеко не игрушка.