Сергей Высоцкий - Не загоняйте в угол прокурора. Сборник

— Вилен Николаевич, откуда у вас такая уверенность, что Орешникова нет в живых?

— Мы с Леней были очень дружны. Он хороший парень. Правда. Вся эта его мишура, шумиха, обожательницы — реверансы перед молодежью. Он всегда хотел стать кумиром — и добился этого. А значит, принял их правила. Вы думаете, толпа молодежи в огромном зале пляшет и скандирует, подчиняясь ритму своего кумира на сцене? Нет! Совсем наоборот! Это он принял их правила и следует заданным ими ритмам…

— А если ближе к делу? — перебил капитан.

— Откуда моя уверенность, спросили вы? Да ведь мы все — живые люди. Общаемся, перезваниваемся, сплетничаем. Когда Леонид исчез с Дворцовой площади во время съемок, многие восхищались: «Вот парень! Умеет устраивать скандальную рекламу!» Гадали, где он спрятался. А сегодня друзья забеспокоились…

— У него есть близкие друзья?

Курносов посмотрел на капитана с укоризной.

— Татьяна Данилкина позвонила его маме в Лугу. Осторожно выяснила — Леня не приезжал. Звонила в Крым. В Мисхоре дача его приятеля Ветлова из Мариинки. Леонид иногда отдыхает там. Нету! Я позвонил двоюродному брату — тот оказался на гастролях. Есть у него еще одна девица…

Помреж так сказал «еще одна», что Панин понял: связь с Татьяной Данилкиной у певца продолжается.

— Я проверил — и у нее Лени не было.

— Стоп! — сказал капитан.— Не так быстро. Я запишу адреса…

— Будете проверять? Зря. Его нигде нет.

— Для верности, для верности…— пробормотал Панин, доставая свой потрепанный блокнот.

Он записал адреса матери, «еще одной девицы» — Валентины Полонской, двоюродного брата. Спросил:

— А вернулся он с гастролей?

— Вернулся. Он ведь тоже поет. В джазе у Бантера. Владимир Бабкин. Бабкин — это его псевдоним. Раньше был Орешниковым, но после того, как Леня пошел в гору, взял фамилию матери и стал Бабкиным. И правильно. Двух Орешниковых для одного Ленинграда многовато.

Панин записал телефон брата и наконец решился задать главный вопрос:

— Вилен Николаевич, вы думаете, Данилкин мог убить Леонида? Похитить со съемок?

— Мог. Похитить с киносъемки и утопить в Зимней канавке. Или зарыть где-нибудь.

— Но это же фантастика!

— А он такой человек! На грани фантастики. Думаете, ему легко жить с Татьяной, зная про ее отношения с Леонидом? Изо дня в день засыпать и просыпаться с ней в одной постели?

Александр поморщился. Не очень-то ему верилось в рисуемую помрежем картину.

— Что же он не разводится? Не прогонит ее?

— Вот уж тогда театр погибнет окончательно. После Лениного ухода мы выкарабкались благодаря Татьяне. Она прекрасная актриса. Редкий, по нашим временам, голос. А вы говорите — прогнать!

— Надо же искать молодых, талантливых.

Курносов посмотрел на капитана, как на наивного деревенщину.

— Искать? Да он только и делает, что ищет. Но такие, как Леня, на дороге не валяются.

— Я прочитал заметку о вашем театре в «Смене». Странный театр.

— Странный. Эта журналистка молодец. Ухватила главное. Нельзя держать актеров на коротком поводке, играть в большую семью.

— Вам Орешников никогда не говорил, что его преследуют рэкетиры?

— Рэкетиры? Известного певца?! Разве такое возможно?

— А разве возможно, чтобы известного певца подстерегал с ножом за углом режиссер?

— Возможно,— упрямо сказал Курносов.— Только не с ножом, а с пистолетом.

— У него есть пистолет?

— Откуда я знаю!

— Толчем воду в ступе,— нахмурился капитан.— У вас нет конкретных фактов. Одни подозрения.

— У меня есть факты. Три года назад произошел такой случай… Леня еще только начинал выходить в «кумиры». Данилкину кто-то из театральных холуев дал наводку, где и в какое время Орешников встречается с Татьяной. Думаете, он побежал бить им морды? Ничуть не бывало! Леня всегда подъезжал на машине к садику на улице Блохина…

— У него есть машина? — спросил Панин, мысленно отпустив по своему адресу нелестный эпитет. «Как я мог не поинтересоваться — есть ли и где сейчас находится?!»

— Была,— недовольный тем, что его перебили, Курносов смерил капитана сердитым взглядом.— Так вот! Наш главреж «стукнул» в ГАИ, что актер Орешников использует личный транспорт для получения наживы, возит за плату пассажиров. За ним и проследили. Улица Блохина рядом с театром. Только Орешников посадил Таньку в машину, его и застопорили. Ситуация — хоть вешайся. Сказать, что Татьяна его знакомая, недавняя коллега по театру, начнут проверять, придут в театр. Он и ответил на вопрос «кого возите?»: «Руку девушка подняла — я и тормознул. Почему не подвезти красивую женщину, если по пути?» Татьяну отпустили, а Леонида помытарили…

— Откуда вы знаете, что в ГАИ позвонил Данилкин? Может быть, случайно? В тот год крепко по частной инициативе ударили.

— А потому, что через два дня Леню опять изловили. Он другую приятельницу подвозил.

— Да-а! — улыбнулся капитан.— Тяжелый случай. Вот что происходит, когда приятельниц много. И чем же дело закончилось?

— Гаишники на этот раз приличные попались. И музыкально образованные. Они Леню узнали и про наводку намекнули. «У вас, Леонид,— сказали,— серьезные недоброжелатели есть». Он и поостерегся — машину продал. Вот вам Данилкин!

— Да ведь мог и другой наводить!

— Мог, конечно, но здесь рука оскорбленного мужа чувствуется.

— А про рэкетиров Орешников, значит, не говорил? — спросил Панин. Он никак не хотел всерьез отнестись к рассказанной истории.

— Значит, не говорил.— Курносов поднялся.— Опаздываю. Придется поднажать.

— А как у вас с ГАИ? Хорошие отношения? — спросил капитан, тоже поднимаясь.

— Две дырки в талоне. Вы помочь можете?

— У самого скоро права отберут.

Помреж недоверчиво хмыкнул и пошел к выходу. Со спины он выглядел юношей. Панин проследил взглядом, как он садится в машину. Красные «Жигули» пятой модели.

Мороженое на этот раз не доставило Панину удовольствия. Растаяло. Да и варенье оказалось не вишневое, а из алычи. С кислинкой.

Вернувшись на Литейный, капитан сразу же заглянул к шефу.

— А-а, меломан и книгочей! — с притворным радушием приветствовал его Семеновский.— И года не прошло, как вы ко мне заглянули.

— Я уже заходил, товарищ полковник. Вы были на выезде…

— Угу. Был на выезде. А вы? В библиотеке? Время идет, а, судя по тому, что вас не дозовешься, результатов ноль?

— Товарищ полковник…

— Мне уже проходу не дают с этим Орешниковым! Дважды из Москвы запрашивали. В конце концов известный певец — не иголка в стоге сена!

Панин хотел сказать, что позавчера, поручая ему розыск Орешникова, шеф посмеивался по поводу декадентских замашек творческой интеллигенции, а сегодня запел по-другому,— но промолчал. По опыту знал, что самый короткий путь к взаимопониманию с Семеновским — дать ему выговориться. Капитан стоял перед столом навытяжку, чуть наклонив вправо голову, словно провинившийся мальчишка. Он умел в нужных случаях изобразить раскаяние и готовность к немедленному действию.

— Чем ты занимался целый день? Ходил по библиотекам и кафе? Понимаю, что не ради чревоугодия… Что стоишь? Особое приглашение каждый раз требуется?

Панин сел, удивившись, что распеканция оказалась такой короткой.

— Где твоя хваленая оперативность? — продолжал шеф.— Такое впечатление, что все в отделе разучились работать…

«Поехали, с Богом! — внутренне улыбнулся Панин.— Теперь не остановишь». Зубцов, встретившийся с ним в приемной, успел рассказать, что полковник за несколько часов сумел раскрутить дело с убийством на Охте. Убийца арестован, и все тридцать ружей из украденной коллекции находятся в НТО. С ним возятся дактилоскописты. Убийца ведь мог иметь сообщников.

Всякий раз после удачно проведенного розыска Семеновского словно подменяли. Нет, он никогда не кичился своим успехом, не приводил в пример свой опыт. Он начинал корить своих подчиненных за нерасторопность и отсутствие инициативы. Все это знали, посмеивались между собой над шефом, но не переставали его уважать. Он действительно умел работать так, как никто в угрозыске.

— Товарищ полковник, а как на Охте? — воспользовавшись паузой, спросил Панин.

— На Охте порядок.— Семеновский посмотрел на капитана с подозрением.— Ты будто не знаешь?

— Я еще утром сказал дежурному — тридцать ружей не шутка. Концы в воду трудно спрятать.

— Та-ак…— полковник постучал кончиками пальцев по столу.— Интересная мысль. Знаменитый певец, лицо которого известно каждому сосунку, может исчезнуть посреди бела дня прямо со съемок и — концы в воду. А тридцать ружей отыскать — это, по-твоему, семечки? Вот что, капитан, вы мне зубы не заговаривайте.— Переход на «вы» означал у шефа высшую степень неодобрения.— Хватит ходить по библиотекам. Похоже, что дело серьезное. Нужны идеи.