Под черным небом - Ингер Вольф

– Что именно?

– Как вы их убили. Всю семью. Это все же было ограбление, которое зашло слишком далеко? И как Дэвид Гриффин напал на ваш след? Расскажите мне все. Сэкономите и нам, и себе массу времени.

Он откинулся на спинку стула и рассмеялся.

– Ни черта я вам не скажу.

– Что вы сделали с Марией?

– К черту Марию.

Энджи сделала еще один глубокий вдох и основательно взвесила свои слова.

– Если она все еще жива, скажите нам. Она всего лишь ребенок, Тед. Ей одиннадцать лет.

Он долго сидел, глядя в потолок и, очевидно, о чем-то размышляя.

– Не давай ему думать слишком долго, – сказал Марк через гарнитуру в ухе. – Он сидит и сочиняет историю.

Она кивнула на камеру, показывая, что все поняла.

– Давайте начнем сначала, – предложила Энджи, слегка отодвинула свой стул от стола и сверилась со своими записями. – Как вы усмирили собаку? Мы знаем на настоящий момент, что ее усыпили, но это сделать нелегко. Это крупное животное. Быть может, вы подружились с ней, пока работали в доме? Вот она и взяла у вас с рук вкусненькое.

– Я скажу вам, откуда взялась эта ДНК, – перебил Харрисон. – У меня была интрижка с Метте Вад. Несколько последних месяцев. С тех пор, как отремонтировал их веранду. Он влюбилась в меня. Хотела бросить ради меня своего чудака-мужа.

Теперь он явно нервничал.

– Вот откуда ДНК. Мы переспали в тот день, когда ее убили, и она… поцарапала мне спину. Наверное, так ей под ногти попала кожа. Теперь вы видите? Я не мог ее убить. Я тяжело переживал ее смерть.

Энджи с трудом скрыла свое удивление и некоторое время сидела молча, вспоминая сказанное накануне Ингрид из церкви. О том, что Метте Вад хотела развестись. Все сходилось, хотя Энджи трудно было понять, что Метте нашла в нагловатом Теде Харрисоне. В ее голове оформилась гипотеза.

– Ага. И все же она решила не бросать его, потому что, возможно, Асгер уговорил ее остаться, и тогда вы пришли в ярость, верно? Вы вошли в дом, чтобы уговорить ее уйти с вами, а когда она отказалась, вы изнасиловали ее на глазах у мужа, а потом убили их всех. Так все было?

Он слегка съежился на стуле и уставился в голую стену. Понял наконец, что петля вокруг него затягивается?

Его глаза внезапно заблестели.

– Что за чушь вы порете? – наконец спросил он. – Я же только что объяснил, откуда у нее под ногтями моя ДНК. Бедная Метте.

– Нет, знаете, что вы сделали? Вы только что подали мне мотив на блюдечке с голубой каемочкой, – сказала Энджи. – На теле Метте Вад найдена ваша ДНК, и вы купили кукольный домик. Для нас этого будет достаточно.

Он уставился себе на ноги.

– Ужасно, если ее изнасиловали. Но она расцарапала не насильника, а меня – за день до этого.

– Я вам не верю, – сказала Энджи, подняв бровь.

– Мне нужен адвокат.

– Но где, черт возьми, Мария? – почти выкрикнула она от отчаяния.

В голове у нее было совсем пусто, когда двое полицейских вывели задержанного и она вышла из допросной.

– Неплохо, – сказал Марк. – Он признается. Главное теперь – вытрясти из него, что он сделал с Марией.

– Думаю, тут есть еще кое-что, – сказал Трокич.

– О чем вы? – спросил Марк. – Этот парень явно виновен. Кукольный домик и ДНК – все сходится.

– Да, но я имею в виду, что он кажется в некотором роде слишком обычным и заурядным, чтобы устроить нечто настолько сложное и безумное. Может, у него есть сообщник.

– Возможно, – сказал Марк. – Но на данный момент мотив есть именно у него, как указала Энджи. Нужно как можно быстрее вытрясти из него признание. Пусть посидит, промаринуется, пока ждет адвоката. А потом мы по-настоящему за него возьмемся.

47

Они припарковались у дома Теда Харрисона. Здание было из желтого кирпича, с плоской черной крышей. Сад выглядел аккуратным и ухоженным, а у входа стоял синий фургон. Тут было красиво. Заурядно и скучно, но красиво.

– Странно, что у плотника кирпичный дом, – поделился Трокич с Энджи, запиравшей дверь машины. – Я представлял, что он построил для себя что-то из дерева.

– Может, ему за день надоедает возиться с деревом, – предположила она и выпрямилась. – У нас в штате вообще-то не так уж много кирпичных домов. Не знаю почему. Может, из-за климата.

Энджи выглядела очень мило в коричневой шапке, закрывающей уши, которую он раньше не видел. Длинный шарф того же цвета доходил почти до края черной куртки.

Перед входной дверью они встретили криминалиста Яна Брауна.

– Снова вы, – сказал он. – Мы там закончили, если хотите посмотреть.

– Хотим, – сказал Трокич.

– Не то чтобы в доме было что-то интересное. К сожалению, пока мы не нашли ничего, что бы связывало Харрисона с убийствами. Мы надеялись обнаружить следы крови. Обычно на месте преступления очень грязно, так что невозможно не запачкаться. Мы собрали всю одежду и проверили с помощью люминола почти весь дом на случай, если он привез Марию сюда и что-то с ней сделал.

– И совсем ничего не нашли? – воскликнула Энджи. – Не может такого быть!

– Ну, мы нашли следы крови в ванной, в раковине, но ничего, за что его можно было бы привлечь. Речь идет о каплях – он просто порезался во время бритья. А на кухне он сделал уборку с хлорином, так что там все глухо. Теперь мы поедем в лабораторию и проведем пару анализов. Надеюсь, тогда что-то обнаружится.

– А что с компьютерами? – спросил Трокич.

– Мы забрали один из его офиса. Кто знает, может, там переписка с Метте Вад, из которой мы узнаем, что он затевал. Может, она с ним порвала в последний момент.

– Отлично, – сказала Энджи. – Мы тут пока осмотримся.

В доме небольшая команда криминалистов паковала свои сумки. Здесь было на удивление красиво. Качественная мебель из коричневой кожи, на стенах – большие картины в абстрактном стиле. Трокич одобрительно рассматривал дорогую технику: стереосистему, телевизор, лампы. Быть может, Метте Вад все это впечатлило. Просто она выбрала не тот тип мужчины.

Они обошли весь дом – двухэтажный, с кухней, гостиной и тремя спальнями. Слишком большой для холостяка. Повсюду были порядок и чистота, кроме кровати. Но Теда Харрисона, буквально говоря, вытащили из постели этим утром.

– Что-то тут не стыкуется, – сказала Энджи. – Признаюсь, я ожидала чего-то другого.

Трокич в легком замешательстве почесал затылок.

– Понимаю, о чем ты.