Стрела Гильгамеша - Наталья Николаевна Александрова

и на пол выпала визитка. Самая обычная карточка, на ней было только: «Веткин Игорь Петрович». И ниже номер мобильного телефона.

Мария взяла карточку, повертела ее в руках. Потом тщательно прощупала, и ей показалось, что в одном месте чувствуется некоторое утолщение. Поднесла визитку к окну — так и есть, на свету видно было, что в глубине находится небольшой круглый предмет размером с обычную кнопку. Или пуговку.

Не выпуская карточку из рук, она в полной прострации села на диван. Тотчас включился телевизор. Черт, опять пульт завалился за подушки. Мария встала, чтобы его вытащить, карточка упала на пол и скользнула в середину комнаты.

По экрану телевизора вдруг побежала легкая рябь, лицо ведущего перекосилось, и сам телевизор как-то странно загудел. Мария машинально подняла карточку, подошла ближе. Гудение усилилось. Она отодвинулась к двери в коридор, и рябь почти исчезла, а ведущий стал похож на человека.

— Так… — произнесла Мария, отыскав наконец пульт и выключив телевизор, — так…

И тут же испуганно оглянулась. Хотя окружающие считают ее недотепой и сверхрассеянной писательницей и бывший муж, уходя, в сердцах обозвал дурой, все же не настолько она наивна, чтобы не сообразить, что все это означает.

Этот тип, который выдал себя за Гарика Веткина, подошел к ней сам. И назвался Веткиным, причем явно зная, что она настоящего Веткина мало того что лет тридцать не видела, так еще и понятия не имела, что он умер.

И вот эта карточка, а в ней… В ней чип. Который ее подслушивает и сообщает, где она находится. Кому сообщает — вот вопрос. Этому самому Гарику и тем, кто за ним стоит.

Карточка выпала из рук, Мария схватилась за телефон. Потом передумала, засунула карточку между диванными подушками в комнате, но решила, что изоляция недостаточная, заперлась в ванной, пустила воду и только тогда позвонила Надежде. На этот раз повезло, подруга взяла трубку.

— Ну что у тебя опять стряслось? — спросила недовольно. — Соседи залили? Слышу, вода льется.

— Нужно срочно попасть к твоему специалисту… Который сладкое любит.

— К Бобу?

— Не называй имен! — взвизгнула Мария.

— Спокойно! — По ее голосу Надежда поняла, что дело серьезное, и назвала место встречи.

— Только к нему надо через кондитерский магазин. Ладно, сама зайду по дороге.

— Привет, ты чего такая встрепанная? — Надежда встретила Марию на выходе из метро. — Оглядываешься все время, голову в плечи втягиваешь…

— Ох, Надя, тут такое… — Мария шепотом поведала про фальшивого Гарика.

— Ну ты даешь! — начала было Надежда, но потом махнула рукой: Машка в своем репертуаре.

Снова Боб из-за двери встретил их ворчанием, и так же голос его подобрел, когда он услышал про доставку кондитерских изделий. В этот раз Надежда принесла коробку шоколадных вафель, покупной пирог с черникой и полкило «Белочки».

— Что, это — все? — расстроился толстяк.

— Не борзей, — рассердилась Надежда, — ты пока еще ничего не сделал.

Мария молча подала ему карточку фальшивого Гарика, причем держала ее так, будто боялась обжечься. Боб вытащил откуда-то пинцет и аккуратно выковырял крошечный круглый чип, похожий на канцелярскую кнопку.

— И что у нас здесь? Ого… — сказал он через минуту, — что-то серьезное… Непростой человек ваш знакомый, если такие штуки у него водятся!

— Да я его знать не знаю! — открестилась Мария. — И понятия не имею, за каким чертом он мне его подсунул! Я ни к каким секретам не имею отношения.

— Ладно, — Боб оглянулся на женщин, — я немного поколдую, поработаю, попробую пойти, так сказать, от противного, то есть выйти на того, кто это поставил. Посмотрим, что можно сделать, хотя результат не гарантирую.

Надежда рассыпалась в благодарностях и потянула Марию к выходу. Боб даже не обернулся.

— Ты что такая бледная? — спросила Надежда подругу, когда они выбрались на воздух. — Снова от голода ослабла? Не завтракала? Тебе нужно лучше питаться…

— Ой, Надя, совсем забыла! Я же палец нашла в морозилке!

Надо отдать Надежде должное, она не стала ругаться и крутить пальцем у виска. Хотя это же представить невозможно — запихнуть в собственную морозилку человеческий палец и забыть о нем!

Нет, Машка все-таки уникальная личность.

— Пойдем-ка кофе выпьем, а то на улице холодно стоять, ветер какой…

В кафе Мария заказала обычную чашку кофе и круассан, и то пощипывала его нехотя.

— И куда теперь его девать?

— Выбросить или зарыть во дворе, что уж теперь. А кольцо подсунуть в почтовый ящик.

— Куда? Лариска умерла, да я и адреса ее не помню. И Таньке звонить теперь нельзя.

— Адрес я тебе найду, у меня база данных есть. Ты говоришь, тетки выжиги такие, да? Так они небось в квартире твоей одноклассницы торчат, все проверяют, так что в ящик почтовый обязательно заглянут. Это не проблема.

— Это да, но… — Мария вздохнула.

— Что, не помирилась с Арсеном?

— С Арменом… Он как увидел нас с Кириллом, почему-то очень рассердился. Глазами сверкает, басом со мной на повышенных тонах разговаривает. А Кирилл тоже смурной какой-то, вы, говорит, меня обманули, обманом в доверие втерлись, а сами…

— Ну надо же! Кому он нужен-то, в доверие к нему входить… Много о себе понимает!

— Да я хотела ему объяснить, а потом думаю — ну их обоих! Мне работать нужно, все сроки прошли. Села за роман, потом есть захотела, полезла в морозилку. А как увидела палец — весь кураж прошел.

— Понятно. Значит, у тебя теперь ни романа, ни мужика никакого приличного…

— Примерно так. Ладно, пойду я…

— Осторожней там! — напутствовала Надежда.

Утром она насыпала в кошачью миску щедрую порцию корма. Бейсик подошел, брезгливо его понюхал и изобразил на морде крайнюю степень отвращения — мол, такую гадость я не буду есть, даже умирая с голоду!

— Не наглей! — прикрикнула на него Надежда. — Я хорошо изучила все твои фокусы и ничего другого тебе не дам…

И в это время в дверь квартиры постучали.

Именно постучали, а не позвонили.

Надежда удивленно пожала плечами, подошла к двери и заглянула в глазок.

На площадке корчило рожи и подпрыгивало от нетерпения какое-то существо, в котором Надежда с некоторым усилием узнала своего юного соседа.

Когда она открыла дверь, Димка влетел в квартиру с выражением загадочной значительности на лице. Или значительной загадочности, если так будет понятнее.

— Тетя Надя, хорошо, что вы дома! — выпалил он.

— Ты чего стучишь? — удивленно спросила Надежда. — Звонок не работает, что ли?

— Не знаю, тетя Надя, я не проверял. Но Боб велел мне не пользоваться никакой электроникой.

— И звонком тоже?

— Про него он не говорил, но я на