Начальник райотдела - Галия Сергеевна Мавлютова

по Московскому проспекту, как будто он мчался по основной магистрали многомиллионного города не в середине рабочего дня, а ранним воскресным утром по пустынной пригородной трассе. Сергей Николаевич торопился на встречу с известным коллекционером антиквариата, который живо интересовался историческими безделушками, нашумевшими в свое время своим появлением, затем бесследно исчезнувшими с антикварного горизонта. Лишь в альбомах оставались фотографии утраченного изделия. Если они вдруг выныривали из забвения, вытащенные чьей-то преступной рукой из укромного тайника, коллекционеры рыдали от отчаяния, что не могут приобрести драгоценность в собственность. И не могут уничтожить все альбомы с изображением некогда утраченной драгоценности. Ведь все, что состоит на учете у государства, тому же государству и принадлежит. Сергей Николаевич спешил. Ему хотелось быстрее сбыть с рук драгоценную, но очень опасную игрушку. Еще ему хотелось получить определенную мзду за риск, и еще очень хотелось успеть на совещание к начальнику управления. Присутствие на таких совещаниях входит в обязательный ритуал. И за опоздание или, не дай бог, неявку на такое мероприятие, никому не поздоровится. Даже непотопляемый Сергей Николаевич опасался гнева строгого руководителя. «Мерседес» словно чувствовал настроение хозяина и тоже торопился, шел под все сто двадцать. И ни один сотрудник ГИБДД не мог остановить автомобиль за превышение скорости, номера с четырьмя гибкими, склоненными в поклоне двойками, знал наизусть даже простой патрульный милиционер. Коллекционер имел несчастье проживать в старинном доме, подпираемом высокими колоннами. Сергей Николаевич переключил скорость, впереди застыла автомобильная пробка. Огромная колонна машин выпускала сизо-смрадную копоть в морозный воздух. Сергей Николаевич присвистнул, как его угораздило вляпаться в пробку, в самую центрифугу чада, ведь его непростые номера действуют на простых смертных водителей, как красная тряпка на разъяренного быка. У водителей и без того глаза налиты кровью, а тут, совсем рядышком, застрял белый «мерседес» с необыкновенными номерами 78 региона. «Мало ли что», — суеверно прошептал Сергей Николаевич, доставая проблесковый маячок и высовывая его в окно. Он скрывал даже от самого себя, что в глубине души побаивается разъяренной толпы. Точно так же боится взбесившегося быка юный тореадор. Сергей Николаевич с трудом водрузил маячок на крышу «мерседеса» и, протащив машину по узкому тротуару, от души насладился великолепным зрелищем. Пешеходы, не ожидавшие встречи с машиной в пешеходной зоне, рассыпались в разные стороны, торопясь ускользнуть от внезапной опасности, боясь переломать себе конечности на обледеневшем тротуаре. «Точно как тараканы бегут», — подумал Сергей Николаевич и совершенно не к месту вспомнил яркую картинку из его юности: он входит в общую кухню в заводском общежитии, включает свет, и тараканы вместе с крысами бросаются по грязному полу врассыпную. Однажды одна из могучих крыс вскочила ему на ногу. Сергея Николаевича передернуло от навязчивой картинки, почему он чувствует тяжесть крысиного тела на ноге до сих пор? Почему крысиная картинка изводит его много лет? Он уже давно не живет в общежитии. У него есть квартира на Московском проспекте в сталинском доме. Есть огромный коттедж в Разливе. Имеется небольшая, но уютная секретная квартирка в центре города, кстати, об этом уютном гнездышке даже супруга Соня не знает, и во всех этих квартирах и коттеджах нет ни крыс, ни тараканов, там чисто и красиво, но картинка с видением осталась жить в глубинах его мозга. Сергей Николаевич встряхнул головой, отмахиваясь от кошмара, но перед его глазами изредка пробегали крысы и тараканы, как он ни старался отмахнуться от наваждения.

Сергей Николаевич не успел затормозить, съехав с тротуара. «Мерседес» на всей скорости врезался в пробку, послышался тупой звук, скрежет, лязг, и тут же прогремел взрыв. Последнее видение промелькнуло перед глазами Сергея Николаевича: крысы заполонили весь город и «мерседес» медленно двигался прямо по шевелящимся живым тварям. Колеса пережевывали живую ткань, но крысы все равно заползали под машину, просачиваясь в салон и подбираясь к Сергею Николаевичу. Он отмахивался от них, хватал склизкие тельца и бросал, бросал в открытое окно, но они уже залезали в другое окно, неизвестно кем открытое, и заполняли салон, свесив длинные хвосты со спинок сидений, обтянутых белоснежным мехом. Он схватил одну, самую наглую, самую рыжую, самую жирную крысу, сжал в кулаке и вдруг окостенел, глядя на оставленный мир выпученными стеклянными глазами.

* * *

— Гюзель Аркадьевна, ЧП! — издавая воющий звук, разнесся по кабинету гулкий фон селектора. «Совсем как при бомбежке», — поморщилась Юмашева, тщетно пытаясь уменьшить громкость звука. Она крутила рычажок туда-сюда, туда-сюда, но селектор выл, напоминая скрежещущим звуком о грядущих бедствиях, чрезвычайных происшествиях, наводнениях, взрывах и пожарах. Юмашева в сердцах выдохнула воздух, хотела по-мужски выматериться и сплюнуть на пол, но не решилась. Жалко себя стало.

— Что там у тебя? — спросила она, перекрикивая воющий звук.

— Да не у меня, а у вас, Гюзель Аркадьевна. ЧП, взрыв на территории, взорвался белый «мерседес» у Дворцового моста. В МЧС, Главк, ГИБДД и прокуратуру я уже сообщил. Машина на парах.

— Молодец! Бегу.

Она опрометью выбежала во двор и птицей взлетела на высокое сиденье уазика.

— Гони, милый! Не дай бог, опоздаем на место происшествия, — она потрясла водителя за рукав серой куртки.

Она увидела издалека, что место происшествия уже оцеплено. «Молодцы гаишники, постарались, опередили эмчээсовцев ровно на полминуты, — обрадовалась она. — Сейчас нагрянут высокие чины, начнут устраивать осмотры, разносы и разгоны, надо морально приготовиться к эмоциональным перегрузкам, в конце концов сотрудникам органов внутренних дел и пенсию назначают раньше срока как раз за перенесенные стрессы в экстремальных условиях, возмещение морального ущерба, так сказать, пожизненно».

Она приблизилась к месту происшествия, стараясь не привлекать к себе повышенного внимания со стороны руководящего состава, сосредоточенно разглядывающего останки «мерседеса». Расторопный сотрудник ГИБДД успешно разрулил ситуацию, умудрившись рассосать пробку в считанные секунды, оставив очевидцев происшествия в сторонке, остальные же машины плавно перетекали в узкую ложбинку между руководящим составом и изгородью, на скорую руку смастеренную из шестов с полосатой лентой. От сияющего «мерседеса» остались лишь небольшие куски блестящего бока. Автомобиль корчился в предсмертных муках. Тело Сергея Николаевича лежало на проезжей части, широко раскинутые ноги казались нелепыми в соединении с искореженным взрывом туловищем и головой. Рука Сергея Николаевича осталась прижатой к груди, эксперт пытался разжать обгоревшие пальцы, намертво сжимавшие какой-то блестящий предмет.

— Давид Осипыч, что там у него в руке? — спросила эксперта Гюзель Аркадьевна, наклонившись над обгорелым грузным туловищем Сергея Николаевича.

— Хреновина какая-то, пальцы не дает разжать, намертво склеил, что ли, — пробурчал Давид Осипович, продолжая свое скорбное занятие.

— Давай, я попробую, — она прижала предмет книзу, потом дернула кверху, закостеневшие пальцы неохотно отпустили блестящую игрушку. Бумажной салфеткой Юмашева подхватила