Кровь в наших жилах - Татьяна Лаас

себя непохожий, одетый в какой же, как на тюремщиках, безликий черный мундир, хотя зачем Федору Васильевичу скрываться? Пусть его портреты теперь конкурируют в присутственных местах с портретами премьер-министра, но все равно же лицо узнаваемое. Или он так боится Опричнины?

Император выглядел плохо — гораздо старше своего возраста, а ему было всего тридцать девять, усталый, бледный, со следами недавнего нападения — еще не до конца оправился. Он сел за стол, откинулся на спинку стула, обнаружил, что она весьма неудобная, выпрямился и облокотился на стол, рассматривая Лизу. Она замерла, как кролик перед удавом, изображая покорность. От слабых не ждут подвохов, а ей как-то выжить еще надо. Сокол на груди молчал все это время — его тоже надежно блокировал антимагический браслет. Огню тут силы черпать не откуда.

Начал Федор Васильевич странно:

— Не жалеете, что спасли? — спросил он вместо приветствия.

— Нет, — прошептала Лиза, сжавшись в комок на стуле.

— Если бы не ваша кровь…

Он замолчал, словно ждал ответа, но что ему отвечать? Она не убийца, чтобы обрекать на смерть. Это Саша понимал — император не поймет, иначе не спросил бы.

Он скомандовал, недовольный ею:

— Выпрямитесь, ведь вы когда-то родились в великом роду!

Она старалась двигаться как можно меньше, но выпрямляться пришлось — к ней сурово двинулся один из тюремщиков, сжимая кулаки.

— Вы не ответили.

— Вы не спросили, — напомнила она.

Он отрешенно повторил, без интереса рассматривая её:

— Если бы не ваша кровь, вы бы уже были на престоле, а не сидели бы тут передо мной.

Она, забывшись пожала плечами, и тут же пожалела:

— Вы все равно не поверите.

— И все же?

— Я никогда не стремилась к престолу.

— Вы правы. Не верю. Все, что вы делали, расходится с вашими словами. Так почему спасли?

— Предпочитаю делать добро и отпускать.

— Зря. Не оценят и не поймут. Забудут, и все.

— Как вы, например?

— Я не делаю добро, я служу отчизне. Это иное. Нельзя быть добрым, служа стране. Людишки бывают разные, вам ли не знать. Всеобщего добра не бывает.

Она не могла не возразить:

— Бывает. Только вы этого не поймете, потому что не голодали и не замерзали никогда. Достаточно уважения и честной оплаты за труд. Не шельмовать, выбивая последнюю копейку… Впрочем, зачем это вам.

— Вы правы, мне это не нужно. Пришло время серьезно поговорить, Елизавета Павловна. Учтите, Опричнина не придет вам на помощь. Снова напасть на меня не удастся. Я принял меры. У вас есть один-единственный шанс спокойно, без боли, прожить свою жизнь в тиши этих мест. Суда и следствия не будет — вам не разжалобить присяжных своим личиком и жалостливой историей выжившей Великой княжны. Вы никто. Особый императорский заключенный. Сейчас вам запрещено все, а будет еще хуже. Вам могут надеть эфирную маску на лицо и запретить разговаривать. Вас никто и никогда не вызволит отсюда. Вас никто не узнает. Вы просто станете безликим номером для всех. В случае моей смерти вас убьют тоже. Осознали? Не слышу ответа.

Что ж, так даже лучше, чем сидеть где-то и рожать бастардов с нужной кровью для какой-то мрази. Забвение лучше, чем постоянное использование во имя рода Рюриков.

— Да. Услышала. Поняла. Испугалась. Что-то еще?

— Не дерзите, — он впервые повысил на неё голос. — Итак. Мой вопрос крайне прост: где Агриков меч? Куда вы его дели?

Меньше всего Лиза была готова услышать именно это. Причем тут меч?! Хотя он в любой битве несет победу. Страну ждет война? Или…

Она непонимающе посмотрела на императора и вдруг поняла, что он до одури боится её. Она, избитая, в кандалах, в блок-браслете все равно пугала его. Его выдали побелевшие пальцы, которыми он вцепился в край стола. Он боится её и тех, кто за её спиной — Опричнину. Его не посвятили в тайну, что это всего лишь люди? Он их действительно считает адовыми тварями? Даже Агриков меч решил добыть для их уничтожения.

Лиза усмехнулась, разбитые губы тут же полыхнули болью. Он потому и удивился её выходке с его спасением — она не укладывалась в его голове. Поверит в человечность кромешников или спишет на дьявольскую хитрость?

— Где. Агриков. Меч?

И ведь Аксенов говорил, что целью всего происходящего может быть именно Матвей, а не она, из-за Агрикова меча. Он пророчил о нем в 12-ом году. Он помогал отцу выпутаться из истории с поисками этого меча. Как она упустила этот момент… Для неё самой меч был чем-то проходящим в борьбе с огненным змеем. Чем-то маловажным, потому что она его даже не добыла, а подделала.

Она перепутала причину и следствие. Не Агриков меч для огненного змея, а огненный змей для Агрикова меча.

Сердце зашлось болью. Саша и Алексей о мече точно бы ничего не сказали — они знают, что его нет. Аксенов тоже промолчал бы — он крепкий орешек, наверное… Значит…

— Катя… Княжна Дальногорская. Что вы сделали с ней?!

Император пожал плечами:

— Ничего. Нет никакой княжны Дальногорской. Екатерина Андреевна отказалась от рода.

И осталась без защиты. Чем и воспользовались. Катя, Катенька, бедная девушка, свято уверенная, что делает все правильно. Она уехала в Муром и оказалась под ударом. Только она могла выдать тайну Агрикова меча императору.

— Я жду ответа.

Лиза с трудом подавила смешок — её ждет новая волна боли. Никто не поверит, что Агрикова меча нет. Катя видела его в схватке на Идольмене. Она видела, как «погиб» огненный змей от его удара.

Мысли как огромные, острые льдины сталкивались в голове Лизы, болью отдавая в виски. Факты отказывались складываться в новую мозаику. Или?..

Лиза онемела, все понимая. Император узнал о ней не неделю назад. Ему доложили раньше, гораздо раньше — Лицын, подслушивающий пророчества Матвея! Еще, быть может, летом, а то и раньше. Или даже не Лицын, а придворный ювелир Болен — как она забыла о нем?! Именно тогда началась большая игра.

— Я жду.

— Вы не поверите.

Он заставил себя разжать пальцы и откинулся на спинку стула, снова забывая, что тот неудобный:

— Я во многое готов поверить. Только не отрицайте существование Агрикова меча. Есть свидетельства, что вы его легко разделили на осколки для Громова и Калины. Эти осколки уже у меня. Вы же не думаете, что Громов и Калина избежали вашей участи? Они оба слабы после вашей выходки на Идольмене.

Вот кто стуком в стену отозвался ей тогда. Саша. Или Алексей.

Удар под ребра был ожидаем, как и