Игры. Нерассказанное - Дженнифер Линн Барнс

– Ты меня не любишь. Так не бывает. Я ведь ее убил.

– Это был несчастный случай, – впервые признала я. Он покачал головой, и я повторила: – Несчастный случай, Тоби.

– Ты меня ненавидела, – продолжал он. Я догадывалась, что сейчас он переосмысляет все, что я делала и говорила, и услышала в его голосе: если не этот обрыв, так другой.

– Я ненавидела тебя, а потом полюбила, и буду любить тебя до конца, – сказала я.

А конец еще не настал. Ни для него, ни для меня, ни для нас. Я не допущу этого.

– Так что выброси мысли, которые засели у тебя в голове, – дрожащим голосом просила я, боясь, что и тело меня подведет. – Я пережила столько потерь, Тоби. И просто не могу потерять еще и тебя. Понимаешь?

Понимал ли он, что я уже не могу без него дышать? Несколько недель я провела с мыслью, что потери не избежать, – но теперь, когда мы так близко к сказке…

Жили-были…

Далеко-далеко…

– Пообещай. – Я взяла пример с Кэйли из моего сна. Разве у него был выбор? Это я несколько месяцев свыкалась с реальностью, в которой он оказался причастен к гибели моей сестры. Для него же это было новое чувство.

И вряд ли он смог бы мне отказать.

– Пообещай, что будешь жить, – сказала я. Обещай, ублюдок!

И он пообещал.

Глава 38

В ту ночь мы так и не сбежали, вопреки всем моим просьбам. Вместо побега Гарри молча пошел к бараку Джексона. Рыбака там уже не было – куда он исчез, я не знала. И задавалась вопросом, слышал ли он наш разговор.

Кричали мы громко. Но и ветер был сильный.

– Если теперь, когда ты знаешь, кто ты такой, тебе хочется вернуться, поставить крест на побеге – я понимаю, – сказала я Тоби, когда мы оба зашли в барак.

– Думаешь, дело в этом? – Тоби остановился рядом с расшатанной половицей, которую так старательно обходил всякий раз, как мы затевали игру «Половицы». – Думаешь, теперь, когда я понял, кто я такой и кто мой отец, я хочу вернуться?

– Не знаю, – прошептала я.

Тоби посмотрел на меня с болью.

– Анна, о Анна, я ведь это все всерьез говорил. Про тебя, про меня, про то, что это моя единственная реальность. Единственное, что мне важно. Если бы можно было сменить фамилию по щелчку пальцев, я бы обязательно так сделал. – Он закрыл глаза. – Если бы можно было отмотать все назад…

Пожар. Кэйли. Все, что случилось в тот день.

– Я убийца.

– Неправда, – упрямо отчеканила я и подошла к нему ближе. – Пожар случился не из-за тебя. Ты ни единой спички не зажег. Как и твои спутники. Уверена, ты бы обязательно удостоверился, что вокруг нет людей, прежде чем проворачивать такое.

Керосин. Молния. Трагедия в двух словах.

– Это из-за меня твоя сестра умерла, Анна. Это твоя главная утрата, и случилась она по моей вине. – Его била мелкая дрожь. – Я должен сдаться полиции.

Я осыпала его градом ругательств – припомнила все, что только знала.

– Ты что, не понимаешь? Тебя же убьют! Моя родня прикончит тебя, а ты обещал мне, что будешь жить!

Я схватила его за плечи, мне хотелось, чтобы он посмотрел на меня, но Тоби только зажмурился, а когда открыл глаза, неожиданно рухнул на колени и опустил голову.

Тоби Хоторн склонился передо мной, точно грешник перед священником. Несколько секунд он вот так стоял на коленях, не давая мне к нему прикоснуться. Его трясло. Чуть погодя он поднял расшатанную половицу, сунул руку в тайник и сомкнул пальцы вокруг металлического кругляшка.

– Ядовито то древо – ты сам посуди. С. и З., и меня уже не спасти, – хрипло проговорил он и со слезами в глазах посмотрел на меня. – Я вспомнил. Все вспомнил. Всю эту горькую, неприглядную правду.

Всю ночь он делился со мной обрывками своей истории. Силой заставлял себя говорить об этом, проживать все заново – точно хотел себя наказать, хотя я вовсе не требовала воздаяния. А я молча слушала, мысленно переделывая это повествование в сказку, как когда-то он переделывал мою историю.

Принц узнал, что он приемный, когда ему было четырнадцать. Слуги его отца ни о чем не догадывались. Его сестры, принцессы, тоже. Оказалось, что в свое время королева, его мать, только изображала беременность. Юный принц долго не мог понять зачем. Долгие годы он гадал, отчего же блистательный король и его прекрасная, жизнелюбивая супруга потратили столько сил, чтобы скрыть правду о единственном сыне.

Но однажды принц нашел труп.

Я попыталась представить, каково было Тоби в те минуты, когда он увидел человеческие останки и понял, что перед ним его биологический отец, человек по имени Уильям Блейк.

Уильям Блейк. Невозможно было вообразить, как ударило по девятнадцатилетнему юноше такое известие. Об этом он не упоминал. На протяжении всего рассказа я все вспоминала, как он однажды признался: «Иногда, когда я смотрю на тебя, я чувствую тебя всем своим существом, а внутренний голос шепчет, что мы – одно».

Моя мать ведь тоже убийца.

Металлический кругляшок – предмет, вызвавший в Тоби столько эмоций, – принадлежал Уильяму Блейку и вместе с останками последнего послужил доказательством тому, что приемный отец Тоби убил его биологического родителя. А еще – тому, что Тоби приходится внуком другому весьма влиятельному и крайне опасному человеку.

Еще одному королю…

Тоби подробно рассказал, как распрощался с прошлой жизнью: перевез останки отца в другое место, сбежал из роскошного техасского дома, где его вырастили, оставив несколько шифрованных посланий, в которых сообщал, что ему удалось разузнать. Как кочевал из города в город, как его занесло в Роквэй-Вотч.

Единственное, чего он не помнил, было наше знакомство в баре.

– Идею с керосином предложил не я, – сказал он, прикрыв глаза. Мы лежали бок о бок на полу в бараке. Я – прильнув к его груди, изувеченной шрамами. Стук его сердца меня успокаивал. Напоминал, что Тоби рядом. Что Тоби жив.

И обещал мне, что будет жить. Что бы ни случилось.

– …но я согласился, потому что я – отрава. – Тоби попытался выбраться из-под меня, но я его не пустила. – Плевать, кто мои родители и чья кровь течет в моих жилах. Я – Хоторн, и отцовское воспитание дает свои плоды. Но тебя нужно сберечь от этого яда, Анна. Ты заслуживаешь…

– Тебя, – процедила я, приподнялась на локтях и заглянула ему в глаза. – Я заслуживаю тебя. Заслуживаю счастья, а с