В клешнях черного краба - Эдуард Юрьевич Власов

пролете, зато у самого лишний «лимон» в кармане, а?

Мацумото резко поднялся из кресла всей своей тигриной сущностью.

– Ничего говорить не буду. Завтра с утра ждите адвокатов.

– Подожди-ка, Мацумото, – бросил я ему в спину из кресла. – А ведь миллион долларов – это приличная куча денег. Как же ты их сюда доставил? Само собой, ты не нанялся такие сумки возить. Но и ребяткам твоим тащить их тоже несподручно.

Мацумото замер на полпути к двери, но ко мне оборачиваться хладнокровно не спешил.

– Уж не Хаяси ли твой сюда в Немуро этот «цитрус» доставил? На «Лантисе»-то, а?

Мацумото продолжал стоять ко мне спиной, но плечи его вдруг внезапно поднялись, а затылок немного опустился – это значит, что там, на том конце замедленного жеста, он поднял подбородок. А раз поднял подбородок, значит, все его мерзкое лицо, которое он от меня отвернул, вздрогнуло и поднялось. А раз поднялось, значит, я опять попал в десятку.

– Иди, Магомет. Горе ты пока не нужен.

Когда за Мацумото с грохотом захлопнулась дверь, Осима пересел с кресла за свой стол и стал листать уже известную мне зеленую папку.

– Значит, миллион долларов пошел на взятку Грабову?

– Не знаю, Осима-сан. Нелогично это как-то. Ведь по вашим же сведениям получается, что, хотя Грабову компания формально не принадлежала, все дела в ней не только контролировал, но и конкретно вел он сам. Получить миллион от Мацумото он мог бы и законным путем, через прямые продажи краба по пускай и крайне низким, но все-таки цивилизованным ценам. И в номере покойного, и на судне вы ведь не нашли таких больших денег.

– Тогда что?

– Тогда миллион был не для Грабова.

– А для кого?

– Кого еще Мацумото надо было подкупить?

– Игнатьева?

– Игнатьева.

– Но Игнатьев мзды не берет, если верить ему и его оруженосцу-переводчику.

– Это смотря какая мзда.

– А что этот… как его… Леонов?..

– Леонтьев.

– Ну пусть будет Леонтьев. Он сколько на своих карточках от них имел? У вас есть такие данные?

– Есть, конечно. Из тех же источников. Сорок восемь миллионов йен они ему положили.

– А здесь в два раза больше.

– Даже с лишним.

– Так вы полагаете, это не простое совпадение?

– Что не совпадение?

– Миллион долларов, подержанный «Лантис», ключи от него у Игнатьева в кармане…

– Пока миллион к «Лантису» и Игнатьеву с ключами мы не привязали. Я думаю, нам надо торопиться и ехать к Сазоновой.

– Боюсь, вам придется ехать одному, Минамото-сан.

– А вы что, передумали?

– Нет. Просто у вас это первая дуэль с Мацумото, а у меня – двадцать первая.

– В смысле?

– В смысле теперь, после этой беседы, я должен оставаться здесь. Сейчас будут звонки и, что еще похлеще, визиты его адвокатов. Может статься, что этот миллион им предназначался, раз тут такая каша заварилась.

– Ну, во‐первых, миллион объявился, как вы проницательно подметили, две недели назад, когда я, например, ни о Мацумото, ни о Грабове слыхом не слыхивал. А во‐вторых, адвокаты его – их сколько, кстати, легион? – они что, не японцы?

– Их трое, и они японцы.

– Тогда еще два момента. Во-первых, зачем им доллары? Взяли бы йены – он ведь им в йенах платит. И во‐вторых, миллион на троих не делится.

– Ну, может, сейчас будут только двое работать.

– Вы меня не поняли, Осима-сан. Миллион и на двоих не делится. Он ни на сколько не делится. Эта такая сумма, которой делиться не принято. Ее принято себе забирать целиком, и наш с вами милый друг Мацумото знает это получше других.

– Да, наверное, вы правы, Минамото-сан.

– Давайте адрес Сазоновой.

– Я думаю, они с Усольцевой уже в ресторане, но на всякий случай – вот их адрес. Они снимают полдома где-то в Котохире. Три комнаты, кухня и ванная с туалетом.

– «Они» – это кто?

– Ольга и вторая официантка, Марина Усольцева. Я же вам говорю.

– Да-да, помню. А Котохира – это где?

– Котохира – это район на северо-востоке. Ваш друг Ганин его хорошо должен знать.

– Да? Это почему?

– Ну там северный мол, где он рыбу ловил.

– Какой северный мол?

– Да то, что он волнорезом называет, никакой не волнорез. У нас есть в порту волнолом, но он с сушей не связан. Он параллельно берегу расположен, и без лодки или катера до него не добраться. И есть три мола – южный, западный и северный. Южный и западный расходятся в разные стороны от острова Бэнтэн и с большой землей также не связаны. А северный мол прикрывает с северо-востока бухту и тянется с земли. Я уж не стал Ганина-сэнсэя поправлять, неудобно как-то, но, судя по его докладу, это он самый и есть – северный мол в районе Котохира. Он двухъярусный.

– Так, говорите, Ольга с Мариной там и живут?

– Да. Окраина, в общем. Фермы, коровники, свинарники… Там еще, кстати, портовая администрация находится. И Ольга с Мариной там тоже живут…

До замедляющего темп своей речи Осимы наконец-то стал доходить смысл моего вопроса.

– Если их в ресторане нет, они должны быть дома. Мы за ними посматриваем регулярно. Маршруты их известны. В основном время они вместе проводят. Сейчас же мы их просили вообще никуда, кроме работы, из дома не выходить. Я вызову Сато – он вас подвезет.

– Не надо полицейской машины, Осима-сан. Я лучше на такси. Вы на всякий случай звякните в ресторан своим орлам, спросите, нет ли там этой Ольги.

Осима позвонил по мобильному своему лейтенанту, выслушал его, судя по часам, обстоятельный ответ, отключил телефон и обратился ко мне:

– Ни Ольги, ни Марины в ресторане нет. Мои ребята там уже заканчивают с отпечатками Мори, Такунаги, Осады и Ямады и хотят ехать к Сазоновой и Усольцевой. Мне их пока попридержать?

– Пожалуйста, да.

Я вышел из кабинета Осимы под телефонную трель. Видимо, уже зашевелились защитнички Мацумото.

Глава 9

Выходя из дверей управления, я столкнулся с дистрофическим старпомом с «Пионера Сахалина». Не скажу, чтобы со вчерашнего дня Сыров Константин – как бишь его по батюшке? – заметно поправился, но выглядел он сегодня значительно бодрее вчерашнего. Он поднимался на порог здания и запихивал в нагрудный карман сильно потертой джинсовой рубашки сотовый телефончик. Наши взгляды на мгновение пересеклись, и в глазах старпома я узрел традиционное для таких вот пересечений чувство. Он явно не знал, как ему поступить – поздороваться со мной или же прошмыгнуть с видом ничего и никого не знающего человека. Я растянул рот в лицемерной улыбке.

– Доброе утро, господин Сыров!

По изможденному лицу старшего помощника пробежала волна облегчения, и он остановился.

– Доброе утро, господин… майор?

– Да, майор.