Клетка для простака - Джон Диксон Карр

почти полностью стершихся белых линий разметки, корт выглядел точно так же, как в тот день, когда смешанные пары: Фрэнк Дорранс – Бренда Уайт и Хью Роуленд – Китти Бэнкрофт – начали игру.

Мэдж Стерджес ходила взад-вперед около павильона, и ее подошвы шуршали в жесткой траве.

Было бы трудно сказать, о чем думала Мэдж. Она явно нервничала. Но не только. В тот день она надела темно-красное платье, слегка подвила волосы. Вы бы сочли ее добродушной, общительной и, возможно, немного простоватой.

Можно было бы подумать, что она легко перенесла смерть Артура Чендлера. Но всякий раз, посмотрев на корт, она тут же отворачивалась и крепко сжимала руки, словно затем, чтобы сдержать слезы. Тишина, нарушаемая лишь злобным жужжанием шмеля, действовала ей на нервы.

– Привет! – вдруг громко крикнула она, словно желая проверить, нет ли кого поблизости.

Никакого ответа. Она подошла к просвету в стене тополей, затем к калитке в живой изгороди, которая раскачивалась на петлях. Там она остановилась в нерешительности, постукивая носком туфли по краю калитки. Так уж случилось, что она поддала носком по папоротнику, под которым кое-что оказалось. Там лежал разомкнутый навесной замок с короткой цепочкой и ключом, вставленным в скважину. Он побывал под сильным дождем и начал покрываться ржавчиной, но был еще совсем новым.

Мэдж некоторое время смотрела на замок, словно желая хоть чем-то отвлечься, затем снова положила его под папоротник.

– Привет! – нарушил тишину новый голос – такой звонкий, чистый и энергичный, что вполне мог бы служить запоздалым откликом на призыв Мэдж. В голосе звучали дружелюбные нотки.

Китти Бэнкрофт, упершись кулаками в бедра, свернула с тропинки, ведущей к гаражу, и решительно зашагала к калитке. Мэдж вздрогнула, еще раз поправила ногой папоротник и напустила на себя холодный, равнодушный вид. Она где-то научилась тому сверхутонченному произношению, при котором «я» превращается в «иа», а «меня» в «мееня».

– Ах, – сказала она, – извините! Вы мееня напугали. – И вскинула голову.

Китти оглядела ее с нескрываемым любопытством, после чего улыбнулась.

– Я не помешаю? – спросила Китти, не сводя с Мэдж взгляда. – Уф! Какая духота, не правда ли? – Она подняла глаза к небу. – Еще раз прошу прощения, но не встречала ли я вас раньше?

– Что?

– Да, я абсолютно уверена, что встречала! Извините за такое начало, но…

– Моя фотография была помещена в газетах, – сказала Мэдж, опустив глаза долу, но преисполненная чувством собственной значимости.

– Ах! Боже мой! – воскликнула Китти, щелкая пальцами. В ее глубоком контральто звучало искреннее раскаяние. – Конечно же, теперь я вас узнала! Вы мисс Мэдж Стерджес, не так ли? Как же я не сообразила! – Она немного помедлила и заговорила вновь: – Я хочу сказать, что, наверное, для вас это было просто ужасно. Сперва… Фрэнк. А потом тот, другой… я имею в виду…

– Мистер Дорранс мееня нисколько не интересовал, благодарю вас, – сказала Мэдж, пылая холодным огнем.

Китти растерялась.

– Ах, прошу прощения, – проговорила она. Затем быстро огляделась и из сочувствия заговорила почти шепотом: – На основании того, что мне довелось услышать, я просто уверена, что этот молодой дьявол обошелся с вами совершенно возмутительным образом. Расскажите. Надеюсь, с вами все в порядке?

Холодное пламя взметнулось еще выше. Мэдж выпрямилась.

– Совершенно!! – заявила она. – Совершенно в порядке!

– Ах, боже мой, я снова затронула больную тему! Нет-нет, я совсем не то имела в виду. Я имела в виду вовсе не то, о чем вы подумали. Я имею в виду… деньги и все такое. Вашу работу.

Мэдж, казалось, смягчилась:

– Иа получила новое место. Сегодня утром подала заявление, и мееня приняли. В косметический салон.

Она погладила пальцами затылок и снова помедлила; дружелюбие Китти явно произвело на нее сильное впечатление.

– Но не думаю, что иа… мисс… миссис?..

– Бэнкрофт, – сказала Китти. – Миссис Бэнкрофт. Зовите меня просто Китти.

– Ах! Так вы Китти Бэнкрофт! – воскликнула Мэдж. Она внимательно осмотрела Китти и слегка улыбнулась, словно о чем-то вспомнив. Она окончательно смягчилась, и когда снова заговорила, то в ее голосе почти не осталось следа манерного выговора. – Знаете, это хорошая работа, – призналась Мэдж. – Чертовски хорошая работа. «Шез Сузи» на Оксфорд-стрит – вы там бывали? Меня это даже беспокоит.

– Но почему?

– Потому что я ужасно много наговорила, чтобы ее получить, – быстро оглядевшись по сторонам, призналась Мэдж. – Я все говорила, говорила. Я рассказала им о том, чего мне не полагалось знать. То есть то, о чем я не рассказывала полиции. О том, почему бедняжка Арчи, мистер Чендлер, пришел сюда в субботу…

Китти недоуменно подняла брови:

– Но мне интересно, зачем вы пришли сюда сейчас? Конечно, здесь вам очень рады. – Она рассмеялась. – Но что привело вас сюда?

– В том-то и дело, – простонала Мэдж. – Мне велели в полиции.

– В полиции?

Вдали от деревьев густой горячий воздух обжигал лицо и так же, как в субботу, мешал думать. Под палящим солнцем высокие стебли травы сверкали, словно острия шпаг. Мэдж зажмурилась.

– Да. Они велели мне быть на корте в семь часов. Конечно, они прибавили: «Если не возражаете» или «Если вы не против», точно не помню; но я догадалась, что` это значит; а вы? Я хотела пойти прямо к двери дома и позвонить. Но в последний момент передумала. А почему бы и нет? Почему? – сказала Мэдж, встряхнув головой. – Не такие уж они большие люди! Вовсе нет, если посылают вам чек, а банк его возвращает! Но мне сказали быть на корте в семь часов. Сейчас примерно без четверти семь. Вы думаете, они все узнали? То есть мой хозяин рассказал им? Вы думаете, мой хозяин говорил с ними обо мне?

Китти с любопытством смотрела на нее.

– Вы довольно наивная молодая женщина, – улыбнулась она. – Значит, мистер Чендлер в субботу был здесь, у корта?

Мэдж нетерпеливо тряхнула головой:

– Он был здесь несколько часов! И они его не обнаружили. Знаете почему? Смотрите! – Она показала рукой на живую изгородь высотой со взрослого мужчину. – Арчи был воздушным гимнастом. Ему ничего не стоило перепрыгнуть через эту изгородь. Он называл это штопором, бочкой или чем-то таким. Але-гоп! Гоп-гоп! Он перелетает и без всякого шума приземляется на ноги. Если он стоит по ту сторону изгороди, а к нему кто-нибудь подходит, остается только прыгнуть обратно. Он говорил, что ему это нравится. Во всяком случае, он сказал, что ему пришлось перепрыгнуть через изгородь, потому что на калитке висел замок. Это правда. Я только что его заметила. – Она перевела взгляд на куст папоротника.

– Ужасно интересно, – сказала Китти. – Но что ваш друг здесь