Горгона с пихтовой веткой - Марина Крамер

будет понятно – не мог он сам эту схему придумать. Лолка это все. Лолка и я.

– Сколько же вам нужно было денег, а? Какая сумма заставила бы вас остановиться и перестать калечить людей?

– Нет такой суммы, – спокойно ответила Яна. – Деньги как наркотики, на них подсаживаешься. Я давно могла уехать за границу, раствориться там и жить спокойно. Но… видно, судьба моя такая – власть я люблю еще больше, чем деньги. Ты просто не можешь этого понять.

– Почему? Могу, – пожала плечами Валентина. – Я уже давно занимаюсь разоблачением тебе подобных. И вы все одинаковые – у вас комплекс бога, вам нравится быть предметом преклонения, хочется видеть толпы падающих на колени при вашем появлении. Примитивно.

– Примитивно? Возможно. Но, раз уж ты много лет изучаешь таких, как я, то должна бы понять, что те, кто нам поклоняются, вообще лишены мозгов и хотя бы элементарной логики. Ты ведь наверняка слышала мои откровения? Скажи – человек с нормальным мозгом может в это верить? – она снова захохотала. – А если я расскажу, как я все это придумывала, ты тоже будешь смеяться – как я.

– Не буду. Такие, как ты, всегда бьете по больному. Целитесь туда, где у человека кровоточащая рана. Это подло.

– Зато прибыльно. И потом, ну, что за кровоточащая рана, если просто не можешь заставить развестись женатого мужика? Кто вообще разрешил тянуть руки в чужое семейное счастье? Так, может, это просто наказание за грех, а?

Валентина смотрела на нее почти с жалостью, как смотрят на больного ребенка, которому никогда не суждено выздороветь и вырасти.

– А кто ты такая, чтобы решать, кого, за что и как наказывать?

– Нет, подруга, со мной этот номер давно не проходит, – сказала Яна, снова пытаясь сесть. – Те, кто хочет быть обманутым, рано или поздно будут обмануты – буду это я или кто-то еще. Судьба такая.

– И вы с Лолитой решили, что зарабатывать на разлучницах – ваше право?

– Лолита дура, она сама двух слов связать не могла, – с презрением бросила Яна, и Валентина вдруг чуть изменилась в лице:

– Так эти тренинги… погоди, это что же – тоже твое?!

Яна опять расхохоталась, откинувшись на подушку:

– Вот такая я разносторонняя! Кому-то матушка Евдокия, а кому-то брачный коуч Конде. А Лолка – ширма, как и Шлыков. Она же тексты мои выучить с первого раза не могла, тупая как пробка. Как только Волокушин с ней ни бился… даже нанимал ей педагога по сценической речи! Ой, не могу… – она все хохотала, довольная произведенным на сыщицу эффектом. – Мы даже думали отказаться от этого проекта – в связи с профнепригодностью исполнительницы главной роли… Но, к счастью, Лолка напряглась и смогла.

Валентина встала, окинула ее каким-то странным взглядом и пошла к двери, а там, повернувшись, произнесла:

– Я постараюсь сделать все, чтобы ты никогда не вышла.

Яна игриво помахала ей рукой, прикованной к кровати – одной кистью:

– Прощай, Валечка. Мечтать не вредно.

Неделю спустя

Новость о том, что Яна Грязнова покончила с собой в камере, застала Тину за приготовлением пирога. Она ждала Кущина – тот навещал в больнице Оксану Евсееву, хотел убедиться, что с ней все в порядке. Даниил Покровский согласился работать со всеми привезенными в Москву жертвами – хотел написать научную работу и все просил Добрыню и Тину организовать ему встречу с Грязновой.

Телефонный звонок заставил Тину отставить миску с тестом и двумя пальцами взять трубку – это оказался начальник медчасти следственного изолятора:

– Валентина?

– Да, это я, здравствуйте.

– Меня просили сообщить вам. Яна Грязнова покончила с собой сегодня в три тридцать утра.

– Что?! – переспросила Тина, машинально опускаясь на табуретку.

– Вскрыла вены о пружину кровати. Не понимаю, как недоглядела охрана, но… когда в шесть пришла медсестра, Грязнова уже не дышала.

– Черт… – Тина почувствовала, как у нее потекли слезы – не от жалости к Яне, а от злого бессилия. Получалось, что она все равно переиграла ее, Тину, и действительно не понесет никакого наказания.

Начальник медчасти попрощался, Тина уронила трубку на колени и, забыв, что руки у нее в тесте, обхватила голову руками и расплакалась в голос.

Ей было жаль своих трудов, жаль людей, пострадавших от Грязновой и теперь не получивших даже морального удовлетворения. Жаль Анну, вынужденную смириться с тем, что потеряла родную сестру, получив взамен совершенно незнакомого человека, живущего отдельной жизнью, в которой Анне теперь нет места. Жаль Клавдию – деятельную, пробивную женщину, дочь истинного старовера, внезапно уверовавшую в ту ересь, что выдумывала Яна. Теперь ее удел – палата в психиатрической больнице до конца жизни. Жаль Ивана Шлыкова – безвольного, сломанного Грязновой в своих целях. Теперь ему придется отвечать как единственному организатору – ему, по сути, не сделавшему ничего. Даже Лолиту было жаль – ей тоже грозил срок, а она, как оказалось, вообще была только ширмой, как и Шлыков. Неизвестно, придет ли в себя Оксана Евсеева, хотя Покровский дал неплохой прогноз. А сколько их осталось там, в Гнилой Топи, не пожелавших уезжать с обжитого места? Что теперь будет с этими людьми, потерявшими то, во что они так верили? Столько сломанных жизней – и виновница все-таки опять ушла от ответа, только в этот раз окончательно.

В таком состоянии ее и обнаружил вернувшийся Добрыня – волосы в тесте, глаза заплаканные, нос красный от рыданий.

– Это что еще за номер? – удивленно уставился он на жену, замерев на пороге кухни.

– Она… она… понимаешь… – прорыдала Тина, и Вовчик испугался:

– Да что случилось-то, скажи нормально! – он присел на корточки возле табурета и попытался заглянуть Тине в лицо.

– Она… с собой покончила…

– Кто?!

– Грязнова… – и Тина зарыдала так горько, как будто Грязнова была ей родным человеком.

– Ах ты ж… – почесал затылок Добрыня. – Ушла-таки, Горгона чертова… Но реветь-то чего теперь? Туда и дорога, там с ней боженька разберется.

– Вова… ну что ты ерунду говоришь… никто с ней не разберется…

– Тинка, прекрати, – он обнял ее за плечи и слегка встряхнул. – Успокойся, слышишь? Ничего не поделаешь – неприятно, но ничего не исправишь. И потом ну мы-то знаем, что свято место пусто не бывает. Будет новая Грязнова, новый культ, новый толк – и как там еще они это обкладывают? Как она тебе сказала, помнишь? Кто хочет быть обманутым, того обманут? Ну вот… на наш век хватит, к сожалению.

И с этим утверждением Тина Володина не могла не согласиться.

Примечания