Убийство в лунном свете - Фредерик Браун

Скорее б они везли меня в тюрьму! Там же меня непременно развяжут. Не знал я, что можно так страстно желать, чтобы тебя отвезли в тюрьму! Но вот окно с нашей стороны дома распахнулось, и Кингмэн высунул голову.

— Корделл прибудет в течение получаса. Как он себя ведёт? Сможешь сам усадить его в машину?

— Смогу, но в одиночку я его не повезу.

— Посади его в машину. Я сделаю ещё один звонок. Хочешь, я позвоню твоей жене и скажу ей, что кое-что случилось и ты вернёшься домой очень поздно?

— Позвони, Джек. И скажи, что я вовсе не сижу за игрой в покер.

Кингмэн исчез в окне, а Эклунд тычком револьвера вынудил меня двинуться к машине шерифа. Там Вилли открыл заднюю дверцу, я сел в машину. Не закрывая дверцы и стоя одной ногой на подножке, Эклунд положил револьвер себе на колено, но дула с меня не спускал. По его лицу было видать, что он всё ещё объят ужасом.

Сквозь носовой платок я попытался объяснить ему про шнур, но смог только хрюкать. Это напугало его ещё сильнее.

Я взмок. С того момента, как меня связали, прошло не менее пяти минут. Ещё пять минут уйдёт у Кингмэна на то, чтобы сделать два звонка. И от десяти до пятнадцати минут, если он заведёт с кем-нибудь разговор либо же линия окажется занята. Да ещё пятнадцать минут, чтобы доставить меня в город, где они только и смогут решиться меня развязать. На всё про всё полчаса, а это вдвое дольше, чем следует. Теперь мои пальцы пульсировали меньше, из чего выходило, что они теряли чувствительность. Я постарался растереть их у себя за спиной, чтобы восстановить остатки кровообращения.

Тут мои пальцы коснулись чего-то твёрдого и круглого; у них осталось ещё достаточно осязания, чтобы я распознал фонарик, другой, дополнительный, лежавший на заднем сиденье, и во мне зародилась отчаянная надежда. Если мне удастся открутить переднюю крышку и удержать в пальцах стеклянный кружок, защищающий лампочку, то не исключено, что его толстым краем я смогу перерезать шнур и спасти свои пальцы.

Правда, тут существовала опасность иного рода. Если я высвобожу руки, и Кингмэн либо Эклунд это заметят, меня могут и пристрелить. Но если я не освобожу своих рук…

К тому времени, как Кингмэн вышел из дома, мне удалось открутить передний колпачок. Казалось, прошло целых пятнадцать минут, но могло пройти и только пять.

Мне захотелось крикнуть им, чтобы они немедленно ехали в город. Стеклянный кружок уже был у меня в руках, однако пальцы мои были настолько слабы, что мне с трудом удавалось его удерживать. Вырони я его, и он завалится между сиденьем и спинкой; но даже пока он был у меня в руках, я не был уверен, что мне удастся перерезать им шнур.

А Кингмэн ничуть не торопился. Поставив одну ногу на подножку, он произнёс:

— Я позвонил твоей жене. Сказал ей, что ты, возможно, до утра не вернёшься домой. Как же нам теперь поступить — как доставить его в участок?

— Я обдумал этот вопрос, Джек, — отозвался его помощник. — Мне кажется, что было бы безопаснее оставить его на заднем сиденье, а нам сесть спереди. Ты будешь вести машину, а я буду держать его под прицелом — поверху своего сиденья. Либо я поведу, а ты бери револьвер.

— Я поведу, — решил Кингмэн, обошёл автомобиль и сел за руль. Эклунд захлопнул заднюю дверцу и сел впереди меня, ни на секунду не спуская с меня ни глаз, ни дула. Так и не взглянув в сторону Кингмэна, он произнёс:

— Эй, Джек, а «кадиллак»? Если ключ в зажигании, лучше прихватить его с собой. Чтобы никому не пришло в голову прокатиться.

— Верно, — отозвался шериф и вышел из машины, двигаясь всё так же неторопливо. Я задался вопросом, воспользоваться ли возможностью и перерезать шнур, либо же это — последняя задержка, и я попаду в тюрьму вовремя.

Вернувшись, Кингмэн сказал:

— Ключи были в машине. Я их забрал. Не спуская с него глаз, Вилли. Мне чертовски не нравится поворачиваться к нему спиной.

— Уж я не повернусь, — жёстко произнёс Эклунд. — Слушай, Джек. Нам же надо Баку Барнетту рассказать про Рэнди, а телефона у него нет. Может, остановимся у его дома и сообщим ему?

— Верно. Не будем откладывать на потом.

Это решило дело. Я принял решение во что бы то ни стало перерезать шнур ребром стеклянного кружка. Остановись они поговорить с Баком Барнеттом, на это уйдёт ещё полчаса. А потом им придёт в голову завернуть ещё в несколько мест либо переделать ещё несколько дел, прежде чем они вспомнят, что пора высвободить мои запястья.

Я смог дотянуться до шнура на одном запястье и принялся изо всех сил пилить его. Я даже кожу немного поранил, но не стал обращать на это внимания. Артерия в том месте не проходила, а ещё немного крови погоды не сделают, даже моей собственной крови. Я едва не ронял стёклышко, а потому схватил его покрепче, стал пилить сильнее, и результат воспоследовал.

В одном месте шнур был перерезан; этого мне было достаточно. Я выпустил стёклышко и осторожно потёрся запястьями о сиденье, ослабляя шнур. Можно было бы полностью стащить его с рук, но вместо этого я схватил пальцами концы перетёртого шнура и придержал их. Когда меня придут развязывать и увидят, что я смог бы высвободиться, но не сделал этого, такое, не исключено, истолкуют в мою пользу. Как бы то ни было, кровь в ладонях у меня побежала по сосудам — в ладони словно бы впились тысячи иголок. Было чертовски неприятно, и всё же я возликовал: это означало, что рук я уже не потеряю.

Машина остановилась перед домом Бака Барнетта. Дом, естественно, был тёмен. Я не знал, сколько я провалялся на земле без сознания, но даже если всего только пятнадцать или двадцать минут, то и тогда время уже должно было подходить к одиннадцати, а в постель Бак отправлялся гораздо раньше.

Кингмэн несколько раз просигналил в рожок, затем вышел из машины и позвал, обратившись к дому: «Эй, Бак!» Из окна раздался ответный голос: «Да?», и где-то в доме в придачу залаяла собака.

— Плохие новости для тебя, Бак. Рэнди убили этой ночью! Так же, как и Фоули! Но мы схватили мерзавца, который это сделал! Чертовски жаль, что приходится сообщать тебе это, но, Бак…

— Подожди-ка минуту, шериф. Я спущусь.

— Да нам