Фридрих Незнанский - Игра по крупному

Он перевел дух и продолжал:

—   Теперь о том, о чем вы ставили условие... Вряд ли я смогу выполнить все, о чем мы догова­ривались. Деньги деньгами, а мои чеченские дру­зья косо на меня смотрят. Мало кто из них дер­жит русских пленных для продажи. Больше для обмена на своих родственников. Зачем, говорят, они тебе, ты своего брата из России привез... Я нашел только пять русских пленников, которых они готовы продать. Еще трое отказались, они не желают возвращаться, приняли ислам... Что мне делать? Пятерых я выкуплю, это русская моло­дежь, ровесники моего Рустама. Почему вы мол­чите, Вячеслав Иванович?

—   Что я могу сказать? Вы вне досягаемости. Сможете еще кого-то выкупить — хорошо, не сможете... что тут скажешь...

—    Но вы мне верите? — спросил Мансуров. — Для меня сейчас важно, верите вы мне или нет.

—   Что вам от этого — верю, не верю. Вот когда увижу этих пятерых, тогда можно будет что-то сказать.

—   Я вас понял. А за брата — извините. Брата я никому не отдам. Я ведь его вызволил не до конца, его здесь будут судить. Вы не будете мне мстить, Вячеслав Иванович?

—  Где мне, — усмехнулся Грязнов. — Руки коротки, а бумажник пустой.

—   Я всегда готов помочь вам, только скажите, дорогой Вячеслав Иванович, сколько.

—   Да не к тому я! — с досадой сказал Грязнов. — Что у вас все к одному сводится?

—   Я вас понял, — сказал Мансуров. — Ну из­вините, если что не так. И с вашего позволения я буду сообщать вам всякий раз, когда освобожу кого-нибудь.

—  Да уж, пожалуйста! — хмыкнул Грязнов. — Всегда будем рады таким известиям.

Грязнов положил трубку на рычаг и с еще большей ненавистью уставился на телефонный аппарат, будто тот был источником всех его не­приятностей.

Сбежал-таки! Но позвонил. И похоже, не врет. Пять человек всего-то. А мы тут губы рас­катали... Вон как держатся за своих родственников. Позавидуешь... У нас же наоборот, все рас­ползаются по своим норам. Ни с кем так не со­бачимся, как с родней.

Опять телефонный звонок прервал его раз­мышления.

—   Здрасте, Вячеслав Иванович! — бодро вы­крикнул Володя.

Фу, отлегло... Грязнов облегченно вздохнул.

—   Куда же ты пропал?

—   У вас все время занято.

—   Тебя там не подслушивают? — спросил Грязнов.

—  «Жука» в аппарате нет. Весь номер обла­зил...

—   Ты там не замерз? — спросил Грязнов.

—   Нет, что вы! Мне тут новую дубленку спра­вили — вместо пальто...

—   Это кто же? — насторожился Грязнов.

—   А те, с кем летел. Они мое пальто выброси­ли... Но это долго объяснять, подробности при встрече. Не беспокойтесь, все нормально, в кор­рупции пока не погряз.

—   Что-нибудь раскопал? — спросил Грязнов, не переставая хмуриться. Дубленка... Тоже крю­чок в умелых руках. А ребята там ушлые. Но посмотрим...

—   Кое-что есть, — сказал Володя. — Вы не могли бы мне прислать одну картинку, и срочно?

—   Какую картинку?

—   След кроссовки на педали «шестерки». По­мните?

—   А как же? Фирма «Пума», размер сорок шестой. Лаборатория дала и другие характеристи­ки. Я пришлю, если тебе это срочно надо. Что еще?

—    Завтра иду на похороны, — вздохнул Во­лодя.

—   А твои новые знакомые тоже идут?

—   А как же. Это на сегодняшний день их самое большое горе. Интересные типажи. Только здесь, в Сибири, откуда произрастает наше могу­щество, таких встретишь.

—   Обаятельные? — усмехнулся Грязнов. — С широкой душой?

—   Не то слово, — вздохнул Володя. — Просто кости трещат от дружеских объятий... И потом, эта история с убийством жены Томилина. Что-то здесь, помимо житейских коллизий, прячется.

—  Это на ее похороны идешь? — спросил Грязнов. — Может, подстраховать тебя на всякий случай? Могу позвонить в местный УВД.

—    Нет, что вы! Здесь все про всех знают! — заволновался Володя. — Конечно, они думают, что спеленали меня. Пусть думают. Я их стараюсь не разочаровывать.

—    Ох, смотри, — вздохнул Грязнов. — Влез ты, чувствую, по самое некуда. Выберешься?

—   А как же иначе? Одолею. По крайней мере, есть у господина Козлачевского слабые места, есть... Вы знаете, что он баллотируется в местные губернаторы?

—   Тогда ему нужна чистая анкета, — сказал Грязнов. — А про выборы я ничего не слышал. Даже не предполагал. Впрочем, посмотришь на иных наших избранников — и ничему уже не удивляешься. А ты там будь все-таки поаккурат­нее. Может, не стоит тебе соваться в эту историю с убийством Томилиной? Зачем на себя вешать лишнее?

—    Я примерить это дело хочу, сравнить с другими, — сказал Володя. — Если нет ничего обще­го с тем, что мы расследуем, тогда, пожалуй... Но это уже другой разговор.

—   Вот именно, — согласился Грязнов. — Поэтому давай заканчивать. — А по Козлачевскому я просмотрю материалы. Что-то у нас должно быть, если память мне не изменяет.

—   У меня пока все, — сказал Фрязин. — Будут деньги — высылайте.

—   Поди, без копейки там сидишь?

—   Есть кое-что. Пока держусь.

—   Вот-вот, — сказал Грязнов. — Не вздумай у этих одалживать. И пить не смей. Особенно на этих... на поминках. Ну будь здоров.

И положил трубку. Потом набрал номер Мер­кулова:

—   Костя, как же так? Я же просил тебя при­держать Мансурова...

Меркулов сразу пошел в наступление:

—    Он просил! Он думает: попросил — и зем­ной шар стал вращаться в другую сторону! В том же Баку сидит некто Турецкий Александр Бори- сыч, слыхал про такого? Так вот у меня о нем душа болит.

—   Он там под другим именем, — сказал Грязнов.

Было слышно, как Меркулов тяжело вздох­нул.

—  Все понял, — сказал Грязнов. — Только не вздыхай так тяжко.

—    Вот именно. Это сейчас Они там морочат всем голову своим иностранным происхождени­ем. Но тот же Мансуров, или кто еще, наведет справки... И станет наш господин Турецкий за­ложником. И будут держать его, болезного, пока не отпустим еще какого-нибудь господина Ман­сурова с его братцем. Не представляешь, Слава, как там все запуталось... Они выбирают там, по­нимаешь, с кем иметь дело. Через чью террито­рию пускать нефтепровод.

—   Слыхал. И читал. Не один раз. Да что, в самом-то деле, свет клином сошелся на их нефти? Больше нигде не сможем заработать?

—   Это не нашего с тобой ума дело, — сказал Меркулов. — Не понимаешь, ну что ж теперь... Я тоже не все понимаю. Но стараюсь доверять тем, кто разбирается в этом лучше меня. Ты — про­фессионал, Слава, значит, должен уважать других профессионалов в своем деле.

—    Спасибо за признание. Премного благодар­ны. А вот что ты скажешь, если я тебе сообщу, что мне только что Мансуров из Баку звонил?

—   Тебе? — удивился Меркулов. — Ну-ну... И что сказал?

—   Он вывез своего братца...

—    Знаю. Прокуратура Азербайджана обрати­лась к нам с ходатайством о передаче им дела до окончания следствия.

—   Так вот. Поместил он этого освобожденно­го из-под стражи Панкратова в частную больни­цу, заплатил за его лечение, привлек крупных специалистов. И доложил, что выкупил уже пяте­рых наших пленников... Ты понял? А если бы я нянчился с буквой твоего закона?..

—   Он такой же мой, как и твой, — перебил его Меркулов.

—    ... А я взял его за горло. Не пригрозил бы ему, ничего бы этого не было! И отпустили бы вы задарма в силу политической целесообразности братика его как миленькие, отправили бы домой в порядке исключения и идя навстречу...

—   Ты это мне говоришь?

—   А кому мне говорить? Вот ты спрашиваешь меня про то, уважаю я профессионалов в другой области или нет. А я ведь в своей поступил не­профессионально. Что молчишь? Ну когда запу­гивал его...

—   Именно так, — сказал Меркулов. — Тебя за это следует привлечь. Или указать на служебное несоответствие.

—   А привлекай! — огрызнулся Грязнов. — Указывай! Но если благодаря этому наши ребята уцелеют... Понимаешь? Могу и рапорт подать, если уж так не соответствую...