Комната для трех девушек - Анна Васильевна Дубчак

преданной дружбы. Да они не так давно и познакомились. Ну, стали любовниками, так что ж? Да, конечно, он мог бы в случае, если бы у него от страсти вскипели бы мозги, пристрелить девушек… Или все-таки не мог? И легко ли вот взять, да и пристрелить, убить, лишить жизни… Разве он не понимал, что ему с этим придется жить, что после этой бойни Лидия Фрумина, к которой он сейчас пылает страстью, будет ассоциироваться у него исключительно с этой ужасной кровавой сценой?! Что само звучание ее имени будет вызывать тошноту и ночные кошмары?! Или, что еще хуже, она сама будет шантажировать его, держать на коротком поводке? Он же был неглупым парнем. Не отморозком каким-то. А нормальным адекватным молодым человеком, если верить его близкому другу Гоше.

Так, размышляя, она ехала домой. Знала, что Борис, узнав о ее поездке в Переделкино да и о визите в «Зеленую веранду», вряд ли на этот раз поцелует ей руку – ничего интересного, существенного, что помогло бы им вычислить убийцу сестер, она не узнала.

Женя уже въезжала в ворота, когда ей позвонила Антонина. А ведь она за всей этой суматохой и трагичными новостями успела о ней позабыть.

Тоня спросила, что нового, как идет расследование. Как же не хотелось ей портить настроение известием об убийстве ее квартиранток. Женя решила ограничиться дежурной фразой, мол, идет следствие.

– Женя, после того как в комнате поработали эксперты, я могу прибраться?

– Точно сказать не могу, я спрошу Реброва или Бориса. Мало ли что, – решила она подстраховаться. И тут вдруг поняла, что вообще не помнит, что известно Тоне, а что – нет. Но признаться в этом сейчас ей было стыдно. – Я могу дать тебе телефон Воропаева…

– Да он сам звонил мне, назначил встречу, мы с ним поговорили. Он все пытался от меня узнать какие-то подробности из жизни Супониных, но я же ничего о них не знаю! Спрашивал еще о Варваре, портнихе, что живет со своей подругой Таней в соседнем доме. Но что я могу о ней знать, если уже давно там не живу. Он еще спросил меня, не удивлена ли я, что две подружки живут вместе в то время, как у Тани есть своя квартира. Такой странный вопрос. Да сейчас люди кучкуются, съезжаются, родственники или подруги сдают свое жилье ради экономии, чтобы было вообще на что жить. Ничего дурного или предосудительного в этом не вижу. Я так поняла, что бедный командировочный выпил крепко, да и увязался за девушками, как раз за Варей с подружкой, но спьяну перепутал их с моими жиличками, поднялся к ним… Получается, что они его до этого и не знали, хотя я предполагала, что там какой-то серьезный мотив, ну, типа там мести, короче, думала, что это убийство связано с прошлым девчонок. А он, выходит, просто приставал к ним, может, вел себя так грубо, что одна из них шарахнула его по голове бутылкой. Да, я что звоню-то! Понимаешь, может быть, он не сразу умер, Горевой этот. Ты же видела труп, не помнишь, вернее, ты не видела, то место, где ему разбили голову, не было обработано йодом?

– Тоня! Что за вопрос?

– Ну, может, он оставался еще жив, и они пытались ему помочь, обработать рану йодом, перебинтовать…

– Нет, я ничего такого не видела, ни потеков йода, ни бинтов. А почему ты спрашиваешь? – Женя предположила, что Тоне хотелось, чтобы ее квартирантки не выглядели в ее глазах совсем уж пропащими. Бессердечными убийцами.

– Понимаешь, я вот сейчас здесь, в этой комнате. Внешне она выглядит прибранной. Сама же знаешь, Супонины убирались здесь. Но одна деталь показалась мне подозрительной. Открытый пузырек с йодом. И рядом старая рюмочка, в которой ватная палочка, знаешь, какая, да? Как если бы прижигали ранку… Я еще подумала, что если бы они решили обработать его рану на голове, то вообще вылили бы чуть ли не весь пузырек, а здесь – просто палочка, которую, может, пару раз окунули в йод. Причем этот пузырек куплен не так давно, в прошлом году. Вернее, его произвели в прошлом году, а срок хранения до 2022 года, понимаешь? Я просто хочу сказать, что это не я покупала. Тебе не кажется странным, что мои квартирантки в прошлом году купили йод?

– Да нет. Может, в прошлом году одна из сестер поранилась, может, порезала палец и постоянно делала себе перевязки… Не знаю. Но и странным назвать не могу. Это же просто йод!

– Ну и ладно. Просто я стала такая подозрительная. Надо срочно продавать эту комнату. Все-таки в ней было совершено убийство. Хоть бы мои соседи не помешали, расскажут еще потенциальному покупателю.

– Не спеши. Сама же говорила, что барак будут сносить. Просто запри ее и возвращайся домой. Вот тебе мой совет.

– Хорошо, я так и сделаю. А что у тебя-то, Женечка? Как ты там вообще? Подружилась?

– С Петром подружилась, он добрый. А вот Борис… Посмотрим… Ладно, Тоня, у меня второй звонок, кстати, это как раз Борис… Пока.

Борис приказал ей заказать побольше еды в ресторане, сказал, что будет Ребров. А потом в грубой форме спросил: «Сколько еще можно торчать в машине перед домом?»

От его тона настроение Жени испортилось окончательно. Не выходя из машины, она позвонила в ресторан и сделала заказ. И только после этого вышла из машины.

Первое, что ей бросилось в глаза, когда она вошла на кухню, это была большущая коробка на столе. Борис стоял у окна со стаканом в руке, вероятно, пил виски. Петр пытался кухонными ножницами вскрыть коробку.

– Женечка! – встретил он ее улыбкой. – Рад вас видеть! А я купил сервиз! Не «Лимож», конечно, но «Богемия». Рисунок сентиментальный, цветочки и бабочки, но мне сразу понравился. Поможете мне распаковать? А вон там на полу, видите? Пара сковородок, кастрюли и разные кухонные принадлежности – скалка, коврик для теста… А еще постельное белье и полотенца.

– Делать тебе нечего, Петя… – проворчал Борис, бросая косые взгляды то на брата, то на Женю.

Раздались шаги, в кухню вошел Ребров. Вежливо поздоровался с Женей. От него пахло мылом, судя по всему, он вернулся из ванной комнаты, где вымыл руки.

– Заказали? – строго спросил Борис Женю.

– Да. Заказала. И мясо, и рыбу, и салаты, и десерт. Но заказ привезут примерно через час-полтора.

– Что ж, посидим голодными, правда, Валера? А вы, моя дорогая домработница или как вас там, помощница по хозяйству, где были? Что принесли для нас в клювике?