Потерянный Ван Гог - Джонатан Сантлоуфер

в длинный коридор с кафе, продуктовыми и сувенирными лавками. Смит отыскал табачный магазин. Там у витрины с коробками сигар, зажигалками, рекламой электронных сигарет, вейпами и кальянами стоял загорелый рябой мужчина в кожаной куртке. Смит подождал, пока тот купит пачку сигарет «Тайм» и уйдет, подошел к продавщице – молодой женщине со стрижкой «голландский мальчик» – и сказал:

– Пачку «Принца».

Та, оглядев его, проговорила:

– Моя любимая песня у Принца – «When doves cry».

– А моя – «Raspberry Beret», – ответил Смит.

Она выложила на прилавок пачку сигарет «Принц». Смит вручил ей восемь евро и спрятанную между купюрами квитанцию из камеры хранения. Затем он вышел из магазина, поднялся на эскалаторе обратно наверх и направился к выходу из вокзала. Когда он забирал велосипед, руки его дрожали так сильно, что ему пришлось остановиться, чтобы перевести дыхание. Он заметил, как тот мужчина в кожаной куртке неподалеку сел на мотоцикл и уехал, но Смит не придал этому значения.

К тому времени, когда он вернулся на велосипеде в полицейский участок и встретился с Ван Страатен и остальными, уже было известно, что картина получена и находится на пути к покупателю. Как и было условлено, на недавно открытый в швейцарском банке счет на имя Келвина Льюиса поступило 40 000 долларов. Очевидно, Торговец был удовлетворен.

Ван Страатен сказала, что имя покупателя картины Ван Гога произвело на Торговца большое впечатление.

– Даже чересчур большое, – заметил Смит, вспомнив, как были обеспокоены люди Торговца тем, что Бейн слишком известен, с чем они, очевидно, смирились, согласившись на обмен. Смит поинтересовался, почему сделка с Матиссом не является достаточным доказательством незаконной деятельности Торговца.

– Потому что это всего лишь одна продажа, – сказала Ван Страатен. Нам нужно показать, что это постоянная деятельность. А еще нам нужен Ван Гог.

Смит кивнул. Хотя идея проходить в скором времени еще раз такое же испытание была ему не по душе: пульс еще не пришел в норму, а ожидание следующего этапа тяготило. Но приходилось ждать известий от людей Торговца.

Муниципальный полицейский Вокс предложила Смиту кофе и сэндвич, но он ограничился кофе. Организм отказывался принимать еду.

– Как обувь? – спросила она, имея в виду черные кожаные сандалии, которые они купили вместе.

– Жмет, – сказал Смит, но улыбнулся. Он закурил сигарету «Принц», затянулся и сразу же затушил.

Ван Страатен предложила ему «Данхилл», помогла прикурить, и он был благодарен: не хотелось, чтобы другие видели, как у него дрожат руки.

«Стог сена» Моне, ценное полотно в стиле импрессионизма, было доставлено, упаковано и готово к следующему обмену. Ван Страатен еще раз прорабатывала детали – одна картина в качестве залога другой, предметы, цены и проценты оговорены. После чего Ван Гог должен был перейти к их клиенту, Бейну. По крайней мере, так думал Торговец; половина от согласованной суммы 80 миллионов долларов уже поступила на швейцарский счет Льюиса.

– Рыночная стоимость автопортрета вдвое выше, – возражал Штайнер.

– Но на рынке он никогда не появится. В этом все и дело, – устало проговорила Ван Страатен.

Как только этот второй обмен будет произведен и Торговец будет удовлетворен, Льюис, по «легенде», вернется в Чикаго к своему арт-бизнесу, и вступит в силу их новое партнерское соглашение: Торговец найдет европейских и азиатских покупателей для остальной части коллекции Льюиса, а Льюис будет продавать более известные произведения искусства Торговца клиентам в США.

– Конечно, ничего из этого не произойдет, – уточнила Ван Страатен. – Как только Ван Гог окажется в нашем распоряжении, Торговец будет арестован.

Смит задавался вопросом, что с ним станет, когда все это закончится – вернется ли он на свое старое место в Интерполе, примет участие в работе Генеральной Ассамблеи или отправится на другое задание? Ван Страатен на какое-то время вышла и вернулась в комнату с загорелым мужчиной в кожаной куртке.

– Это Диспетчер, – представила его она. – Он наблюдал на расстоянии.

– На расстоянии? – хмыкнул Смит. – Мы практически столкнулись в этой табачной лавке.

– Ну, не совсем, – улыбнулся Диспетчер, крепко пожимая руку Смиту.

– Является ли этот человек уполномоченным членом рабочей группы? – спросил Штайнер. – Известно ли Интерполу о его участии? Кого он представляет?

Ни Диспетчер, ни Ван Страатен не ответили на его вопросы.

– Диспетчер будет работать с нами до конца операции, – отрезала Ван Страатен.

– Мне нужно знать ваше имя и на кого вы работаете, – заявил Штайнер Диспетчеру. Тот рассмеялся и потрепал Штайнера по голове, сдвинув набок его парик.

– На этом пока все. – Ван Страатен встала и сделала знак Смиту следовать за ней.

Выйдя на улицу, Ван Страатен, Смит и Диспетчер пересекли старую площадь и пошли вдоль канала; темная вода в лучах вечернего солнца блестела как ртуть.

– Диспетчер здесь для того, чтобы с вами ничего не случилось, – сказала Ван Страатен.

– Я думал, это ваша работа, – заметил Смит.

– Моя работа – это общий успех задания.

– Все будет в порядке. – Диспетчер положил тяжелую руку на плечо Смита.

– Приятно это слышать. – Адреналин иссяк, и Смиту хотелось свернуться калачиком на тротуаре.

– То, что вы делаете, очень важно, – сказала Ван Страатен. – Важнее, чем вы можете себе представить, аналитик Смит.

– Вот бы это на зарплате отразилось, – не удержался он.

– Что-нибудь сделаем… когда дело закончим, – ответила она. Потом они с Диспетчером пошли чуть впереди, обсуждая старую архитектуру в Вене и Москве, перебрасываясь именами художников – Рафаэль, да Винчи, Эль Греко и Пикассо – и шуточками, которых Смит не понимал. Но все же, шагая за ними следом, он слушал их непринужденную беседу с удовольствием: они посмеивались и были так уверены в себе, словно могли справиться с чем угодно. Одноразовый телефон у Ван Страатен издал сигнал, и смех резко оборвался.

– Время и место, – произнесла она и показала телефон Диспетчеру, который прочел сообщение и еще раз пожал плечо Смиту.

– Увидимся на месте. Точнее, на этот раз только я тебя увижу, ты меня – нет. Бе-тачбулот та’асе леха милчама, – произнес он и перевел: «Ибо под мудрым руководством вы сможете вести свою войну». Бывший девиз моей организации[19], от которого она отказалась, но он мне нравится.

– Пилот готов? – спросила Ван Страатен.

– Да. – Диспетчер кивнул отдельно каждому из них и зашагал прочь.

– Пойдем, – сказала Ван Страатен. – Нужно подготовиться, а времени у нас не так уж много.

70

Мы встретились с Каролин на узкой улочке рядом с оживленным каналом, в водах которого между пришвартованными плавучими домами и сновавшими в обе стороны моторными лодками играли солнечные блики. Впрочем, погода была